Михаил Кожемякин - Красная Валькирия

• Название: Красная Валькирия
• Автор: Михаил Кожемякин
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010

История трагической любви "женщины российской революции" поэтессы Ларисы Рейснер и Николая Гумилева, разворачивающаяся на фоне событий Первой мировой и Гражданской войн, экспедиции Красной армии в Персию, первой советской дипломатической миссии в Афганистан и жизни петроградской литературной богемы в эти роковые годы... Издано: М., "Вече", 2010.

---

  Миноносец "Карл Либкнехт", словно гончая, промчался вдоль побережья, вынюхивая место для высадки. "Здесь, - произнес Федор Раскольников, заметив отлогую песчаную отмель к востоку от Казьяна. - Поднять сигнал к началу десантирования!" Разноцветные коконы флажкового телеграфа по тросу взлетели на мачту флагмана и весело распустились на ветру цветными полотнищами. Лариса была сейчас сторонним зрителем этого занимательного и кровавого спектакля, имя которому "война". Она отступила вглубь мостика, чтобы не мешать мужу и другим военморам исполнять революционный долг, и с болезненным интересом наблюдала за происходящим.

  От пузатого нефтеналивного парохода отвалили три густо дымящих паровых катера, на которых, словно черная пена, гроздьями весели краснофлотцы-десантники. Тускло поблескивали издалека ржавые штыки их трехлинеек - казалось, они были не страшнее иголки! В то же время "вспомогательный крейсер" "Роза Люксембург" и эскадренный миноносец "Дерзкий" с грехом пополам выстроились в кильватерную колонну на траверзе Казьяна и разбудили незадачливых "джентельменов" грохотом своих морских орудий. Тяжелые снаряды рвались вокруг британского лагеря, вздыбливали песок возле безлюдной батареи на берегу, а некоторые, перелетев через узкую косу, поднимали грязные фонтаны брызг и ила на заболоченных берегах Энзелийского залива. "Скверно стреляют, бездельники, - раздраженно бросил Раскольников командиру флагманского миноносца. - Разленились на кокаине и спирте. Город бы не задели... Рано с персами ссориться. Выдать артиллеристам координаты по флагманскому дальномеру!".

  Между тем песчаная отмель почернела от напористо хлынувшей на берег толпы "братишек". В передних рядах плескалось на ветру широкое красное знамя с серпом и молотом. Проворно забравшись на телеграфные столбы, ловкие матросики тесаками-бебутами срезали провода. Переживавшее неприятно пробуждение английское командование было лишено телеграфной связи. Высадив первую волну десанта, катера двинулись к пароходу за второй.

  Однако англичане опомнились раньше, чем красные могли предположить. От Казьяна навстречу десанту решительно двинулась цепь сикхских стрелков, которых Лариса узнала по характерным тюрбанам защитного цвета. "Братишки" на берегу поспешно залегли и стали огрызаться винтовочным огнем. "Не хватало еще, чтоб эти бородатые индусы спихнули наших в море", - зло обронил Раскольников. "Дальномер, координаты! - обернулся он к суетившимся на мостике военморам. - Флажковый семафор - всем: прицел двадцать восемь, целик - два. Взрыватель осколочный. По пехоте интервентов... Огонь!".

  Лариса почти любовалась мужем. Спокойный, уверенный, сильный, принимающий единственно верное решение, презирающий опасность... Он был прекрасен той разрушительной и пугающей красотой, за которую она полюбила революцию! Но это зловещее "почти" не давало ей покоя: мешало полностью довериться Раскольникову и полюбить его так, как когда-то она любила Гафиза. Красота революции была временной: у этой ужасающей красоты, близкой к безобразию, недолгая жизнь: ей дано взметнуться бесполезным и ослепляющим пламенем и погаснуть, тогда как поэзия живет вечно. Эта мысль заставила Ларису грустно улыбнуться, и Раскольников, который словно спиной почувствовал ее сомнения и боль, обернулся и удивленно-встревоженно посмотрел на жену. "Ничего, Федор, я с тобой", - сказала она ему глазами и улыбкой, и Раскольников успокоенно отвернулся. Слава Богу, или нет, слава Революции, жена по-прежнему любит его, "красное вдохновение" рядом!

  После серии недолетов и перелетов комендоры красной эскадры наконец-то добились "накрытия". Снаряды рвались прямо в боевых порядках сикхов, которым было негде укрыться. Лариса невольно опустила бинокль: смотреть, как взрывами подбрасывает растерзанные тела солдат, было не впервой, но, как всегда, отвратительно и страшно... На Гражданке она видела много смертей, но так и не смогла к ним привыкнуть. Слово "враг", которое Федор произносил жестко и уверенно, Лариса выговаривала с оттенком колебания, как будто не могла до конца поверить в то, что враги не заслуживают милосердия. "Гражданка" научила ее жестокости, но слепая злость накатывала волной, а потом так же - волной, уходила. Оставалась боль - часто, смешанная с невольным сожалением об ушедших - и своих, и чужих. Что же, значит, она так и не выучилась быть "солдатом революции". Она была лишь свидетельницей чужих побед и ненависти - совсем, как сейчас.

  Раскольников припал к своему длинному цейсовскому биноклю, словно жаждущий - к горлышку фляги. "Вот так. Еще! Еще! - удовлетворенно приговаривал он. - Получите, мрази! Это вам за кандалы! Это за тюремный "поридж"!.. Попомните, гады склизкие, как члена Реввоенсовета республики в казематах морозить!". Неприятная догадка озарила Ларису, словно небо - вспышка орудийного выстрела. Неужели все это... Экспедиция, Энзели, Персия, спасение уведенных "беляками" кораблей... Просто примитивная и жестокая месть англичанам за ту злосчастную разведку в Финском заливе в декабре 1918-го, когда британские крейсера удивительно легко взяли в плен Раскольникова вместе с миноносцами "Спартак" и "Автроил". И Раскольников, с его кипучей энергией и неуемными амбициями, оказался на долгие месяцы запертым от мира и революции в промозглой камере лондонской тюрьмы... И на самом деле - расплата, месть! В эту минуту Раскольников показался Ларисе низким и мелочным: Гафиз никогда не мстил, он был выше мщения. В 1916-м Гафиз просил Ларису никогда не заниматься "проклятыми вопросами", революцией, но она занялась и, кажется, увязла в этих проклятых вопросах навсегда...

  ...Сильно поредевшая цепь сикхов, отстреливаясь, отступала к Казьяну. "Братишки" преследовали их, но не особенно рьяно: втягиваться в ближний бой им, выжившим на фронтах Гражданки, совсем не хотелось. На отмель высаживалась вторая волна десанта. Катера прикрывал орудийно-пулеметным огнем тральщик "Володарский", которому мелкая осадка позволила подойти почти к самому берегу.

  - Товарищ Раскольников, радиограмма от интервентов получена! - возбужденно прокричал взлетевший на мостик дежурный телеграфист, протягивая командующему наспех записанную карандашом на клочке бумаге депешу. Командующий флотилией неопределенно усмехнулся, пробежал корявые строчки глазами. Затем, со злорадной улыбкой победителя, повернулся к застывшим в ожидании командирам:

  - Товарищи, командир британской 36-й дивизии генерал Чемпейн осведомляется о целях визита советского флота. С опозданием, конечно, но лучше поздно, чем никогда!

  В ответ раздались презрительные комментарии, пропитанные соленым матросским юмором. Раскольников поднял руку, призвал всех к тишине.

  - В радиорубку. Отвечайте: "Красный флот не имеет никаких агрессивных намерений ни против английских войск, ни против персидского правительства. Наша цель - вернуть суда и военное имущество, украденные деникинцами. Во избежание недоразумений, предлагаю британскому командованию немедленно вывести войска из Энзели, но предварительно воспрепятствовать порче или уничтожению указанных судов и имущества белогвардейцами". И еще добавьте: "Любая враждебная вылазка белогвардейцев будет отнесена на счет британского командования и повлечет наш жестокий ответ".

   К полудню Энзели был полностью в руках красного десанта. Генерал Чемпейн, потерпевший полный провал в переговорах с диктовавшим свою волю залпами тяжелых морских орудий Раскольниковым, не стал дожидаться прихода краснофлотцев. С офицерами он отбыл на автомобилях в Решт. Следом длинной колонной потянулись бородатые сикхи, угрюмо посматривавшие из-под тюрбанов цвета хаки на зубоскаливших краснофлотцев. В рессорных повозках, в которые были впряжены серые армейские мулы, под брезентовыми тентами с красным крестом, стонали раненые.

  На борт флагманского корабля "Карл Либкнехт" на быстроходной миноноске прибыл адъютант генерала Чемпейна - длиннолицый молодой лейтенант в безупречном кителе цвета хаки и с безупречным пробором в неопределенного цвета волосах. Он с ледяной вежливостью передал победителю "комплименты и поздравления" своего командира. "Генерал просил вас, сэр, оказать ему небольшую любезность, - продолжал офицер тоном скучающего денди. - Покидая Энзели под влиянием... обстоятельств, он не смог вывезти из своей штаб-квартиры превосходный рояль и совершенно новую походную ванну. Будьте любезны отправить упомянутые предметы в Решт при первой возможности".

  Раскольников расхохотался прямо в лицо ошарашенному бритту. "А ну, братва, проводите-ка джентельмена в канатный ящик, вздуйте его, как следует, и заприте хорошенько, - распорядился он, - Этим "ростбифам" с миноноски передайте, пусть отваливают, пока мы им гранат на палубу не накидали! Пускай скажут генералу: своего адъютанта, а заодно и ванну с роялем он получит только тогда, когда вернет орудийные замки, которые они третьего дня поснимали на белогвардейских судах! Пускай не думает: я все знаю!".