Филип Фармер - Мир Реки: Магический лабиринт

• Название: Мир Реки: Магический лабиринт
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24469-0

Плавание по магическому лабиринту воображения классика современной фантастики Филипа Хосе Фармера продолжается. Грандиозный замысел эпопеи, действие которой разворачивается на берегах таинственной Реки, опоясывающей планету, воскрешенные неизвестно кем и непонятно для каких целей миллиарды представителей человечества всех эпох, стран и народов, великие исторические личности, непосредственно участвующие в сюжете, блеск фантазии и радуга приключений — это и есть причина причисления «Мира Реки» к вершинным достижениям не только фантастики, но и литературы в целом.

Содержание:

Магический лабиринт. Перевод Н. Виленской

Боги мира Реки. Перевод С. Трофимова, И. Васильевой

Составитель: А. Жикаренцев

Оформление серии: А. Саукова

---

В задней части котельной палубы на уровне воды находился большой люк для двух катеров и торпедоносца.

На следующей палубе, «Б», были устроены по бокам крытые проходы, и она называлась прогулочной.

На пароходах, которые в молодости водил по Миссисипи Сэм, как раз нижняя палуба называлась главной, а та, что над ней, — котельной.

Но поскольку на «Внаем не сдается» котел помещался на нижней палубе, Сэм соответственно назвал и ее. А вторую палубу стал именовать главной. Сначала это путало его помощников, привыкших к земной терминологии, но потом они привыкли.

Иногда, если пароход становился на якорь в мирной местности, Сэм отпускал команду на берег (кроме вахтенных, разумеется). И устраивал экскурсию для местных высокопоставленных лиц. Одетый в белый китель из рыбьей кожи, длинный белый килт, белые, до колен, сапога, в белой капитанской фуражке, он проводил своих гостей по судну сверху донизу. При этом, разумеется, он и несколько десантников не спускали с экскурсантов глаз, поскольку на «Внаем не сдается» имелось немало соблазнов для сухопутной публики.

Попыхивая сигарой между фразами, Сэм объяснял все — или почти все — любопытным визитерам.

Закончив осмотр нижней, котельной, палубы, Сэм вел их наверх на главную палубу, «Б».

— Моряки назвали бы эти ступеньки трапом, — говорил он. — Но поскольку почти вся моя команда состоит из сухопутных крыс и у нас имеется несколько настоящих трапов, то я решил: пусть лестницы так и зовутся лестницами. В конце концов, они состоят из ступенек, а не из перекладин. По той же причине я постановил, невзирая на яростные протесты ветеранов флота, именовать стены не переборками, а стенами. Однако разницу между обычной дверью и люком я оставил. Люк — это толстая, водо- и воздухонепроницаемая дверь, которая задраивается с помощью рычажного механизма.

— А что это за орудие? — спрашивал кто-нибудь из туристов, показывая на длинную дюралюминиевую трубу, похожую на пушку и стоящую на лафете. С казенной части в нее входили широкие пластмассовые трубки.

— Это паровой пулемет восьмидесятого калибра. Его сложный механизм позволяет выбрасывать на большой скорости поток пластмассовых пуль, поступающих снизу. Движущей силой служит пар из котла.

Однажды некто, побывавший на «Рексе», сказал:

— У короля Иоанна есть несколько паровых пулеметов семьдесят пятого калибра.

— Да. Я сам их проектировал. Но этот сукин сын увел у меня пароход, и я, когда строил новый, установил более мощные пулеметы.

Сэм показывал гостям окна (не иллюминаторы, а именно окна) вдоль крытого прохода, «который некоторые члены моей команды с невиданной наглостью и неслыханным бесстыдством называют коридором, за моей спиной разумеется».

Он показывал туристам каюты, поражая их удобствами и роскошью.

— У нас здесь сто двадцать восемь кают, каждая рассчитана на двоих. Обратите внимание на медную откидную койку. Оцените фаянсовые унитазы, душевую с горячей и холодной водой, умывальник с латунной арматурой, зеркала в латунных рамах, дубовые письменные столы. Шкафы не очень велики, но мы ведь не возим с собой большой запас одежды. Обратите также внимание на оружейную стойку, где можно держать пистолеты, винтовки, копья, мечи и луки. Ковры на полу сделаны из человеческих волос. А поглядите-ка на стенную роспись. Это все оригиналы кисти Мотонобу, жившего с тысяча четыреста семьдесят шестого по тысяча пятьсот пятьдесят девятый год, великого японского художника, основавшего живописный стиль «кано».

А в соседней каюте имеются картины Зевсиса из Гераклеи. Их десять. Собственно говоря, это каюта самого Зевсиса. Он, как вам известно, а может, и неизвестно, был великим художником пятого века до нашей эры, уроженцем Гераклеи, греческой колонии в Южной Италии. О нем говорили, что он выписывает виноградную кисть так похоже, что птицы слетаются ее клевать. Зевсис не подтверждает этого, но и не отрицает. Я лично предпочитаю фотографии, но и в моей каюте есть картины. Одну написал Питер де Хох, голландский художник семнадцатого века. Другую — итальянец Джованни Фаттори, тысяча восемьсот двадцать пятый — тысяча девятьсот восьмой годы. Бедняга. Это была, очевидно, его последняя работа, так как он упал за борт во время вечеринки и колесо размололо его на куски. Даже если его воскресили, что маловероятно, он нигде не сможет найти краски — они имеются только здесь и на «Рексе».

Потом Сэм вел всех вдоль прогулочной палубы на нос, к установленной там 88-миллиметровой пушке. Она еще не опробована в деле, говорил Сэм, и запас пороха пора уже менять.

— Зато, когда мы нагоним «Рекса», подлый Иоанн взлетит на воздух.

На променаде находились еще и ракетные батареи — самонаводящиеся снаряды стреляли на полторы мили, а их боеголовки из пластиковой взрывчатки весили сорок фунтов.

— Если пушки подведут, ракеты точно разнесут его задницу. Одна из туристок была хорошо знакома с книгами Клеменса и биографическими трудами о нем. Она тихо сказала своему спутнику:

— Никогда бы не подумала, что Марк Твен такой кровожадный.

— Сударыня, — сказал Сэм, услышавший эти слова, — я вовсе не кровожаден! Я самый мирный человек на свете! Я не выношу насилия, и при мысли о войне у меня все нутро переворачивается. Если вы читали мои очерки о войне и о тех, кому она по вкусу, вы должны это знать.

Но эту ситуацию, как и многие другие, мне просто навязали. Чтобы выжить, приходится лгать лжецам, обманывать обманщиков и убивать убийц, пока они не убили тебя! Для меня это лишь вынужденная, хотя и оправданная, необходимость. Что бы сделали вы, если бы король Иоанн увел у вас пароход — и это после того, как вы годами разыскивали железо и прочие металлы, чтобы осуществить свою мечту! А потом годами сражались с теми, кто хотел отнять у вас вашу находку, и вас со всех сторон подстерегали убийство и измена! Как бы вы поступили, если бы Иоанн убил ваших близких друзей, вашу жену и ушел, оставив вас в дураках? Позволили бы вы, чтобы это сошло ему с рук? Думаю, что нет, если в вас есть хоть капля мужества.

— Мне отмщение, и аз воздам, сказал Господь, — заметил мужчина.

— Да. Возможно. Но если Господь существует и как-то осуществляет свою месть, как он может делать это без участия людей? Слыхали вы, чтобы злодеев поражала молния? Ну, бывает иногда. Однако молния поражает ежегодно и тысячи невинных. Нет уж, Господь вынужден использовать простых смертных в качестве своих орудий, а кто больше годится на это, чем я? Из кого еще обстоятельства выковали столь острое и пригодное для дела Господня оружие?

Сэм так расстроился, что пришлось послать десантника в большой салон за четырьмя унциями бурбона ради успокоения нервов.

Еще до того, как прибыло виски, кто-то из туристов пробурчал:

— Чушь собачья!

— Выкиньте его с парохода! — крикнул Сэм. Так и сделали.

— Какой вы сердитый, — сказала его читательница.

— Да, мэм, я сердит. И есть отчего. Я был сердит на Земле, сержусь и здесь.

Десантник принес Сэму виски. Тот мигом выпил порцию и продолжал экскурсию, вновь обретя хорошее настроение.

Он повел группу по широкой лестнице в большой салон. Они остановились у входа, и послышались охи и ахи. Салон имел двести футов в длину, пятьдесят в ширину и двадцать в высоту. На потолке висели в ряд пять огромных хрустальных люстр. Салон кроме множества окон освещали потолочные и настенные светильники, а также торшеры из фасонно отлитой меди.

В дальнем конце была сцена — на ней, пояснил Клеменс, ставились спектакли или помещался оркестр. Имелся там и большой экран, который опускали, когда показывали кино.

— Химически обработанную пленку мы не применяем, — говорил Сэм. — У нас электронные камеры. Мы снимаем оригинальные фильмы или повторно экранизируем земную классику. Сегодня, например, будет показываться «Мальтийский сокол»[2].

Из прежнего состава у нас нет никого, кроме Мэри Астор — ее настоящее имя Люсиль Лангеханке, и она играет секретаршу Сэма Спейда. В том фильме, как мне говорили, она играла не свою роль. Впрочем, вряд ли кто-то из вас понимает, о чем я толкую.

— Я понимаю, — сказала читательница Марка Твена. — А кто же играет ее прежнюю роль в вашем фильме?

— Американская актриса Элис Брэйди.

— А Сэма Спейда? Не могу себе представить в этой роли никого, кроме Хэмфри Богарта.

— Говард да Сильва, тоже американец. Настоящее его имя Говард Гольдблат, если я не ошибаюсь. Он очень благодарен за то, что ему дали эту роль, хотя и утверждает, что на Земле у него не было случая раскрыться полностью. Но он сожалеет, что его аудитория будет столь малочисленна.

— А режиссер кто? Уж не Джон ли Форд?

— Никогда о таком не слыхал. Наш режиссер — Александр Зингер.