Пьер Шоню - Цивилизация Просвещения

• Название: Цивилизация Просвещения
• Автор: Пьер Шоню
• Издательство: У-Фактория; АСТ
• Жанр: Культурология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0332-3; 978-5-9713-8358-1

Пьер Шоню, историк французской школы «Анналов», представляет уникальную в мировой культуре эпоху европейского Просвещения, рожденную из понятия прогресса (в сфере науки, технике, искусстве, общественных структур, философии) и приведшую к французской революции. Читатель увидит, как в эту эпоху повседневность питала дух творчества, открытий и философских размышлений и как, в свою очередь, высокие идеи претворялись на уровне обыденного сознания и мира материальных вещей. Автор показывает, что за великими событиями «большой» истории стоят не заметные ни на первый, ни на второй взгляд мелочи, играющие роль поистине пусковых механизмов исторического процесса. Попробуйте задуматься, каким образом завезенная англичанами из колоний привычка пить чай привела к увеличению продолжительности жизни европейцев и возможности получить лучшее образование, или, например, поразмышляйте, какая связь между «Энциклопедией» просветителей и заменой в домах XVIII века сундуков шкафами.

---

Велик соблазн назвать вторую половину века вершиной декораторского искусства. Эрпен с его особняком Субиз, Оппенор, может быть, Николя Пино, или взять хотя бы Мейсонье… Жюст-Орель Мейсонье, француз по происхождению, родился в Турине в 1693 или 1695 году. Сначала Мейсонье был золотых дел мастером; с тридцати лет он — королевский ювелир и до самой смерти, до 1750 года, — рисовальщик при Кабинете. В этом качестве он обязан был рисовать проекты «похоронных процессий, «галантных праздников», фейерверков» и театральных постановок. Все свои рисунки, будь то проект алтаря, гробницы, интерьера в особняке, беседки или подсвечника, Мейсонье подписывает. Мейсонье игнорирует тяжесть, сознательно смешивает вертикаль с горизонталью. У него «все становится пластичным, сворачивается, разворачивается, раздувается, вздымается, вьется глубокими впадинами и пузырится». Мейсонье — это всепоглощающая декорация, интерьер, который окончательно съедает архитектуру, конец компромиссам между этими двумя сферами, внешней непрерывностью маскируется внутренний размах. Мейсонье — это в то же время и перенос эротизма на декор, или, как показывает Луи Откёр, перенос царств: «Разглядывая его „Книгу овощей”, эту морковь, капусту, лук, проникаешь в его замыслы: он хотел перенести в архитектуру, как это сделают творцы modern style в 1900-е годы, всю изменчивость, всю гибкость, какая живет в растительном мире. Его слуховые оконца напоминают табакерки-раковины, его колокольни похожи на подсвечники, фонтаны — на солонки, канделябры — на кустарники, на пальмы, на кораллы. Его творчество — вечный перенос „царств” и материй».

Мейсонье в Европе — провозвестник основных тенденций и веяний. Мейсонье — не создатель рококо в строгом смысле. Авторитетом, который он заработал в Париже, он ускорит последний взрыв дикого барокко, он откажется от онтологических связей и от своей роли объединителя общественной архитектуры. Огромен его успех в Португалии, где он дал волю подавлявшимся в течение двух веков тенденциям искусства мануэлино. Мейсонье — это серьезный маневр Центральной Европы. Он позволяет английской аристократии на время освободиться от палладианской узды. Неудивительно, что князь Чарторыйский и граф Белинский заказывают ему эскизы своих салонов. «В 1724 году он создает для герцога Мортемара циферблат, который сам по себе символ: декор изгибается от каждого дуновения, формы сдвигаются, ни одна линия не останется в покое». Истинным последователем Мейсонье был Кювилье, самый баварский немец французского происхождения. Он выявил глубинное единство между декором, призванным удовлетворить вкусы новой буржуазии, щедрых фермеров, финансистов и снабженцев Франции в такой уникальной лаборатории, как парижский особняк, и вкусами аристократической среды в барочной Германии. Жан-Франсуа Кювилье родился на севере Франции, в Эно, в 1695 году и, несомненно, был учеником Бофрана и Жана-Франсуа Блонделя. Амалиенбург, Фалькенлюст, опера в Мюнхене, множество церквей… В радиусе 20 лье вокруг Мюнхена до сих пор во всем чувствуется отпечаток стиля Кювилье. Свобода гротеска, изобилие арабесок, девственный лес с обезьянами, пальмы, а на них — турки или китайцы в чудесных островерхих шапочках. Когда его фантазия стала иссякать, Кювилье взял на вооружение величественное немецкое барокко. После большого всплеска итальянского искусства в 1670—1680-е годы начинается слабый французский подъем 1720—1730-х годов: открыта последняя страница немецкого барокко. В этот период моды на французское искусство творения Кювилье оказываются на вершине. Охотничий павильон в Амалиенбурге (1734–1739) в огромном ансамбле Нимфенбурга ценен прежде всего своими интерьерами и изразцами незабываемого голубого цвета. В Резиденц-театре (1750–1753) «маленький белый с золотом зал — идеальное место для опер» какого-нибудь нового Моцарта. Еще более парадоксален, более удивителен он, несомненно, как религиозный гений Баварии: Кювилье — религиозный архитектор. Он работает вместе с Фишером в церкви Св. Михаила в Бергам-Лайме (1738–1744), заложенной по распоряжению архиепископа-курфюрста Кёльнского. Заметим, что в этой удивительной, живой и архаичной альпийской Германии Фишер (1691–1766) строит аббатство Оттобёйрен, неподалеку от Меммингера (1747–1766), «главное строение в стиле рококо с южной Германии», и что в Виблингене с 1772 по 1781 год возводится «последнее из больших произведений религиозной архитектуры в барочной Швабии» с любопытными перестановками, в которых чувствуется натиск целых декоративных планов неоклассицистического искусства.

Кювилье родился в Эно: стоит ли напоминать о важности антверпенского влияния на позднее рококо? Мейсонье и Кювилье, а также Слодцы и Верберкт — родом из Антверпена. Себастьян Слодц, первый в династии, умер в 1726 году; его сыновья: Себастьян-Антуан, Поль-Андре и, названный без ложной скромности, Микеланджело. Микеланждело оформлял зал для зрелищ, построенный в Версале к свадьбе Дофина, в 1745 году, зал комедий в мае 1763-го, катафалк для короля и королевы испанских в Нотр-Дам в 1760 году. Любопытно, как в декоративном искусстве позднего барокко рука об руку, как добрые приятели, идут театр, похоронная процессия и жизнь.

Как и Себастьян Слодц, Верберкт родился в Антверпене в 1704 году и стал тенью Габриэля. Он умер в 1771 году и застал конец декоративного искусства рококо, которое он прославил, как никто другой.

Декор в центре, в сердце всех рассуждений о той или иной цивилизации, ибо он оказывается рукотворной оболочкой, контактирующей с жизнью постольку, поскольку в нем сохраняется частица интимности, человеческих секретов. Дом таит и иные тайны в своих стенах, в своем устройстве, в своем плане, в своей практической завершенности. Прежде всего, архитектура XVIII века — даже в своих возвышенных формах — не существует в отрыве от региональных особенностей, традиционной культуры, внутри которой она возникает. Это важно для нашей перспективы, в которой эпоха Просвещения, самая ее вершина, рассматривается в преемственности, без отрыва от своей цивилизации, зародившейся шесть веков назад, на горизонте средневековой густонаселенной Европы.

Рассмотрим следующие данные: благодаря искусству ремесленников, обученных в городских условиях, благодаря поразительной школе XVIII век получил невиданное до сих пор мастерство стереотомии. Благородный камень оказывается снаружи, на фасаде, а с внутренней стороны, там, где никто не видит, используются другие материалы: в Руане, в Лизье, даже в Версале и Париже это чаще всего дерево и гипс. В Руане, третьем городе в королевстве, дом XVIII века строится по традиционной модели — из дерева и гипса. В Париже и Версале есть стены и перегородки из дерева, кусков гипса и песчаника, на глиняном растворе. Благородный камень не везде сумел вытеснить кирпич, который стараются сделать более легким, подмешивая в него торф или кору. Может быть, благодаря всем этим уступкам и компромиссам, строительство XVIII веке идет быстро и хорошо.

Мастерство обработки камня растет повсеместно; это позволяет строить больше сводов, уменьшая таким образом опасность пожаров, которая, конечно, уже не столь высока, но все же остается серьезной в городском пространстве. Иногда возвращаются очень старые техники, от которых, казалось бы, уже давно отошли. Так, в середине века в кассельской ратуше или в Бургундии строятся своды с выступающими ребрами. Повсеместно распространяется куда более смелая техника в строительном искусстве: гладкий свод. Первые из них, кирпичные, появляются в Кастельнодари около 1710-х, но эта техника начинает распространяться словно масляное пятно по воде лишь в 1750-х годах после публикации труда графа д’Эспи; тогда южная техника покоряет и северные земли, где строят из камня. В Париже Куртон возводит над передней особняка Матиньон свод в 7,8 метра, кривизна которого не превышает 0,43 метра.

Престижный городской дом реализуется в двух типах: дом, который выходит на улицу и на первый взгляд как бы не отличается от скромных домов, сдающихся внаем (неудобство в данном случае компенсируется двойной лестницей), или особняк между двором и садом, какие строились поначалу почти исключительно в Париже, но затем распространились и стали преобладать по всей Франции и за ее пределами. На улицу обычно выходят два крыла служебного назначения и стена, как правило, с вогнутым порталом. Акцент делается на центральную часть; портал выходит во внутренний двор либо напрямую, либо через переход; двор — или, если хватает места, два, а то и три или четыре двора — позволяют решить деликатные проблемы с лошадьми. Еще одна важная проблема: жилье для слуг; обычно его устраивают над служебными помещениями; большие общие спальни XVII века уступают место маленьким индивидуальным каморкам, жмущимся вдоль по коридору. В течение XVIII века не то чтобы слишком сильно выросло общее число слуг, но обязанности их разделяются, растет численность женского персонала относительно штата мужчин, который составлял решительное большинство еще в конце XVII века.