Николай Романов - Рассвет

• Название: Рассвет
• Автор: Николай Романов
• Жанр: Фэнтези

---

Лагерь каравана все больше заполнял окрестности шумом и гамом.

Вернувшийся с секрета ночной дозор разведчиков, не дождавшись горячей похлебки, забрались в свою повозку и отсыпались. Их товарищи, из дневного дозора, были уже по пути следования торгового каравана Сая Эрнана, проверяя подозрительные места на наличие предполагаемых засад.

Ездовые уже запрягали беловодских тягловых туров в повозки, о чем то, разговаривая с ними и похлопывая, и поглаживая их по могучим бокам.

Кашевар запускал в котел с кипящей и пузырящейся водой, крупу, бросая туда же мелкорубленое сало и подстреленную накануне дозорными, дичь — освежеванную тушу, которую он снял с их повозки.

Он забористо, от всей души, ругался по поводу отсыревшего валежника, который давал слишком много едкого дыма, вызывая у него слезы на глазах. Вспомнил он добрым словом и уснувших в своей повозке ночных дозорных, которым лень было оставить ободранную тушку у повозки кашевара.

Тидер, принюхиваясь к ароматным запахам, доносящимся до его обоняния, от бурлящего котла, спросил кашевара:

— Что случилось, Макав, неужели котел прохудился и мы все останемся голодными?

— Да эти дозорные, будь они неладны, подстрелили лесную антилопу, разделали ее и оставили висеть на шесте у своей повозки — лень им было дотащить ее до моей кухни. Сами спать легли, а мне пришлось переть ее на своем горбу до самого котла.

Хотелось ведь порадовать вас свежатиной, лежебок и лентяев!

Тидер, вдыхая запах доносящийся до него, похвалил повара:

— Да, свежее мясцо самое-то для нас. Чего-чего, а кашеварить ты умеешь, у тебя этого не отнять. Да я, в этом караване, только ради твоей стряпни и хожу!

Польщенный кашевар, принюхиваясь и пробуя на язык, начал добавлять какие-то кхандские специи в котел. Любому кухарю приятно, когда хвалят его искусство в приготовления пищи.

Тидер, подмаслив честолюбие кашевара, подсунул ему свою деревянную плошку. Макав с горкой наложил ему каши и в придачу сунул ему крупную головку белого лука из Кханда.

В Равенне он был не такой острый, кашевар в Кханде набрал его с запасом, с расчетом на дальний путь, чтобы его могло хватить надолго.

Весельчак с удовольствием начал уминать разваристую жирную кашу, с крупными кусками мяса и умело приправленную специями и пахнущую дымком.

Вот это жизнь! Это тебе не перенаселенная Морита, где от большого количества людей скоро некуда будет и шагу ступить, чтобы, столкнувшись с кем-то, помимо тебя, не вспомнили и про твою мать.

Возле Макава уже толкался народ со своими протянутыми мисками. Рядом с Тидером присел Бернон и с аппетитом ел кашу, выуживая ложкой куски мяса и заедая его кхандским луком.

Народ одобрительно ел и нахваливал, мясо было, правда, чуть жестковато. Видимо, лесная антилопа была в преклонном возрасте, когда ее подстрелили ночные дозорные.

Бернон подошел и протянул миску повару за добавкой, чем заслужил одобрительный взгляд повара и тот положил ему еще с горкой.

— Тебе пожиже или погуще?

— Погуще и вон тот кусман мясца кинь!

Тидер подковырнул Бернона:

— Смотри не надорвись, тебе же еще караван охранять.

— Ешь — потей, работай — мерзни! — ответил Бернон, выуживая из похлебки кусок мяса на кости и вгрызаясь в него.

Тидер вымыл плошку, отдал ее повару и отошел к повозкам, чтобы проверить свое оружие.

Осматривая свой арбалет и проверяя арбалетные стрелы, он заменил тетиву, та на его взгляд, немного ослабла. Из повозки, стоящей рядом, откинув полог, на землю спрыгнул один из ночных дозорных.

Весь взъерошенный, с налипшей на него соломой он, спрыгнув на землю и подняв руки, потянулся и, широко открыв рот, зевнул. Да так и остался стоять с поднятыми руками и открытым ртом, растерянно глядя на обрывок веревки, на котором ночные дозорные, возвратившись под утро, повесили на шест ободранную тушу.

Он, не веря своим глазам, подергал за свисающую веревку, словно надеясь, что туша стала невидимой для его зоркого взгляда.

Увидев Тидера, с явным интересом наблюдавшего за нелепыми телодвижениями дозорного, он растерянно спросил его:

— Ты случайно не знаешь, куда делась ободранная туша, висящая здесь?

Весельчак заинтересовался:

— А что такое?

— Да понимаешь, мы хотели подманить дикого кота, он уже вторые сутки крадется за караваном. Боимся, как бы тура не завалил или напал на кого-нибудь из нас. Гигантскую гиену подловили, ободрали ее, хотели в ночной дозор взять и подманить его. Глянь и нету приманки, неужели дикий кот уже спер ее?

Тидер с трудом подавил рвотный позыв и прислушался к своему желудку. Часть гиены, в его животе, начала ворочаться с намерением выбраться наружу, на свободу.

Он нагнулся, сорвал стебелек полыни и начал медленно жевать его. Вяжущая горечь во рту, на миг заставила успокоиться его живот.

Растерянный дозорный полез обратно в повозку, чтобы поднять своих спящих товарищей на завтрак.

Тидер ускорил шаг и подошел к кухне, где народ продолжал вкушать экзотическое блюдо Макава — «гиену в похлебке». Караванщики даже не подозревали об изыске, съедаемого ими.

Подойдя к кашевару, сиявшему от сыпавшего на него со всех сторон похвал, он тихо окликнул его. Тот с черпаком в руке, оглянулся и, улыбнувшись во все раскрасневшееся лицо, спросил Тидера:

— Тебе еще навалить?

Тидера опять чуть не вывернуло прямо на него, но он сдержался:

— Нет, не надо, а ты сам ел мясо?

— Нет пока, сейчас ребят покормлю, о потом уж и сам поем!

Тидер вполголоса сказал ему, стараясь, чтобы его никто не услышал, кроме кашевара:

— Макав, тут такое дело, не знаю как тебе и сказать. Сегодня ночью наши дозорные подстрелили гиену и ободрали ее. Им нужна была приманка для дикого кота, и они повесили ее на шесте у себя над повозкой.

Тидер в первый раз воочию увидел, как человек стремительно поменял красный цвет лица на белый., словно чудная ящерка, виденная ими в Кханде.

Макав вытер холодный пот, выступивший у него на лбу и, сразу севшим голосом просипел еле слышно:

— Что же мне теперь делать? Ребята меня убьют.

— Ну, если только сгоряча, потом ведь, наверняка, жалеть будут — Тидер неуклюже попытался успокоить Макава, но тот от этих слов, только еще больше побледнел.

Тидер Весельчак уставился на кашевара:

— Да ты белый весь, совсем белый — заметил Тидер и быстро зачастил:

— Слушай, бери мешок, кидай в него харчи и беги. Мы пока по тракту крюк сделаем до заставы «синяков», а ты напрямик дорогу обрежешь. Выйдешь в нескольких верстах за заставой, где Сай Эрнан делает стоянку, чтобы вдоволь поругать «синяков», досматривавших караван и подсчитать свои убытки.

Ну, это перед Вертлявым поворотом, там потом еще дорога спускается к броду, к тому времени ребят я успокою. Подойду к кромке леса и крикну, что тебе можно выходить, если все будет хорошо.

Глядя на оживающего Макава, который мысленно уже прощался со своей короткой жизнью, он подтолкнул его:

— Беги, Макав, беги.

Кашевар метнулся к припасам и начал быстро, не глядя, сбрасывать их в мешок, судорожно оглядываясь на караванщиков, которые заканчивали есть. Некоторые из уже них побрели к ручью сполоснуть свои миски.

Макав, напоследок, схватив лук со стрелами и сунув топор за спину под ремень, махнул в подлесок. Впопыхах, по пути, он чуть не сбил с ног Бернона, идущего от ручья.

Кашевар раньше был охранником в караване и Тидер не сомневался, что в случае чего, тот мог за себя постоять и не растеряется в чащобе.

Удивленный Бернон подошел к Тидеру, справился у него:

— Куда это наш кашевар так рванул? Охотником себя возомнил что — ли? Тоже мне, великий стрелок из лука выискался!

— Да ты знаешь, любой на его месте бы рванул на охоту и думаю, даже не прихватил с собой оружие — ответил рассеяно Тидер, глядя на ночных дозорных, подошедших к котлу за своей миской каши.

Дозорные что-то спросили у уже поевших товарищей, складывающих миски в стопку.

Некоторые караванщики тут же бросились врассыпную по кустам, некоторых вывернуло сразу. У кого-то из них оказались желудки покрепче и они успели сделать два-три шага, пытаясь добраться до ближайших кустов.

— Где этот мешок с дерьмом, кто мне скажет! — Взметнулся на весь бивак, дикий рев Анвада.

Бернон рванул к ним, чтобы через мгновение, узнав о том, что он съел, извергнуть похлебку из себя.

Тидер глядя на этот бардак, поскреб в затылке:

— Да, это надолго, пойду подремлю немного, пока моя смена наступит.

И он полез в повозку и провалился в сон, стараясь не прислушиваться к звукам, доносящимся до него снаружи.

Весельчак подремал немного и, проснувшись, выбрался наружу.

На стоянке все уже утихомирилось, лишь измученные лица караванщиков выдавали перенесенные ими страдания. Кое-кто из них, видимо вспоминая завтрак, изредка бросался к кустам, чтобы в судорожных спазмах попытаться очистить свой пустой желудок