Дэвид Лоуренс - Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность

• Название: Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность
• Автор: Дэвид Лоуренс
• Издательство: «Эксмо»
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03099-9

В этой книге великий английский писатель Дэвид Герберт Лоуренс (1885–1930), автор блестящих и беспрецедентных по своей откровенности литературных произведений, открывается отечественному читателю с неожиданной стороны. Убедительностью аргументов и обезоруживающей смелостью философские эссе Лоуренса не уступают по силе воздействия его прославленной художественной прозе. Лоуренс удивляет, шокирует и… подтверждает репутацию писателя, которому всегда есть что сказать по-настоящему нового.

В оформлении книги использованы фрагменты гобеленов работы Уильяма Морриса.

---

И все же большинство людей полагают, насколько я знаю, что порнография — это нечто низкое, грязное, отвратительное. Словом, люди относятся к ней отрицательно. А почему, хотелось бы знать? Не потому ли, в самом деле, что она возбуждает сексуальные чувства?

Думаю, дело не в этом. Как бы мы ни старались делать вид, что полностью равнодушны к сексу, большинство из нас вовсе не против умеренного сексуального возбуждения. Это нас согревает, это стимулирует нас, подобно проглянувшему в пасмурный день солнцу. Несмотря на почти два столетия пуританизма, люди не утратили интереса к интимной стороне жизни, хотя массовое сознание и свойственная толпе привычка осуждать любые проявления секса не позволяют нам открыто признавать это. Есть, конечно, на свете немало людей, у которых любые сексуальные побуждения, даже самые естественные, вызывают неподдельное отвращение. Но это, как правило, люди с психическими отклонениями, ненавидящие своих ближних, вечно всем недовольные, разочарованные, страдающие комплексом неполноценности, и таких людей, увы, наша цивилизация породила великое множество. Интересно отметить, что эти люди, как правило, втайне удовлетворяют себя какими-нибудь изощренными и ненормальными формами секса.

Даже искусствоведы с самыми, казалось бы, передовыми взглядами пытаются заставить нас поверить, будто любая картина или книга, которая «взывает» к нашим сексуальным чувствам, является ipso facto[13] плохой картиной или книгой. Но это же чистейшей воды ханжество. Ведь половина величайших мировых творений в области поэзии, живописи, музыки, прозы являются великими и прекрасными именно потому, что взывают к нашим сексуальным чувствам. Картины Тициана и полотна Ренуара, «Песнь Соломона»[14] и «Джейн Эйр»[15], «Энни Лори»[16] и оперы Моцарта — все они исполнены высокого эстетизма и в то же время взывают к нашим сексуальным чувствам, сексуально нас стимулируют (называйте это как хотите). Даже Микеланджело, относившийся к сексу, можно сказать, отрицательно, счел необходимым наполнить свой «Рог изобилия» желудями фаллической формы. Секс является могучим, благотворным, необходимым для человека жизненным стимулом, и все мы испытываем светлую радость, когда его теплый, природный поток проходит сквозь нас, согревая нас подобно солнцу.

Таким образом, у нас есть все основания отвергнуть утверждение о том, будто наличие сексуального мотива в искусстве обязательно является признаком порнографии. Может быть, это и так для какого-нибудь серого пуританина, но пуритане — больные люди, больные физически и душевно, поэтому обращать внимание на их нелепые бредни нам, право, не стоит. Хотя, конечно, сексуальные мотивы бывают самые разные, и разновидностей этих мотивов и их отличий один от другого может быть бесконечное множество. Принято считать, что небольшая доза секса в произведении — это не порнография, тогда как большая — это уже порнография. Но это явное заблуждение. В самых откровенных эпизодах у Боккаччо я усматриваю меньше порнографии, чем, скажем, в «Памеле» или «Клариссе Харлоу»[17] или даже в «Джейн Эйр» — я уж не говорю о массе современных книг или кинофильмов, не подвергаемых никакой цензуре. В то же время «Тристан и Изольда» Вагнера[18], как мне кажется, очень близка к порнографии, точно так же как и некоторые из популярных христианских песнопений.

Так в чем же тут дело? Думаю, не в самих сексуальных мотивах и даже не в сознательных намерениях писателя или художника. Возможно, у Рабле такие намерения действительно были, да и у Боккаччо, скорее всего, тоже, хотя проявлялись они по-разному. С другой стороны, я уверен, что у бедной Шарлотты Бронте или у романистки, написавшей «Шейх», и в мыслях не было возбуждать сексуальные чувства читателей. Тем не менее «Джейн Эйр», на мой взгляд, очень близко граничит с порнографией, тогда как вещи Боккаччо кажутся мне нравственно здоровыми и освежающими.

Недавно ушедший в отставку министр внутренних дел Великобритании, человек во всех отношениях серый, но гордящийся тем, что всегда был и остается последовательным пуританином, не так давно разразился возмущенной статьей по поводу «непристойных» книг и среди прочего написал следующее, причем тон его слов был скорбным и в то же время негодующим: «…и эти юноша и девушка, которые были абсолютно чисты до тех пор, после прочтения этой книги взяли и вступили в половое сношение!!!»

Ну и слава богу! — вот и все, что мы можем сказать. Но этот серый Страж Британской Морали, по всей видимости, считал, что было бы гораздо лучше для этих молодых людей, если бы они вместо акта любви убили друг друга или довели себя до полного нервного истощения. Такова она, серая болезнь пуритан!

Так что же такое, в конце концов, порнография? Во всяком случае, не взывание к нашим сексуальным желаниям и не побуждение к сексуальной активности средствами искусства. Это даже не предумышленное намерение художника пробуждать или возбуждать сексуальные чувства. В самих сексуальных чувствах нет ничего дурного, коль скоро они проявляются нормальным, а не извращенным, противоестественным образом. Здоровый сексуальный стимул в каждодневной человеческой жизни и необходим и полезен. Без этого мир стал бы скучным и серым. Я бы каждому давал читать озорные, жизнерадостные истории периода Возрождения: это помогало бы людям сбрасывать с себя личину серого чванства — болезни, столь широко поразившей нашу современную цивилизацию.

Что же касается порнографии в полном смысле этого слова, то даже я подвергал бы ее строжайшей цензуре. А распознать ее не составляет большого труда. Во-первых, настоящая порнография почти всегда нелегальна, она никогда не проявляет себя открыто. А во-вторых, ее можно узнать по тому, что она во всех без исключения случаях оскорбительна — как для секса, так и для самого человека.

Порнография — это попытка осквернить сексуальную природу человека, замарать ее грязью, а это непростительное преступление. Возьмем, к примеру, такое отвратительное явление, как распространенная в большинстве городов торговля порнографическими открытками из-под полы. Те, которые попадались мне на глаза, были столь омерзительны, что, когда я смотрел на них, мне просто хотелось плакать. Какое оскорбление для человеческого тела, какая вульгаризация такой важной сферы, как человеческие отношения! Нагота на этих открытках выглядела отталкивающей и вместе с тем жалкой, а половой акт — унизительным и уродливым. Да, именно так — не актом любви, а грязным, мерзким, постыдным актом спаривания.

То же самое можно сказать и о продаваемых из-под полы книгах. Они или столь отвратительны, что при чтении вызывают тошноту, или настолько глупы, что читать их могут только полные идиоты, а писать — одни лишь кретины.

В равной степени это относится и к непристойным лимерикам[19], которые принято декламировать после обеда, или к пошлым анекдотам, которые коммивояжеры рассказывают друг другу в курительной комнате. Иногда среди них можно услышать действительно остроумные, и это во многом оправдывает рассказчика, но, как правило, в них, кроме грязи и пошлости, ничего нет, а так называемый «юмор» заключается в одних лишь откровенных сексуальных подробностях.

По правде сказать, нагота многих наших современников и в самом деле выглядит жалкой и отталкивающей, а половой акт между многими современными мужчинами и женщинами действительно унизителен и уродлив. И мы никак не можем этим гордиться. Это не что иное, как одно из свидетельств упадка нашей цивилизации. Я уверен, что никакая другая цивилизация, даже древнеримская, не могла «похвастаться» столь высоким процентом людей, чья нагота выглядела бы такой же ничтожной и жалкой, и чей секс был бы таким же уродливым, убогим и грязным. Ибо ни в какой другой цивилизации секс не оказывался на самом дне общества, а нагота — на стенках общественных туалетов.

Наиболее разумная часть молодежи, слава богу, понимает это и полна решимости изменить положение вещей и в том, и в другом отношении. Она старается уберечь свою юную красоту, вызволяя ее из удушливого, порнографического подземного мира, созданного старшими поколениями, и она не хочет относиться к сексуальным отношениям как к чему-то постыдному и запретному. Эту перемену в молодежи старики, приверженные серому мышлению, естественно, осуждают, хотя на самом деле это великая перемена к лучшему: это настоящая революция.

Меня не перестает удивлять эта непреодолимая готовность рядового человека из толпы делать из секса грязь. В молодости я долгое время жил в плену заблуждения, будто у здоровых на вид, внешне нормальных людей, которых встречаешь повсюду — в поездах, курилках гостиниц или спальных вагонов, — такие же нормальные чувства и здоровое, хотя, возможно, и грубовато-легкомысленное, отношение к сексу. Увы, это не так! Далеко не так! Опыт показывает, что обычные, заурядные люди подобного рода проявляют оскорбительное отношение к сексу, невероятное к нему презрение, отвратительное желание его оскорбить. Если один из таких, с позволения сказать, индивидов имел половое сношение с женщиной, он обязательно преисполняется торжествующим чувством, что тем самым он облил ее грязью и она теперь стала еще ничтожнее, еще продажнее, еще презреннее, чем была до тех пор.