Рахим Эсенов - Большевистское подполье Закаспия

• Название: Большевистское подполье Закаспия
• Автор: Рахим Эсенов
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1974

Книга воскрешает героические страницы борьбы трудящихся Средней Азии против националистической контрреволюции и иностранных интервентов в годы гражданской войны. Широко используя новые архивные материалы, автор показывает большевиков Закаспия как организаторов и руководителей героической борьбы трудящихся масс. С особым интересом читаются разделы, рассказывающие о подготовке вооруженного восстания, борьбе партизанского отряда Аллаяра Курбанова, в котором плечом к плечу сражались туркмены и русские.

---

Инициативу организации подпольной группы в Мерве взял на себя коммунист Сазонов. В нее вошли слесари Москаев, Дунин и другие. Группа охватила своим влиянием гарнизон в Байрам-Али, через машиниста М. Телия (брата расстрелянного белогвардейцами Виссариона Телия, председателя областного Совнаркома) установила связь с подпольем Кушки28.

С падением Кушкинской крепости борьба с врагом там не прекратилась. 28 железнодорожных рабочих во главе с коммунистом, председателем местного Совета А. Н. Зайцевым, литейщиком депо И. М. Карандой, печником И. Н. Цибизовым и другими ушли в подполье. Скрываться в маленькой Кушке было невозможно, своим убежищем подпольщики избрали горы29.

Нелегкая задача выпала на долю подпольной организации Закаспия. Сказывалось и отсутствие областного партийного центра, и оторванность от Москвы, от ЦК РКП (б) и даже от Ташкента, откуда можно было бы получать советы и указания по организации партийной работы и революционной борьбы.

Территориальная удаленность Туркестана, особенно его самого глухого уголка — Закаспийской области, обусловила громадные трудности для проведения политической работы па захваченной врагом территории. В отличие от большевистского подполья Сибири, Урала, Дальнего Востока, Украины, возглавленного закаленными большевиками, имевшими связи и постоянную помощь со стороны ЦК РКП (б), Туркестан, особенно Закаспий, отрезанный фронтами от Российской Советской республики, не имел прямых контактов с Москвой 30.

Трудностей в организации партийно-политической работы и борьбе большевистского подполья с врагами было немало. Отметим, на наш взгляд, самые основные.

Во-первых, острый недостаток в испытанных партийных кадрах. Лишь немногие руководители большевистского подполья имели опыт советской и партийной работы. И. Л. Кукаев и С. Г. Арутюнов работали в первом ревкоме Ашхабада, по только Арутюнов — в прошлом бакинский рабочий — прошел выучку в среде революционного бакинского пролетариата (в 1906 году работал в подпольной группе С. Г. Шаумяна) 31. А П. Ф. Панькин, И. Р. Зотов и Г. С. Кадыгроб, рабочие, паровозные машинисты, горячо ненавидевшие врага, решительно поддерживавшие политику Коммунистической партии и Советской власти, никакого опыта партийной работы не имели. К концу 1917 года большевистская организация Ашхабада насчитывала 20–30 членов партии. Правда, до середины 1918 года, то есть до контрреволюционного переворота, она пополнилась революционными солдатами и рабочими. Но и они не имели опыта партийно-политической работы и были очень слабо подготовлены теоретически 32.

Белогвардейский террор вырвал из рядов и без того малочисленной большевистской организации наиболее опытных ее руководителей, многие были арестованы, сосланы или ушли от преследования за линию фронта.

Среди подпольщиков почти не осталось опытных конспираторов, прошедших школу подполья при царизме, знавших сложную технику партийного дела — умевших наладить связи, организовать места явок, печатание прокламаций, доставку нелегальной литературы и т. д.

Во-вторых, отсутствие сколько-нибудь значительных промышленных центров и, как следствие, крайняя малочисленность пролетариата, разбросанного по полукустарным предприятиям. Туркменистан, как известно, принадлежал к числу тех окраин царской империи, которые не успели пройти капиталистического развития. Национального пролетариата, как и национальной буржуазии, здесь почти не было — эти классы в туркменском обществе еще только зарождались. Городской пролетариат был очень слабо связан с туркменским дайханством. Мелкобуржуазная стихия в здешних городах вследствие преобладания кустарного производства была много сильнее, чем в городах Центральной России.

В-третьих, классовое сознание местного крестьянства только еще пробуждалось. В аулах господствовали феодально-патриархальные отношения, культивировались национальная рознь и межплеменная вражда, оставшиеся в наследство от недавнего прошлого и колонизаторской политики царских администраторов. Феодальнобайские круги, воспользовавшись тем, что население на первых порах оказывало белогвардейским властям лишь пассивное сопротивление, сколотили из обманутых дай-хан вооруженные отряды и превратили их в активную силу, выступившую против Советской власти.

В-четвертых, эсеро-белогвардейское правительство Фунтикова, заигрывая с трудящимися массами, маскируясь псевдореволюционными фразами, некоторое время пользовалось поддержкой многих рабочих. Чтобы добиться расположения масс, эсеровская партия ввела во Временный исполком представителей пролетарских организаций, то есть железнодорожных рабочих, профсоюзов. В правительстве они, конечно, числились формально, всеми делами вершили Фунтиков и его приближенные.

Эсеры, зная отношение рабочих к Советской власти, широко прибегали к демагогическим приемам. Так, поначалу они заявляли: «Мы не против Советов и не против большевиков, но против отдельных недостойных личностей». Вскоре лозунг сменится: «За Советы, но против большевиков». На самом же деле, писал Фунтиков: «Лозунг выступления… Туркестанское учредительное собрание, а затем — Всероссийское учредительное собрание» 33.

А пока многие трудящиеся питали доверие к новоиспеченному правительству, строили несбыточные иллюзии. Участник гражданской войны в Закаспии А. А. Макаров, работавший тогда в Чарджуе, вспоминал: «Меньшевики и правые эсеры, также входившие в Совет, требовали безоговорочно признать «правительство», созданное мятежниками в Ашхабаде. Говорили, что правительство это якобы «рабочее» и возглавляет его ашхабадский машинист Фунтиков. Мы, чарджуйские рабочие, решительно осуждали контрреволюционный мятеж; в то же время как-то не верилось: неужели рабочие-железнодорожники подняли руку на Советы?» 34.

Конечно, широкие слои рабочих не знали истинного лица Фунтикова и всех пришедших вкупе с ним к власти. Фунтиков, по профессии слесарь, затем машинист паровоза, имел свою мастерскую с наемными рабочими. С целью наживы ездил в Иран, спекулировал и, околачиваясь в среде купечества, естественно, деклассировался. Глава и остальные члены белогвардейского правительства оказались дутыми фигурами, иудушками, предавшими интересы рабочего класса за тридцать сребреников.

Вот что писал 4 ноября 1918 года Деникину небезызвестный генерал Е. Джунковский[15] о Временном исполнительном комитете (эсеро-белогвардейском правительстве Закаспийской области): «Влияние на Комитет, несмотря на его довольно пестрый состав, было установлено. Употреблен был старый способ: партии с-р-ов (центр), к которой принадлежит сам председатель Фунтиков, совершенно секретно была дана некоторая сумма в безотчетное распоряжение. Так как партия располагала несколькими лицами решительного склада, составляющими террористическую группу (Седых — тип совершенно каторжный и др.), то результаты такой поддержки скоро сказались: были расстреляны 15 советских комиссаров без суда и следствия, на что Комитет, конечно, не пошел бы» 35.

Большевистским подпольным организациям Закаспия предстояла весьма сложная задача — сорвать маску с продажных правителей: в Ашхабаде — с Фунтикова и ему подобных, в Красноводске — с так называемого «стачкома», возглавляемого бывшим цирковым борцом садистом Куном[16], и т. д. Надо было подорвать к ним доверие, раскрыть рабочим, солдатам и местному населению правду о сущности контрреволюционного переворота, объяснить, что несет простому люду власть эсеров, меньшевиков и белогвардейцев, державшаяся на штыках интервентов.

И наконец, в-пятых, оккупация английскими войсками территории Закаспия фактически означала политическое и экономическое закабаление области. Интервенты во главе с генералом В. Маллесоном [17] поставили под свой контроль белогвардейское правительство, введя туда своего платного агента С. Дружкина [18]. Они захватили средства связи, железнодорожный и морской транспорт, запретили митинги, собрания, забастовки, контролировали все Каспийское море, словом, распоряжались в Закаспии как в собственной колонии.

Английские оккупанты, прибрав к рукам всю экономику Закаспия, грабили и эксплуатировали трудящихся. По 12 и более часов длился рабочий день. Аресты и расстрелы стали обычным явлением. Такой же режим они установили и в соседнем Азербайджане.

Английский империализм, напуганный Октябрьской революцией, занял в отношении Советской России враждебную позицию. Военный министр Англии Черчилль, писал В. И. Ленин, «уже несколько лет употребляет все средства… чтобы поддерживать всех белогвардейцев против России, чтобы снабжать их военным снаряжением. Это — величайший ненавистник Советской России…» 36.

Интервенты хотели «задушить большевизм в колыбели», как выразился некогда Черчилль. Вместе с тем под предлогом обороны своих владений в Индии, которым никто не угрожал, и защиты британских интересов в Иране и Афганистане интервенты, укрепившись в Закаспийской области, намеревались завладеть всем Русским Туркестаном. Это понимали даже белогвардейские чиновники, обеспокоенные непомерно возросшими хищническими аппетитами английского командования 37.