Евгений Витковский - Век перевода. Выпуск первый (2005)

• Название: Век перевода. Выпуск первый (2005)
• Автор: Евгений Витковский
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2005
• ISBN: 5-902312-38-8

Сменилось столетие, сменилось тысячелетие: появилось новое средство, соединяющее людей — Интернет. Люди могут заниматься любимым жанром литературы, не отходя от экрана. Благодаря этому впервые в России издается антология поэтического перевода, созданная таким способом. Ничего подобного книгоиздание прежних столетий не знало. Эта книга открывает новую страницу искусства.

---

НЕКОЕЙ СВОДНЕ

Глаза бесперерывно плачут гноем,
На черепе — клок покупных волос,
Заглядывает в пасть обвислый нос,
Слюна течет, подобная помоям;

И смрадный дух, знакомый свинобоям,
Окрестных мух влечет на сей отброс
(Могильщик бы давно его унес,
Да мертвецы зайдутся гневным воем).

Скелет, влачащий четки да костыль,
Иль вурдалак, а если вам угодней,
То василиск, иль оборотень, иль

Сам дьявол, прямиком из преисподней…
Перекрести — рассыпался бы в пыль,
Когда б не звался старой мерзкой сводней.

ХУЛИАН ДЕЛЬ КАСАЛЬ (1863–1893)

СМЕРТЬ МОИСЕЯ

Госпоже Аврелии Кастильо де Гонсалес

Библейское предание I

Светило завершало дневный ход,
Светило угасало в блеске алом;
И над пустыней сумеречных вод
Был опрокинут бледный небосвод
Огромным алавастровым фиалом.

И веял на простор морских зыбей
Тончайший аромат лесов зеленых,
Которые росли близ волн соленых;
И трепетные стаи голубей
Скрывались на ночлег в масличных кронах.

И шепот густолистых сикомор
Струился, лепету оливы вторя;
Плескали крылья; и в вечерний хор
Мычание влилось: к отрогам гор
Стада от Мертвого влачились моря.

Стада шагали, опустив глаза,
Стада стремились прочь от горькой глади;
И наступало время петь цикаде…
И зрела благодатная лоза
Пространных виноградников Энгади.

Последний луч простерся над водой…
Ведомые угрюмым бедуином,
Верблюды шли несчетной чередой;
И тяжки были их горбатым спинам
Тюки с алоэ, миррой, розмарином.

И тьмою твердь укрыли облака,
И стало море Мертвое незримо;
А бедуины путь держали мимо,
И ни един не видел старика,
Ступавшего по склонам Аварима…

Провозгласивший некогда закон
Великому народу иудеев,
Отдохновения возжаждал он;
И двинулся, исполнив и содеяв,
Всевышнему вознесть последний стон.

И были травы горные колючи,
И восходил пророк, и был он бос.
И на вершине каменистой кручи
Он, устремляя взор в ночные тучи,
Последнюю молитву произнес.

II

«Сто двадцать весен и сто двадцать зим
Испепелили немощное тело;
И дух мой угасает купно с ним,
Но вера и досель не оскудела.
Да, правил я Тобой сужденный путь,
Но кончена стезя моя земная;
Трудился я, не смея отдохнуть,
Ни страха, ни отчаянья не зная;
Я, зривший пламень Твоего столпа,
Усердствовал в служенье неустанном;
Но тернии растит моя тропа,
И небеса поволоклись туманом;
Меня забыли в племени моем,
И поприща былого не осталось;
И по земле отныне мы вдвоем
Влечемся: я — и горькая усталость;
И я взываю: Господи! укрой
Благословенною могильной тенью
Того, кто жаждет мира, как герой,
Отдавший силы славному сраженью.

Ужели нужен я людскому роду,
Коль убывает утомленный слух,
И зренье иссякает год от году,
И черною тоской охвачен дух?
Да! время, хоть оно разит нескоро,
Браздами прочертило мне чело,
И унесло былую ясность взора,
И светлые виденья унесло;
И холодны, как лед, мои седины,
И мой хребет сгибается в дугу…
Ты внемлешь эти вздохи? Ни единый
Я без усилья сделать не могу.

О, смилуйся над немощным рабом,
Который искони Тебе был верен,
А нынче в Твой обетованный дом
Скребется, схожий с изнуренным зверем!

III

Он застенал, как позабытый пес,
Потом умолк… Недвижный, как утес,
Остался Моисей на горной тверди,
И ждал, дабы явился Ангел Смерти
И душу возрыдавшую унес.

И выслал Бог сурового гонца…
Но тот витал, приблизиться не смея,
И старого не тронул мудреца,
Зане объял седины Моисея
Горящий нимб тернового венца!

И не был явлен вожделенный знак
И понял старец, что вотще и втуне
Мольбы летели в запредельный мрак,
Подобно волнам, вздыбленным в буруне…
И выпрямился он, и молвил так.

IV

«Я кротостью покоя не обрел…
Смиренье ныне уступает гневу!
Светилам внятен жалобный глагол,
И зверю, и несмысленному древу, —
Но не Тебе, Всевидящий Творец,
Презревший муку племени людского,
Не милующий плачущих сердец,
Не внемлющий отчаянного слова,
Не ставивший вовек препоны злу,
Не даровавший праведным награды…
Услышь! Я в небо возношу хулу,
Когда молитве небеса не рады!

Услышь! Тебе глаголет жалкий прах!
Пророком бывший, ныне ставший тленом,
Тебе во славу, сатане во страх
Я ратовал с усердьем неизменным.
Зачем не умеряешь эту боль,
Зачем не утоляешь эту жажду?
Зачем — ответствуй, Боже! — и доколь
Влачить страданье, коим ныне стражду?
Зачем Ты сокрушал мои мечты?
Зачем дарил и тотчас отнимал их?
Зачем, Господь немилосердный, Ты
Великим сотворил меня средь малых?

О сеятель, забывший о посеве!
О Ты, поправший собственный закон, —
Я гневаюсь! И, говоря во гневе,
Сулю Тебе неслыханный урон!
Освобожденный от былого плена,
Пылает факел моего ума!
И круг земной, забав Твоих арена
И рода человечьего тюрьма,
Назавтра обратится битвы полем!
О, я взбунтую злополучный род,
И, вопреки томлениям и болям,
Оковы Божьи смертный разорвет.

Там, где согласно шелестят леса,
Восставлено Тобою древо было:
Его питала светлая роса
И согревало ясное светило;
Оно росло, оно стремилось вверх,
Оно укрыло травы доброй сенью…
Ты Сам его растил — и Сам поверг,
Ты, недоступный страху и сомненью!
Растил и я Господней славы ствол
И пестовал его в миру, в котором
Повергну это средоточье зол
Перед смятенным человечьим взором».

V

И внял Господь сей дерзновенный глас,
Подобный реву буйного потока,
И гневом возгорелось Божье око,
И гром твердыню горную сотряс,
И молния ударила в пророка.

И умер порицавший Судию…
А Бог сошел во славе и печали,
И хладный прах воспринял в пясть Свою,
И схоронил в неведомом краю,
Где никогда молитвы не звучали.

Эли Бар-Яалом{2}

ИЕГУДА ГАЛЕВИ (до 1075 — после 1141)

РАБЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Все рабы обстоятельств — рабы у рабов.
Лишь Единого раб — без цепей и оков.
Оттого я воскликну, судьбу избирая:
«Мне уделом — Единый, во веки веков!»

НАТАН АЛЬТЕРМАН (19Ю — 1970)

ТАК ПОКИДАЮТ ГОРОД

Один бизнесмен
вернулся домой
закрыл за собою
замок дверной
сосчитал свои деньги
в доме пустом
сосчитал и своих
врагов, а потом
стер из памяти
все имена
одно оставил
на все времена
и, свет погасив
и окно распахнув,
отрастил себе крылья,
перья и клюв
прыжок за окно
как крылатая тень
над спящим городом
пролетел

РАХЕЛЬ (1890–1931)

Ты так, как и встарь, до конца — предо мной:
далекий и близкий, чужой и родной.
Ты — рана на сердце, и кровь, как в огне,
алеет, сверкает, поет в вышине.
Послушай, как голос кричит в никуда:
тебе, для тебя, о тебе — навсегда…

ЙОНАТАН ГЕФЕН (р. 1947)