Анастасия Коробкова - Воскрешенные

• Название: Воскрешенные
• Автор: Анастасия Коробкова
• Жанр: Прочие приключения

---

Он не стал. Гораздо больше его интересовало другое.

Вернув своего силовика в исходное положение, он задал самый важный для обоих вопрос:

— Почему мой «компас» не показал аномалию?

По окаменевшему лицу Артема разлилось несколько бордовых пятен, и после короткой паузы он ответил:

— Потому что твой «компас» мертв. Мы его дезактивировали.

В эти слова Артем вложил всего себя: все свое сознание, всю свою совесть, всю свою жизнь, которую не мыслил без «Тайны» и Германа. Ничего, что хотело бы извиниться и оправдаться, в нем не было, поэтому ничего такого Герман не услышал. Артем остался стоять, не шевелясь и не моргая, как пустая человеческая оболочка.

— Цель? — сквозь зубы спросил Герман.

— Изолировать тебя от вредного воздействия аномалии и этим обеспечить твою безопасность, — немедленно и совершенно спокойно ответил Артем.

— Вы все рехнулись?! — наконец, не выдержал Герман.

Но вспышка ярости не задела Артема — для него все уже закончилось.

— Понимай, как хочешь, капитан, — устало сказал он. — Но мы не могли позволить сунуться в неизвестно что единственному человеку, который сможет с этим разобраться.

Как далеко всё зашло… Аномалии для них — не приключение, а выросшие из игры в войнушку отношения отбросили ненужные правила. Герман-то хоть понимает, что это на самом деле бесконечно далеко от бунта?

Не понимает.

На хребте «Тайны» появились Сережа и Слава. Вид у обоих был траурный. Молча они спустились на берег и встали: Серега рядом со мной, а Слава — по другую сторону от капитана, установив между Германом и Артемом невидимый барьер.

На их счет Герман иллюзий не питал. Они остались на «Тайне» только потому, что спали после совместной с капитаном вахты и ничего об аномалии не знали — если это ясно мне, то ему тем более. И они даже не считали возможным скрывать, что поддерживают Артема.

— Сколько было аномалий? — взяв себя в руки, продолжил Герман.

— Две, — ответил Артем. — Кирилл и Егор отправились к второй.

Парни дернулись и вытянулись в стойку.

— Куда?!

Я закрыла глаза: Артем бы не признался, и реакция Германа обещала быть страшной.

Впрочем, надвигающуюся угрозу, как заслонившую солнце тучу, можно было почувствовать и с закрытыми глазами, однако ее предотвратил возглас Славы:

— Вон они, капитан! Идут!

Я вздрогнула, открывая глаза. Со стороны, противоположной «нашей» аномалии, относительно уверенным шагом приближались Кирилл и Егор. Ничего хорошего от встречи они не ждали; успехов, по-видимому, не добились.

Артем нахмурился.

Подошедших помощников Герман встретил тем же неласковым взглядом и дежурным:

— Слушаю.

Удар принял Кирилл:

— Исследовали пространственную аномалию, показанную «компасом» за два мирка. По прибытии на место, аномалия «компасами» не показывалась, обнаружено свежее оплавление скальной породы в предполагаемом месте аномалии.

— Людей, животных видели?

Оба синхронно мотнули головами.

— Нет, капитан. Там даже птиц нет.

— Следы, кроме оплавления?

— Очевидных нет.

— Когда засекли аномалии?

— В мирке Сизой Водоросли, сразу, только в него прошли. Аномалии уже были, мы опять не увидели, как они появляются.

Герман взял тайм-аут. Повторять вопросы, заданные Артему, он не стал, утратив к своему экипажу доверие, но не уважение. Учитывая это, ему предстояло решить непростую задачу, и не хотелось бы мне оказаться на его месте.

— Ася, — вдруг произнес он тихо и отстраненно, — ты не откажешься показать место аномалии?

Эти вежливые слова были убийственными для экипажа «Тайны». Парни сникли еще сильнее, распознав за ними не передышку, а начало конца. Для командира было нелогичным обратиться к постороннему, если то же самое могут сделать для него члены команды, следовательно, Герман не считал себя больше командиром. Дождавшись моего кивка, он быстрым шагом направился в лес.

IV

— Не поступай с ними так, — попросила я, догнав его метров через двести от деморализованного экипажа, испускающего нам вслед волны отчаяния.

Он не глянул в мою сторону, но с открытым интересом спросил:

— Да? Почему?

Я поторопилась объяснить, пока он еще был согласен слушать:

— Потому что преданнее их никого не найти, а помощники тебе нужны. Ты же видишь: ради того, что важно для тебя, они собственной жизни не жалеют!

Он помолчал, признавая мою правоту, однако тут же возразил очевидное:

— Я больше не могу быть уверенным, что они исполнят мои приказы. Сейчас они отпустили меня только благодаря тебе: с тобой безопаснее… Бред! — вновь зло вырвалось у него. — Стараться обезопасить МЕНЯ!

Гм, он так верит в собственную непобедимость?..

— Что тут такого? Ты ведь не железный, хотя и гениальный. И Артем прав: возможно, масштабы этих аномальных явлений таковы, что всем миркам остается рассчитывать лишь на тебя, а ты лезешь в пекло.

— Куют обычно, пока горячо…

Умный.

— Они готовы принести из огня то, что тебе нужно, но при этом — да! — в огонь они тебя не пустят. А без них тебе тяжело придется.

Герман хмыкнул.

— И что скажешь с ними делать?

— Принять, как есть.

— Я не увлекаюсь философией.

— Где философия? Договорись. Скажи, что все решения принимаешь только ты, но рисковать не будешь.

— Как-то мне противно говорить, что я буду рисковать не собой, а ими.

— Обидеться приятнее?

— Обида тут ни при чем. Моя команда меня предала. Тебе это знакомо, не так ли? Где вся твоя команда?

Нечестно переводить разговор на другую тему. Но он уровнял нас в нашем капитанском прошлом, и я его простила.

— Это не одно и то же. У меня команда была всего лишь месяц, и мы не дрались вместе, не тренировались, не проводили исследования…

Герман вздохнул.

— Гораздо больше.

Не сомневаюсь. «Тайна» кишит тайнами.

— Они никогда так не поступят снова. Им очень больно сейчас думать, что ты от них отказался.

Дошли молча. Я решила, что Герман не хочет отвечать, просто не услышав мое бездоказательное заявление. Но перед тем, как заняться осмотром развалин «непонятного происхождения», он все же ответил:

— Раньше мне хватило бы этих твоих слов. Раньше ты была в чистом виде высшим эмпатом: ты безошибочно распознавала чувства других и даже сама испытывала к другим людям то же самое, что они чувствовали к тебе… Если, конечно, им везло обратить на себя твое внимание. Но теперь, после того, о чем ты не хочешь рассказать, ты изменилась, и похоже, что этой способности уже нет.

Я инстинктивно сжала зубы, прикусив губу, чтобы не возразить.

Герман присел на корточки перед цилиндрическим обломком и исподлобья посмотрел на меня: он хотел, чтобы я возразила. Его взгляд был таким, как пять лет назад: это был взгляд мальчишки, потрясенного неожиданным, невероятным открытием, взгляд жадный, полный желания обладать сокровищем и подчинить ему всю свою жизнь, всю свою душу — иметь все и отдать взамен все… Этот взгляд изменял для меня реальность, выключая все ощущения, даже слух, даже ориентацию в пространстве. Этот взгляд был якорем, держащим меня на Земле…

Сердце выросло и засияло у меня в груди, оно стало излучать свет и удовольствие, и я, зная, что должна его остановить, не удержалась от искушения хоть пару секунд чувствовать нарастающую внутри силу.

Однако с ней вместе вырос и страх.

Мгновенно пожалев, что дала волю бессознательному, я кинулась проверять, нет ли свидетелей моей слабости, и настроила глаза на поиск бестелесных и всмотрелась в воздух над нашими головами.

Он был чист. Легкая тень упорхнула за спину Германа, но она была меньше духов Дарха и светлее — наверное, это один из тех, кто должен всегда находиться рядом с ним.

Чтобы запомнить облик дружественного духа, я поискала его возле Германа… и оторопела от ужаса.

Его рука, которую он, согнув в отведенном в сторону локте, держал на колене, почти целиком была прозрачной. Видны были только кости, а рукав водолазки, кожа, мышцы и кровеносные сосуды исчезли — это выглядело, как на рентгеновском снимке. За прозрачной рукой отчетливо виднелся большой сероватый осколок.

Как на рентгеновском снимке… Знания из школьного курса физики показались в тот момент катастрофически ничтожными.

Схватив за другую руку, я с силой оттолкнула Германа от груды обломков. От неожиданности он не удержался на ногах, и мы оба прокатились по траве.

— Что? — спросил он и приподнялся.

В его голосе ясно звучало искреннее любопытство, без раздражения или насмешки, словно он абсолютно допускал, что я могу видеть больше, чем видят нормальные люди, но тогда это меня не озадачило. Волновало другое: