Анатолий Стрикунов - Золотые цикады сбрасывают кожу

• Название: Золотые цикады сбрасывают кожу
• Автор: Анатолий Стрикунов
• Жанр: Детектив

Молодая актриса Александра Ланская решает отомстить мужу за измену с юной красавицей. Составлен план, кажущийся легко осуществимым. Но едва начав действовать, актриса попадает в мир криминала, в ситуацию смертельно опасную, выпутаться из которой непросто. Жизнь не кино, где вымазанные кетчупом герои легко расправляются с мерзкими негодяями. Жизнь непредсказуема: разве могла Александра предвидеть, что окажется похожа на известную бизнес-леди и что роковое сходство заставит ее метаться, как зайца, спасающегося от гончих псов. Только вместо собак Александру преследуют головорезы, получившие указание уничтожить бизнес-леди – двойника Ланской.

Вынужденная противостоять насилию и цинизму, героиня открывает в окружающих «нерентабельные», «несовременные» чувства дружбы, самопожертвования, душевного благородства.

В романе хватает сюжетных поворотов, криминальных коллизий, но что-то не дает быстренько приклеить к нему ярлык «сентиментальный или иронический детектив» или «женский роман».

Автор балансирует на стыке жанров, словно дельтаплан, парящий в воздушных потоках, неожиданно меняющий направление и высоту.

Цикада по-японски – «уцусэми», этим же словом обозначается земная жизнь. Может, здесь ключ к теме романа?

«Осенью весь слух заполняют голоса цикад… И кажется, не плачут ли они об этом непрочном и пустом, как скорлупа цикады, мире?», – вольный перевод японским классиком цитаты из стихотворения Бо Цзюй-и.

Знакомый с китайской и японской философской лирикой сразу понимает: автор «Цикад» обозначил систему координат романа. На одном полюсе высокомерная Вечность, перед которой одинаково ничтожны и жизнь, и смерть, равнодушная к метаморфозам мира. На другом – чудо человеческой души, ее величие, бесконечное путешествие этой светящейся песчинки в мироздании. И наступают мгновения, когда Вечность склоняет голову перед песчинкой…

---

Лишь чудо спасло Михаила Федосовича от тюрьмы. У чуда имелась вполне конкретная подоплека – страх. Полковник мог слить бережно хранимую информацию, и тогда ни правительство, ни народ, ни армия уже не смогли бы помочь некоторым высокопоставленным товарищам. И командира спецподразделения освободили, а Михаила Федосовича не закрыли.

Полковник не только удержался в кресле, но сумел возглавить Фонд поддержки культуры, фактически являвшимся охранно-детективным агентством.

После завершения разборок Багрова предупредили: «В другой раз тебе помогать не будут».

Означало это, а полковника всегда отличала смекалка, что другого раза не будет вообще. Михаила Федосовича уберут раньше, чем он успеет открыть рот. Но это дело прошлое.

Сейчас надо вести игру так, чтобы шеф внешней разведки не мог закопать полковника, а журналисты получили возможность рапортовать об очередной победе здоровых демократических сил.

Негативный алгоритм. Испанские следователи, выполнив формальности, экстрадируют агентов на родину. Интерпол умывает руки, а наши товарищи, получив соотечественников тепленькими, колют их и выходят на «ЛИЛА».

Формально это ничем не грозит Багрову, поскольку де-юре Михаил Федосович не имеет к фирме никакого отношения. Но абсурдная смерть Виталия заставляла усомниться в собственной безопасности. Судя по почерку, Горенко убрали профессионалы. Акция проведена демонстративно, с целью устрашения. Возникает уместный вопрос – для кого? Для тебя, болван.

Полковник снова приложился к заветной фляге. Все-таки, что значит воин-интернационалист: голова ясная, никакого мандража. Не на того напали. Голливудские штучки годятся для запугивания юнцов, а для боевого офицера, прошедшего Кандагар и Саланг, это фантики. Выпив, Багров искренне верил, что участвовал в десятках боев, хотя в Афганистане только один раз попал под обстрел. Связи помогли устроиться в штабе.

Главное Виталию хватило ума сообщить о неудачной попытке ликвидации основной свидетельницы. Остается выяснить случайность ли это или часть спланированной врагом операции. Два-три дня и все станет ясно. Но для гарантии безопасности следует зарядить Лакмуса. Он надежен, хладнокровен, замазан на мокрухе, умеет держать язык за зубами. Андрон и его быки хороши для запугивания и мелких разборок. Там где речь заходит о выполнении профессиональных задач, качки не годятся. В крайнем случае, пусть действуют параллельно. Кстати, Андрона надо немедленно оформить на место Виталия.

А после устранения свидетельницы можно ничего не опасаться.

Что-то похожее на угрызение совести шевельнулось в груди Михаила Федосовича, лично ему Жанна Кононенко была симпатична. Но Виталий еще месяц назад, до ареста агентов в Барселоне стал канючить, «должна исчезнуть, должна исчезнуть, слишком много знает». Его инициатива.

Напряжение спало. Полковник распахнул дверь кабинета и приказал лейтенанту Илоне Васнецовой:

– Кофе свари.

Он опустился в кресло. Багров не любил неясностей, недоговоренностей, избегая сложных комбинаций, таящих элемент непредсказуемости.

Убить чужим мечом

Когда во время конфликта одна сторона проигрывает,

она может способствовать тому, чтобы в битву

вступили ее союзники, тем самым нанеся врагу удар и

сохранив собственные силы.

(Стратагема № 3)[18]

Утром, возвращаясь с выгула, Валерка Лакмус равнодушно бросил взгляд на почтовый ящик и, увидев открытку с ландышем, невольно оглянулся. Прошло два года с момента, когда он видел цветной квадратик в своем ящике. Значит, предстоит встреча с заказчиком. На всякий случай перевернул открытку, адреса отправителя не было. Понятно, действовать по умолчанию, схема известна.

Поднялся к себе на четвертый этаж, вошел в квартиру, снял ошейник с Бисквита. Тот весело тявкнул и бросился в зал на чистый ковер.

– Ты что, свинья, делаешь! – заорал, опешивший от такой наглости, Лакмус. Хитрый как лис Бисквит подскочил и стал крутить головой, показывая, что разделяет справедливое возмущение хозяина.

– Ты – свинья, а не пес. Домашняя, – беззлобно погрозил пальцем Валерка четвероногому нахалу.

Десятимесячный монстр буквально терроризировал своего хозяина. Причем делал это не нарочно, а фактом своего существования.

Конечно, если говорить начистоту, дело было тут не в Бисквите, а в самом Валерии Писюне, в его мягкости. В несчастных пяти буквах, из-за которых вся судьба киллера сложилась наперекосяк.

Еще в яслях Писюн на собственной шкуре убедился в справедливости поговорки: «Не фамилия красит человека». Она, фамилия, вообще способна превратить существование человека в ад.

Особенно тяжело дались Валерке школьные годы. Они оказались совсем не «чудесные», как сообщалось в популярной песенке. Наоборот, стоило Лилии Антоновне произнести:

– Писюн, к доске, – и весь класс начинал ржать, словно кто-то многорукий щекотал учеников под мышками.

Вначале Валерка пытался бороться, дрался с обидчиками. Но вскоре сдался. Проклятая фамилия не оставляла никаких шансов на победу. Хуже того, превращала любой успех в поражение.

Например, он стал заниматься рукопашным боем, окреп, включили в сборные школы по хоккею и настольному теннису. И что в итоге? Позор лишь усугубился. Когда на соревнованиях Валерка побеждал или, играя за сборные, приносил очки, забивал голы, как воздух необходимые команде, наградой становился гомерический смех зрителей. И не важно, объявлял ли фамилию «Писюн» арбитр в микрофон или просто громким голосом, болельщики тут же начинали хохотать. Смеялась и Аня Бельчикова. Верней, улыбалась. Печально. Ее улыбка всегда делалась немного грустной, когда взгляд девочки останавливался на Писюне.

Валерка не выдержал: отгородился какой-то невидимой стеной, стал замкнутым, держался особняком. Постепенно все привыкли, что он вроде и есть, а вроде бы его и нет. Такой не производящий шума человек. На уроках к Писюну практически перестали обращаться, а перемены бедняга проводил в кабинете биологии, наблюдая за рыбками в огромном аквариуме. Вот тогда к парню и прилипла кличка – «Лакмус».

Зато Писюн стал любимцем учителей по химии и биологии, трижды завоевывал первые места на городских олимпиадах. Но если дело не ограничивалось конкурсом письменных работ, а требовалось присутствие самих вундеркиндов, парень просто не являлся. Попытки классной убедить Валерку не комплексовать по поводу фамилии к успеху не привели. Юноша угрюмо отмалчивался.

Школу окончил с серебряной медалью, но аттестат получать не пришел. На выпускной Валерий Писюн тоже не явился. Всю ночь не спал, иногда не выдерживал и поднимался с кровати. На цыпочках выходил на балкон, присев на маленькую скамеечку, курил и слушал музыку, доносившуюся с летней веранды. И представлял Аню Бельчикову, танцующую с красавцем Николаем Городовым.

Аттестат после забрала мать. Забежала после смены в школу и забрала.

Лакмус насыпал сухой корм в миску и позвал:

– Гоблин[19], кушать извольте.

Бисквит молнией подлетел к миске.

«Гоблином» Валерка называл пса любя, за отвратительную привычку неожиданно высоко выпрыгивать с места. И за голубые, напоминающие бирюзовые бусы, глаза.

Стафы невероятно прыгучи. Особенно неприятно убеждаться в этой их способности ночью, когда меньше всего ожидаешь увидеть перед своим лицом индифферентную морду четвероногого любимца. Со сна трудно сообразить, что это не летающий голубоглазый монстр, а верный друг.

Аппетит у Бисквита на зависть. Это радовало. Значит, расставанье с прежними хозяевами далось псу легко.

Валерка налил в миску свежей воды и, мысленно выругавшись, стал готовиться к выходу «в люди». Он не любил носить пиджак, ботинки, предпочитая спортивный стиль. Кроссовки, футболка, куртка – все, что не сковывает движения. Но встреча с заказчиком предполагала некий элемент официальности, и Писюн «упаковал» себя в новенький светло-коричневый костюм, белую рубашку и коричневые туфли на толстой подошве. Темно-сиреневый, с фиолетовым рисунком галстук и кепи были призваны создать ощущение респектабельности.

Плащ Лакмус перекинул через руку и, услышав жалобный визг, побыстрей захлопнул дверь.

До встречи еще полтора часа, Валерка не торопился. На перекрестке остановил маршрутку и вскоре очутился в центре. Заглянул в универмаг, поднялся на второй этаж. Картины в небольшой галерее не привлекали внимание покупателей. Прседлив, направился к выходу. Дважды увидев себя в огромных зеркалах, Валерка остался доволен, хоть сейчас начинай вести предвыборную кампанию в мэры. Пересек улицу, вошел в кафе, заказал гранатовый сок и зеленый чай.

В полупустом зале сидело несколько посетителей: парочка ворковала в уголке, компания фанатов «БАТЭ» обсуждала предвзятое судейство.

Лакмус редко обедал вне дома, раз или два в году, поэтому всякий раз испытывал ощущение искусственности, неестественности происходящего. Валерка понимал, что это его проблемы. После месяца, проведенного в «горячей точке», Писюн многое занес в графу «твои проблемы». Окружающие люди не чувствовали дискомфорта, считая происходящее вполне естественным.