Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

• Название: По следам Карабаира Кольцо старого шейха
• Автор: Рашид Кешоков
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

Кадровый работник НКВД Рашид Пшемахович Кешоков написал романы «По следам карабаира» и «Кольцо старого шейха», вспоминая бурные события тридцатых годов, когда советская власть сталкивалась с вековыми традициями разноязыких кавказских народов.

Каждый из романов интересен собственной интригой, таинствен­ными обстоятельствами погонь и перестрелок. В то же время их объединяет не только место действия — Северный Кавказ и глав­ный герой — сыщик Жунид Шукаев, но и общий сюжет, словно взятый из древних сказаний. Перед сыщиком действительно сказоч­ных масштабов задача — найти легендарного скакуна, драгоценный перстень и украденную красавицу. Поиски карабаира стоили Жуниду Шукаеву крови и бессонных ночей, также, как и разгадка тайны перстня, но вернуть себе свою драгоценную Зулету он смог, только победив себя…

---

Ну, а раз об адюльтере Зулеты стало известно жене Ивась-яна, то буквально через несколько часов услышала об этом и жена Дыбагова, а значит, и сам начальник управления.

Вот почему, когда оперуполномоченный угрозыска Евге­ний Кондарев пришел арестовывать Бориса Фандырова и не застал его дома в поздний ночной час, он сразу же отпра­вился на квартиру Шукаева. Борис был там...

Впрочем, если соблюдать хронологию событий, то вначале Алферов провел обыск в квартире Антонины Михайловны, получив известие от Ляпунова, что Ивасьян взят под стра­жу и наступило время покончить со всей шайкой.

Дома была только Антонина Михайловна, когда Алферов явился с милиционером и понятыми. Как всегда холодная, чо­порная и неприступная. Паша-Гирей Акбашев и супруг Воро­бьевой вовремя укатили в Новороссийск. Алферов так и не узнал тогда, кто сообщил им об аресте Ивасьяна. Гораздо позд­нее выяснилось, что сделал это человек, назвавшийся Ивась-яну Федоровым и близко знавший Шагбана Сапиева.

При обыске у Воробьевых обнаружили наполовину пус­той тайник в одной из стен кабинета. Несколько пластин зубного золота, драгоценности и немного валюты. Остальное, наверно, увезли Акбашев и муж Антонины Михайловны.

Шагбан Сапиев не успел скрыться. Не сумел он предуп­редить и Клавдию Дорофеевну, чтобы как следует спрятала саквояж с зубным золотом. Саквояж Алферов нашел легко, когда делал обыск в квартире Ивасьяна, а вот золота не было. Обнаружили его через несколько дней при повторном осмот­ре в тюфяке постели Акулины Устиновны. Старушка была невероятно напугана и пришла в себя только, когда ей ска­зали, что ее ни в чем не подозревают Золото, как и следова­ло думать, спрятал сам Тигран Вартанович..

Через два-три дня после ареста Ивасьяна Степан Сте­панович Ляпунов знал уже все подробности последних деся­ти лет жизни и деятельности бывшего поручика белой армии, потом члена партии и начальника угрозыска.

В числе прочих вещей, найденных в его квартире, были часы «Ланжин» с репетицией. На внутренней крышке выгра­вирована надпись: «Поручику Т.В. Ивасьяну за отвагу и му­жество в боях с большевиками — от Главнокомандующего войсками Юга России».

И подпись — «Деникин».

После разгрома добрармии Тигран Вартанович бежал на Украину, где и встретился с Клавдией Дорофеевной. Там он отсиделся, переждал. В Фастове сумел раздобыть кое-какие липовые справки о своих занятиях в 1919-1920 г. г.

Потом они переехали в Лабинск. Здесь, благодаря род­ственным связям жены, Ивасьян вступил в партию. Некото­рое время работал в райотделении милиции, потом получил повышение и перешел в угрозыск.

О прошлом своего супруга и его нынешних преступных связях Клавдии Дорофеевне известно было далеко не все. Она знала только, что Шагбан Сапиев не из трудовых своих сбере­жений приносит им то продукты с базы, то отрезы на платье или костюмы. Догадывалась, что делается это не бескорыст­но. Впрочем, мысли о возможной расплате ее не тревожили. Тигран Вартанович — начальник угро — и этим все сказано

Зато Клавдия Дорофеевна совсем не была осведомлена, зачем ее супругу зубное золото. Она считала, что пластины его со временем будут проданы и пойдут на укрепление их домашнего очага и семейного благополучия. Вот почему, уз­нав, что супруг ее собирался один бежать за границу, Клав­дия Дорофеевна была разгневана и возмущена до глубины души.

Говорили, правда, что она быстро утешилась, найдя ка­кого-то московского музыканта. Тот якобы увез ее с собой в столицу .

*   *   *

Борис делал вид, что внимательно слушает веселый ще­бет Зулеты, возившейся возле плиты, а сам с интересом поглядывал на полуоткрытый шифоньер, стоявший в углу комнаты. Из-под груды белья торчал край желтой кожаной кобуры...

—  Не понравилась мне пьеса,— капризно скривила губы Зулета.— Ни за что душить человека... Да и как она могла полюбить такого? Страшный, черный...

—  Обаяние, дорогая моя, обаяние,— глубокомысленно за­метил Борис, поднахватавшийся верхушек городской культу­ры.— И потом, Шекспир... вне конкуренции. В одном ты, по­жалуй, права: мужчина должен быть привлекателен и внешне...

Он подошел к шифоньеру и, чуть потянув на себя зеркаль­ную дверцу, сделал вид, что рассматривает собственное отра­жение. Правая рука Бориса, скрытая от Зулеты дверью, юр­кнула в это время на полку с бельем. Расстегнув кобуру, он вытащил из нее пистолет и ловко сунул в карман пиджака.

—  Красивый, нечего любоваться,— направилась к нему Зулета.

—  Знаешь, что-то у меня усталый вид,— оторвался от зеркала Фандыров, закрывая шифоньер.

—  Ха! Будешь усталый! Ты же не ложишься раньше двух вот уже который день. Как хочешь, а я завтра целый день просплю.

Он легонько ущипнул ее за тугой локоток и подошел к столу.

—  Ну, скоро твое мясо будет готово? Я голоден, как волк..

—  Все мужчины нетерпеливые,— сказала Зулета.

—  Только мужья. Любовники умеют ждать...

Зулета нахмурилась. Она не любила, когда вещи назы­вались своими именами. Она еще не привыкла к своей но­вой роли. Связь с Борисом с одной стороны льстила ее са­молюбию, помогала избавиться от скуки и одиночества, чего Зулета боялась больше всего на свете, а с другой,— вызы­вала угрызения совести. Все-таки это была ее первая изме­на Жуниду. А тут еще пьеса. Конечно, Жунид не Отелло, и он вернется еще не скоро, но все же мысль о его приезде и о возможном объяснении угнетала Зулету. Шила в мешке не утаишь. Соседи несколько раз видели Бориса. Кроме того, отдавшись на волю волн и находя своеобразную прелесть в той бездумной и не очень-то нравственной жизни, которую она вела, Зулета и не помышляла о полном разрыве с Жу-нидом. Может быть, она по-своему даже любила его. Но кто виноват, что он такой серьезный, такой правильный?.. Прин­ципы, которым он следовал всю жизнь, казались ей смертельно скучными...

—   О чем загрустила? — спросил Борис, привлекая ее к себе.

Зулета высвободилась и поставила на стол миску с ды­мящейся бараниной.

— Все. Можно ужинать. Нет,— запротестовала она, увидев бутылку вина, которую он достал из кармана пальто.— Сегодня я не стану пить...

— Дала обет воздержания?

— Какой еще обет?

— Ну, зарок дала, слово.

— Просто не хочу.

Разговор у них сегодня не клеился. Борис все выспра­шивал о Жуниде, о деле, которым он сейчас занимается. Зулета злилась — меньше всего сейчас она была расположе­на говорить о муже, а тем более — с Борисом...

Она почти не притронулась к еде и грызла орехи.

— Ты похожа на белку,— порозовев от выпитого вина, сказал Борис.— А зубы у тебя, по-моему, мелкие, как у гры­зуна..  Ну-ка покажи, ну покажи...

— Что я тебе, лошадь?! — не на шутку рассердилась Зулета и встала из-за стола. Настроение было вконец испор­чено.

— Чего ты дуешься? — пожал плечами Борис.

В дверь громко постучали. Зулета изменилась в лице

—   Спрячься за занавеску,— шепнула она Фандырову. Тот послушно скрылся в угол комнаты, отгороженный темной баракановой шторой. Там стояла супружеская кровать Шукаевых, тумбочка и маленькая этажерка с книгами Жунида.

Кого угодно, но только не Евгения Кондарева ожидала Зулета увидеть на пороге своей квартиры. Она не была с ним знакома, но в лицо его знала: как-то Жунид показал на улице

—   Здравствуйте, разрешите войти? Кондарева сопровождали два милиционера

—   По... пожалуйста,— растерялась Зулета.

Кондарев бегло оглядел комнату. Пальто Бориса висело в передней на вешалке. Стол накрыт на двоих.

—  Мне очень жаль, Зулета Хасановна,— вежливо, но твердо сказал Кондарев,— миссия моя далеко не из прият­ных... Тем более, что я нахожусь в доме человека, которого очень уважаю...

—  Что вы... хотите?..

—  Я должен арестовать гражданина Фандырова...— от­ветил он и, не спрашивая разрешения, отдернул занавеску.

Фандыров сидел на кровати, закрыв лицо руками...

... Зулета, как во сне, вспоминала потом события того вечера. Кондарев и оба милиционера были очень вежливы, но от этого не становилось легче. Мучительные слезы стыда, запоздалого раскаяния и необъяснимой, не понятной ей са­мой обиды застилали ее глаза.

Зулету о чем-то расспрашивали, она машинально отве­чала, подписывала протокол, а когда они все ушли и увели Борис-а,— долго рыдала, обливая слезами подушку...

И было отчего лить слезы. Все оказалось ненастоящим. Пока оформляли протокол,. Борис попытался сунуть под по­душку похищенный пистолет. Жест этот не ускользнул от Кондарева. Он «хватил Фандырова за руку.

... И Зулета все поняла. Впервые за много дней она по­казалась самой себе ничтожной и жалкой.

*   *   *

Шукаев приехал в Краснодар на два дня. Нужно было доложить Дыбагову о состоянии расследования, посоветовать­ся относительно дальнейших действий, а заодно показать руку хирургу. Рана воспалилась и сильно болела.