Георгий Гратт - Скажи мне, мама, до...

• Название: Скажи мне, мама, до...
• Автор: Георгий Гратт
• Издательство: «Дружба Народов» 2008, №2
• Жанр: Современная проза

Повесть с увлекательным сюжетом. Немолодой человек, профессор-филолог, Николай Иванович Сосновский застает на своем дачном участке незнакомца. При ближайшем рассмотрении узнает в нем своего бывшего одноклассника, которого не видел много лет и о смерти которого недавно узнал. Это не завязка мистического триллера. Скорее — политического боевика.

Начинающий киллер отстреливает (в буквальном смысле этого слова — пускает в своих жертв отравленные стрелы) бывших советских офицеров, участников революционно-освободительных войн в Азии и Африке. А направляет его зловещий и загадочный персонаж по прозвищу Кощей.

---

— Просто мы всегда жили на обочине, на обочине цивилизации, — перебил его размышления Женька, — а думали, что живем в самом центре.

И в этих его словах была горькая истина.

— Ладно, чего там, не унывай, — подмигнул он, заметив настроение друга. — Прорвемся! Помнишь: «Как на Тихом океане тонет баржа с чуваками…», а? — отстучал он в такт костяшками пальцев. — «Поплавский — рок, Поплавский — буги, Поплавский съел письмо подруги».

— Угу, — хмуро кивнул в ответ Николай Иванович. — «Зиганшин — буги, Зиганшин — рок, Зиганшин съел второй сапог».

7

Новая встреча с Кощеем не сулила Голованову ничего хорошего. Об этом он догадался сразу же, еще не переступив порог, едва заслышав за дверью злобное рычание псины. Последнее время черный терьер встречал его весьма равнодушно, то ли привыкнув, то ли смирившись с ним как с неизбежностью. Но нынче, видно, что-то случилось — пес явно поддался настроению хозяина.

— Ну, что, сынок, в прошлый раз ты дал маху, — приветствовал его старик ехидным, если не сказать издевательским тоном. — Совсем не того подстрелил, за кого отчитался.

— То есть, как это? — опешил Голованов. — Что значит — не того?

— Ладно, ладно, — поспешил успокоить его старик, — это мой недогляд. Противник-то оказался хитрей, чем я думал.

Но Голованов уже рассердился. Он умел, когда нужно, чуть-чуть пережать свою роль.

— Что значит — не того? — с возмущением повторил он. — И вы так спокойно говорите об этом?! Как будто я вам не ту газету принес!

Старик не принял игры. Он лишь на мгновение сфокусировал на нем свой колючий иронический взгляд и как ни в чем не бывало продолжил:

— За него не переживай. Этот парень из той же обоймы, он тоже заслужил свою смерть. Днем раньше, днем позже — какая разница? Он бы все равно ее получил.

— Тогда какие проблемы? — фыркнул сердито Голованов. — Я вообще не понимаю, в чем дело.

Кощей не спешил с ответом. Он рассеянно глядел в окно, наполовину приглушенное тяжелыми шторами, словно бы там, за этим окном, пытался прозреть скрытые от глаз тайны. При этом кадык его непрестанно дергался, как бывает, если ритмично стучать языком по небу — Голованов угадал это движение. Старик будто взвешивал на языке подходящее слово, не решаясь выпустить его на волю.

— А дело в том, — произнес наконец он, — что ты разбудил глиняного солдата. — На мгновение он отвлекся от своего занятия, одарив Голованова загадочной улыбкой, и пояснил: — Помнишь терракотовую армию Цинь Шихуанди? Того, что построил Великую китайскую стену? — Голованов недоуменно пожал плечами, а старик продолжил: — Впрочем, это и неважно. Ты ж не на истфаке учился, верно? В театральном, помнится? Так о чем это я? — перебил он в задумчивости самого себя. — Ах, да! Так вот, мы всего лишь осколки той великой армии. Понимаешь? Ос-кол-ки, — произнес он нарочито по слогам. — Императору не помогли ни эта армия, ни эта стена, так-то! А что это значит, мой мальчик? — он выдержал долгую паузу и многозначительно изрек: — А значит это лишь одно — то, что и стену, и армию нужно отстроить заново! — Он опять замолчал, обронив тяжелый грудной вздох, и собака подошла и положила голову ему на колени. — А когда-то давным-давно на Халхин-Голе мне казалось: весь мир лежит у наших ног, — улыбнулся старик, поглаживая рукой покорную псину. — Святая наивность! Да… Юность не лучшая пора для упражнений в стратегии. Ты ничего этого, конечно, не знаешь и знать не можешь, но именно там ковалось наше оружие, мой мальчик! — Он задумался над чем-то своим, далеким, и неожиданно сменил тему: — Хорошие они ребята, китайцы, но уж слишком миролюбивы. Не слушай, что о них теперь говорят. Вот японцы — другое дело, но и они нынче не те, нет, не те. Только и знают, что клянчить свои острова, словно кот, пробравшийся в рыбную лавку. И все же они нам не враги, уж ты мне поверь. Нет, настоящая угроза придет из-за океана. Янки, британцы… цивилизация моря… Вся эта шушера, черт бы ее побрал! А ведь когда-то мы были друзьями — смешно! Впрочем, я и тогда не верил этим басням. Нас родила другая земля, мы совсем разные люди. Придет пора — и нам станет тесно в наших колыбелях, и вот тогда ты увидишь…

Голованов почти не слушал весь этот бред — безумие стариков сродни безумию нищих. Но и не слушая, он принужден был слышать и оттого производил в ответ самое глупое и самое безобидное действие из тех, что мог, — он кивал и поддакивал в такт стариковским перлам.

— Так что там насчет солдата? — улучив момент, вставил Голованов.

— Какого еще солдата? При чем тут солдат? — поперхнулся Кощей.

— Ну, которого я разбудил.

— Ах, да! Солдат… Солдат это так, образ. Просто теперь они должны обо всем догадаться. Дураки будут, если не догадаются. Так что твоя работа обретает некую новую остроту. Ты понимаешь, о чем я?

— Не вполне.

— Ну как же? Раньше-то ты шел к ним, как в стадо овечек, а теперь перед тобой будет стая волков. И это уже очень серьезно, мой мальчик!

— Наверное, это и стоит дороже? — ухмыльнулся Голованов.

— Я тебе о серьезных вещах толкую, — огрызнулся старик, — а у тебя на уме одни деньги! Опомнись! Ну, прибавлю я тебе лишнюю тройку, пятерку сотен — не проблема. А что изменится? Где гарантия, что ты справишься, сделаешь все как надо?

— Так раньше-то вопросов не возникало.

— Раньше, раньше, — ворчливо передразнил старик. — Раньше и в тебе нужды не было, дурачок.

Голованов не откликнулся на стариковские страхи: чего они стоят, эти одуванчики? Вот митинги или демонстрации — да! Там не зевай — можно и по кумполу схлопотать запросто. Но это так, для себя информация, а шефа требовалось расщедрить.

— А они что, вооружены разве? — осторожно поинтересовался Голованов.

Старик посмотрел на него как на пустое место.

— Глупец же ты, ей-богу. Да они тебя голыми руками сделают, как муху, как клопа прихлопнут и фамилии не спросят! А ты — оружие! Зачем им оружие?

— Что ж раньше-то не прихлопнули?

— Раньше они о тебе и не догадывались, а теперь осторожными будут. Теперь у них на затылке глаза вырастут, словно у Януса! Этого-то, надеюсь, знаешь? — улыбнувшись, подмигнул он.

— Кто ж его не знает? — хмыкнул Голованов. — Это у него глазенки в разные стороны разбежались?

— Не мели чушь! — поморщился старик. — Янус двулик. Он прозревает прошлое и будущее одновременно.

— Я ж и говорю: один глаз — на Кавказ, а другой — в Арзамас.

— Тьфу ты, балбес! Ну как с тобой говорить?

— Да чего там, и так ясно! Вы уж все объяснили. Значит, того… будем заходить сбоку.

Старик опять поморщился, но промолчал, очевидно, махнув рукой на не в меру болтливого гостя. Он лишь постучал костяшками пальцев по массивной столешнице и, выразительно глянув на собеседника, встал и зашаркал в другую комнату. А подозрительная псина тут же поднялась следом и улеглась возле ног Голованова.

Чем-то весь этот разговор напоминал затейливую суету мух, усевшихся полакомиться медом. Было что-то вяжуще-сладковатое в речах старика, чего он, Голованов, никак не мог взять в толк.

Кощей вернулся через мгновение будто и вовсе никуда не уходил. В руках он держал увесистую пожелтелого картона папку, завязанную на тесемки. «Дело № …» — значилось на ней, а от руки была прописана цифра 309. Голованову показалось: чем-то древним пахнуло на него, неким виденным лишь в кино действом. То был реликт, антураж совсем иной эпохи.

— Откуда такая прелесть? — оживился он и впервые совершенно непринужденно улыбнулся.

— Оттуда! — покосился на него старик, мотнув головой куда-то за спину.

Он развязал тесемки и, порывшись, извлек на свет аккуратную пачку цветных фотографий стандартного подарочного формата.

Содержимое столь явно не соответствовало форме, как, к примеру, кондиционер хрущевке, что Голованов невольно хмыкнул.

— На вот, полюбопытствуй, — протянул снимки старик, — с кем будешь иметь дело.

Старик с фотографий никаких особых эмоций у Голованова не вызвал. Лицо как лицо, в меру худое, чуть-чуть восточное, внимательные глаза, нос горбинкой… В гораздо большей степени заинтересовал Голованова профессионализм фотографа. Он разглядел в нем, так сказать, собрата по перу: тот же почерк дотошного наблюдателя, то же умение выбрать верную позицию. Вот старичок выходит из каких-то дверей, вот разговаривает с продавцом магазина, а здесь, очевидно, прогуливается в парке и что-то рассматривает в высоких соснах, придерживая рукой шляпу. Снимки были горячими, буквально двухдневной давности, и сняты, как заметил Голованов, на хороший цифровик, а не на какую-нибудь там мыльницу. Но более всего заинтриговало Голованова то обстоятельство, что прежде Кощей такой прыти не проявлял, ограничиваясь двумя фотографиями — фас и профиль, — и это тоже что-то да значило.