Александр Гроссман - Образ жизни

• Название: Образ жизни
• Автор: Александр Гроссман
• Жанр: Современная проза

Я начал писать и сразу выяснилось, что своих слов у меня нет. Весь текст — мозаика из чужих мыслей, слов и метких выражений. Бесценный дар ушедших поколений. «Но ведь они для того и писали, — успокаивал я себя, — а я для того и читал». Примирил меня с собой симпатичнай мне автор «Русских вопросов» Б.Порамонов. «Нынешнее литературоведение установило, что такие заимствования (подчас бессознательные) являют литературный закон. Любой текст — палимпсест, автор пишет на чужом черновике». Я осмелел и назвал свой палимпсест Modus vivendi. В нём нет авторского вымысла. Все описанные события происходили с близкими мне людьми.

Эта незамысловатая проза написана от первого лица. Надеюсь, никто не станет отождествлять это лицо с автором. В умеренных дозах автор разлит повсюду. «…у писателя все книги исповедальны», (Б.Шоу). Я прикрылся глубоко уважаемыми мною именами. Соблазн сопричастности и кто мы без них? События этой хроники разворачиваются на просторах «братской семьи народов» и завершаются на обетованном пятачке — в Израиле.

---

— Для сравнения лучше две по половине, — сказал Пётр.

— Ладно, — согласился старший мастер, — с утра и начнём.

Аспиранту Пётр сказал: — Составим акт, и можешь ехать домой подводить научную базу. Не надо стоять у них над душой. Они сами доведут маршрут до ума. Эффект за мной. Я помню.

Не сразу, не гладко, но проблему удалось решить. И даже раньше, чем обещали Госплану. Пётр использовал передышку: взял оставшийся отпуск, сдал экзамены и закончил диссертацию.

Глава 16

Я прилетел в день защиты и разыскал Петра. Он обрадовался и попросил заняться банкетом. — Предварительно я договорился. Надо подтвердить заказ, составить меню и расплатиться. Ориентируйся человек на тридцать. Смотри, чтобы еды хватило, выпивки они знают сколько надо.

Я впервые попал на защиту диссертации. Всё шло строго по регламенту. Пётр уверенно отвечал на вопросы — он знал своё дело. Оппоненты сошлись во мнении, что, несмотря на указанные недостатки, диссертант заслуживает… Перешли к выступлениям. Молодой доцент заявил, что не видит научной новизны. Возможно, найдено решение актуальной практической задачи, но общее решение для задач этого класса не предложено. Шеф пошептался с представительным мужчиной, сидевшим рядом с ним, и тот взял слово.

— В ход пошли орудия главного калибра, — сказал мой сосед справа.

— Кто это? — спросил я.

— Директор НИИ, приглашенный член Совета.

Тем временем представительный мужчина облокотился о кафедру и заговорил: — Начну с того, чем закончил предыдущий выступающий. Опущу только «возможно». Решена важная практическая задача, — сказал он, педалируя «решена». — Я не считал, сколько в диссертации известных формул и сколько новых. Скорее всего, столько, сколько нужно. Позволю себе напомнить известное правило: работая над решением задачи, всегда полезно знать ответ. Теперь, когда известно, как это делается, можно взяться и за общее решение задач этого класса, но это уже другая работа и другая диссертация.

Проголосовали двенадцать — за и один — против.

— Идеальный расклад, — сказал сосед слева.

— Доволен? — спросил я Петра.

— Скорей бы уже всё закончилось. Ещё банкет и всё!

После банкета мы вернулись в гостиницу.

— Полчасика отдохну и пойду, — сказал Пётр, — а ты ложись и спи до утра.

— Двенадцатый час. Куда ты, на ночь глядя?

— Не догадываешься?

— Женщина?

— Врач. Дежурит сегодня ночью. Поеду в больницу.

— Утром я двинусь в обратный путь.

— Езжай. Я ещё задержусь на пару дней. Спасибо, что приехал.

Мы пожали руки, и Пётр ушёл, оставив меня с догадками об этой врачихе, с которой мой друг собрался просидеть ночь в приёмном покое. Почему-то именно так я представлял себе их встречу.

Пётр разбудил дремавшего водителя такси, устроился на заднем сиденье и закрыл глаза. Последнее время стоило ему закрыть глаза, тотчас всплывало её лицо в оправе волос, бездонные глаза и это особенное выражение лица, как у лосёнка, встреченного на лыжне. Кроме лица, он ничего не запомнил и никогда не представлял её иначе.

Санитарка из приёмного покоя после недолгих уговоров согласилась разыскать Ирину. Вернулась, дала ему халат и проводила в отделение.

— Вам негде ночевать? — спросила Ирина.

Пётр посмотрел на часы. — Теперь уже вчера я защитил диссертацию.

— Так вы за этим сюда ездили?

— Сперва за этим, потом вас встретил…

— Пойдёмте, сядем. У меня есть растворимый кофе. Тяжёлых больных нет, так что у нас будет время.

«У нас», — повторил Пётр, улыбнулся и пошёл следом.

В субботу Ирина сказала Петру: — Я знаю, кто поможет вам убедить Татьяну Михайловну. Приходите завтра к обеду. Я приглашу друзей: он врач, жена — архитектор. Отметим ваш успех, и с друзьями моими познакомитесь.

— Можно поучаствовать? Мне нравится готовить, и побудем вместе. Если это смотрины, я должен предстать в выгодном свете.

— Хорошо. Вы будете готовить своё блюдо, а я — своё.

— Подаю заявку на борщ. У вас есть большая кастрюля? Придете с работы, разогреете и меня вспомните.

— Я и так вспоминаю. С перепиской вы хитро придумали.

— И я маюсь тем же. Закрою глаза и начинается…

Ирина жила в трёхкомнатной кооперативной квартире, построенной родителями для себя. Они уже достигли пенсионного возраста, но никак не могли решиться поставить точку и покинуть зону вечной мерзлоты.

Друзья вели себя просто. Борис сразу сообщил: — С аэропортом ничего не выйдет. Прохиндеи, ханурики! Пол месячной зарплаты отдал, а выехать не смог. Заводится, а с места не трогается.

— Муж мой, говорят, хороший хирург, но в машинах ни бум-бум, — сказала Людмила.

— Сцепление проверили? — спросил Пётр.

— Кто? Я или они? Откуда я знаю. Меня там не было.

— Гараж далеко?

— Не очень. На такси минут десять.

— Если дамы не против, можно съездить.

— Валяйте, может, повезёт с такси, — сказала Людмила.

Когда мужчины ушли, Людмила спросила: — Он тебе нравится?

— Нравится.

— Как он держится с тобой?

— Сдержанно.

— Стеснительный?

— Скорее дует на воду.

— А ты?

— А я тем более.

— Разведенный?

— Нет. У него была не простая жизнь.

— Как интересно! Расскажи, а про интерьер я сама расспрошу.

Мужчины вернулись довольно скоро.

— Своим ходом приехали, — сообщил Борис, — минутное дело, когда знаешь.

— У вас машина? — спросила Людмила.

— Нет. В армии шоферил немного.

— Пётр Иванович, — позвала Ирина, — пойдемте, я дам вам полотенце.

— Да что это вы, как неродные, — возмутилась Людмила.

— Может уж и на ты перейдём? — предложил Пётр.

— Да, давайте все. Сразу после первой рюмки. Боря! Пётр! Я что ли, разливать буду.

После обеда Людмила позвала Петра: — Будешь вытирать посуду и рассказывать какой интерьер тебе нужен и для кого.

Когда Ирина пришла варить кофе, Людмила обняла её. — Слушай, он мне такую трогательную историю рассказал… Я обязательно помогу ему. Квартирку соорудим — пальчики оближешь. Оазис в коммуналке!

В аэропорту друзья остались в машине, а Ирина взяла Петра под руку и пошла с ним на регистрацию.

— За вами, извини, за тобой ответный визит. Посмотришь, как я живу. С моими друзьями познакомишься. Твои — славные ребята.

— А твои поездки закончились?

— Надеюсь, только начинаются.

Из взаимной симпатии, сблизившей Петра с Виктором Григорьевичем, выросли чуть ли не родственные отношения. Когда на майские праздники в Ижевск прилетела Ирина, Надежда Георгиевна устроила званый обед и пригласила всю нашу семью. Ирина держалась скромно, на лице её блуждала застенчивая улыбка, молча слушала и оживилась однажды, рассказывая случай из своей врачебной практики. По-моему она всем понравилась, и только Зинуля и Катя отнеслись к ней настороженно. Катя откровенно демонстрировала свои права на Петра, а что беспокоило Зинулю, мне ещё предстояло узнать.

Вечером Катя ела кашу, а мы все сидели за столом и смотрели, как она ест. Первой заговорила мама: — Приятная женщина. Спокойная, интеллигентная. Мне она понравилась.

— Она, случайно, не еврейка? — вставила Зинуля, подгребая остатки каши.

— Какая такая еврейка? — включилась Катя.

— Не русская, — пояснила Зинуля и отправила ей в рот последнюю ложку каши.

— Чечмека?

Отец покачал головой, мама перевела взгляд на меня. — Не надо вливать яд в уши ребёнка. — Смотрела она на меня, но обращалась явно не ко мне. Зинуля вынула Катю из её стульчика и унесла. Я попробовал отшутиться: — Ребёнок познаёт жизнь. «Во всём мне хочется дойти до самой сути…»[12]

— Не ёрничай, — сказала мама и стала собирать ужин.

Ирина гостила два дня. В аэропорту, ожидая посадки, они стояли, взявшись за руки. Потом отстранённо смотрели друг на друга через стекло накопителя, и за эти несколько минут, ощутив холод разлуки, прошли разделявший их остаток пути.

Глава 17

К воскресному обеду Зинуле понадобилась свежая зелень, и мы, с утра пораньше, отправились за снытью и молодой крапивой. Катя бежала впереди, останавливалась, ждала нас с Петром и снова бежала.

— Я предложил Ирине сплавиться по Десне, и она согласилась, — сказал Пётр. — Присоединяйтесь.

— Почему Десна? — спросил я.

— Знакомая речка. У нас военные лагеря были на Десне. Несколько раз возил офицеров на рыбалку с ночёвкой. Тихая тёплая вода, нежный белый песок, ласточки в синем небе. Хватит?

— Заманчиво. Вчетвером?

— Да. Как раз на одну лодку.

Он замолчал. Была у него такая привычка: уходить в себя и улыбаться своим мыслям. Я напомнил о себе.

— Мы из лагерей ходили в соседнюю деревню. Стоим как-то со знакомой дивчиной у её дома, травим какие мы из себя бравые ребята, танкисты… Тут из-за плетня высовывается бабуся и так смачно: «Манька, сколько раз говорить? Кто жопы у тарелок мыть будет?»