Никандр Алексеев - Охотничьи тропы

• Название: Охотничьи тропы
• Автор: Никандр Алексеев
• Издательство: Новосибгиз
• Жанр: In-verse, стихи
• Год: 1948

Рассказы, очерки, стихи.

---

«Чему он радуется, ведь это всего только следы бурундука?»— думал Уйбааскы. Старик тронулся вперед. Вглядываясь в следы, Уйбааскы замечает, что они несравненно крупнее, чем у бурундука, да и шаг пошире.

«Что же это за зверок?» — думает он, шагая вслед за стариком.

Вскоре белка с пронзительным чоканьем поднялась вверх по дереву. Уйбааскы схватил свою тозовку и кинулся к дереву, на котором обнаружила себя белка. Старик остановил его.

— Постой, друг, белку после. Пойдем по следам нашего «Дружка»…

— Какого «Дружка»? — спросил Уйбааскы, но старик не ответил. Вообще он заметил, что старик, как только прибыли в тайгу, стал разговаривать с ним на каком-то непонятном языке. Человека он называл черным, а топор — черным дятлом. Уйбааскы горел нетерпением скорее узнать, что это за зверь, по следу которого они идут, а старик молчал. Наконец, он остановился и подозвал юношу к себе.

— Уйбааскы, — сказал он тихо, — тебе придется вернуться к нашей палатке. Принеси длинную сеть с колокольчиками, захвати и провизии на день. Видимо, придется ночевать. Меня найдешь по следу…

Сказав это, он важно зашагал дальше в тайгу.

Вернувшись к палатке, Уйбааскы захватил заказанные стариком вещи, провизию и по своим следам пошел догонять старика. Он шел быстро, продирался сквозь чащобу, перелазил через бурелом и думал:

«А что будет, если из-под бурелома выскочит грозный медведь?» — у Уйбааскы мурашки забегали по спине и на лбу выступил холодный пот. Часто оглядываясь, он ускорил шаги. Вышел к речке и вскоре совсем забыл о страшном хозяине тайги. Земля была белая и небо белое. От этой белизны ломило глаза. Итти было легко и сердце радостно билось. Какое доброе утро! Воздух свежий и кажется густым, как напиток. Спой Уйбааскы об этой прекрасной погоде, о первом своем выходе в тайгу. Пусть с тобой споет этот густой лес, пусть с тобой споют птицы, имеющие крылья, и звери, имеющие ноги.

И Уйбааскы запел тихо, чтобы не особенно тревожить спокойную тайгу:

— Вы, волки, не войте,
И, медведи, не рычите;
Подняв выше ушки,
Зайчишки, скачите…
Быстрые куропатки,
Мелькайте белизной;
Трескучие кедровки,
Не шумите надо мной!..

Уйбааскы перешел речку и углубился в чащу леса. Вскоре на него напахнуло дымком, он раздвинул густые ветки и увидел старика. У толстого поваленного дерева горел маленький костерок, заложив руки за спину, старик курил трубку и смотрел вдаль. Моойтурук первый услышал приближение Уйбааскы и радостно взвизгнул. Старик обернулся:

— А-а, пришел!.. У молодого ноги быстрые, не то что у нас, стариков… — сказал он, принимая от Уйбааскы сеть.

Моойтурук с радостью заиграл возле Уйбааскы. Трудно найти на свете такое животное, которое так бы крепко привязывалось к человеку, как собака, разделяло с ним радость и горе в длительных таежных походах.

— Ну, как, дедушка, не потерял след зверка? — спросил Уйбааскьг.

— Пропал зверек… улетел…

— Разве этот зверок имеет крылья? — не поняв шутки, удивился Уйбааскы.

— Милый мой, неужели же ты думаешь, что я могу потерять след зверя? Никуда зверь от нас не уйдет. Здесь он… Потеплиться ушел…

Старик наполнил чайник снегом и повесил над костром.

— А что значит, дедушка, «потеплиться»?..

— Значит — в нору ушел, замерз маленько, пошел погреться. Но от нас «Дружок» не уйдет…

— Что такое «Дружок»?

— Это мягкое золото… Все сразу, Уйбааскы, узнать нельзя; намучишься — всему научишься.

Чай пили молча. Старик о чем-то думал, неторопливо тянул чай из чашки и глядел вдаль. Уйбааскы не хотел ему мешать. После чая старик сказал:

— Надо разобрать игрушки «Дружка», да пора развешивать… Вещи, сынок, оставь здесь, собаку тоже привяжи…

Уйбааскы опять не понял, что это значит, и стал следить за тем, что делал старик.

Старик взял сеть с колокольчиками, топор и направился к поваленным деревьям, сучья которых торчали во все стороны, как ветвистые рога лося. Уйбааскы тихо поплелся сзади. Зверь, которого они следили с утра, прошел здесь быстрыми прыжками, проскочил сквозь дупло и дальше его след совершенно терялся.

— Вот под этим бугорком находится его кора, — сказал старик Василий, заметив беспокойный взгляд Уйбааскы.

— Но ведь да мог выйти обратно… — возразил Уйбааскы.

— Нет, выйти ему нельзя, я выход закрыл.

Приглядевшись, Уйбааскы увидел нору, а у выхода была воткнута палочка.

— Теперь дадим нашему «Дружку» поиграть колокольчиками…

Старик взял топор, приготовил несколько палок и воткнул их вокруг норы. Потом накинул на палки сеть с привязанными к ней колокольчиками, привязал, a нижнюю часть затоптал в снег. Получилась изгородь из сети, при малейшем прикосновении к которой колокольчики начинали звенеть. Осмотрев все, старик склонился к норе, вынул палочку, закрывавшую выход, и сказал:

— Ну, «Дружок», выходи, дверь твоя открыта, поиграй колокольчиками, они так славно звенят!..

У костра старик закурил трубку и долго рассказывал Уйбааскы о повадках зверей и птиц, о нелегком труде, об удачах и неудачах охотников. Казалось, нет ничего неясного и неизвестного для старика. Жизнь тайги он знал так же хорошо, как жизнь своего улуса.

— Надо все примечать, Уйбааскы, если хочешь…

Нервный звон колокольчиков прервал рассказ старика. Он быстро вскочил, схватил свою тозовку и без лишнего шума направился к сети. Уйбааскы кинулся за стариком. У костра остался только один Моойтурук, он был привязан, прыгал и лаял от досады.

Внутри сети метался маленький черный зверок, не больше рукавицы из медвежьей шкуры. Уйбааскы даже был разочарован: из-за такого маленького зверка столько хлопот! Зверок кидался на сеть и тут же отскакивал, колокольчики заливались беспрерывно. Но почему он не скрывается в норе? Нет, он достаточно упрям, во что бы то ни стало ему хочется вырваться на свободу, только вот эта сеть!

Старик прицелился и выстрелил. Маленький черный зверок припал к земле. Уйбааскы проскочил за сеть, схватил зверя за обе передние лапки, но он был еще жив и обнажил белые острые зубы. От испуга Уйбааскы бросил его на снег и прижал ногой. Зверок издал свистящий звук и перестал дышать.

Старик поднял зверка и, как бы лаская, погладил по спине.

— Какая же у тебя, «Дружок», блестящая шерстка! И нежная, как лебяжий пух. Вот это и есть мягкое золото, Уйбааскы. Это — соболь, самый дорогой зверок нашей тайги. Такие — не часто встречаются. Запомни это, Уйбааскы, крепко запомни все, как мы его следили, как добывали. Иному охотнику во всю зиму не удается поймать такого красавца!..

4. «СЛАБЕНЬКИЙ ТЫ ОКАЗАЛСЯ СТРЕЛОК»

На второй день после славной охоты на соболя охотникам не повезло. Они обошли несколько десятков километров по тайге и все впустую. Но старик не унывал.

— Ничего, Уйбааскы, от неудачи не следует вешать головы. Мы взяли неудачное направление. В этом году белка в теле, она шла по вершинам деревьев и должно быть спустилась где-то в середине тайги. Так бывает. Сытая белка, питающаяся орехами, идет по вершинам, а тощая, питающаяся грибами, живет вот в таких местах, около речек… — рассказывал старик, медленно шагая вперед.

Уйбааскы так устал, что еле волочил ноги и ни одним словом не обмолвился на рассуждения старика. А старик, шел ровно, словно не чувствовал никакой усталости.

— Далеко отсюда до палатки? — спросил Уйбааскы упавшим голосом.

— Далековато, милый! Как можно так устать, тебе, молодому? Ой-ой-ой! — удивляется старик. — Я в твои годы был резвый, как олень…

Он остановился и показал Уйбааскы свежий след белки.

— Это утренние следы. Белка шла за кормом — шаги узкие, четкие. Кто может сказать, где она теперь?

Как только перешли речку, Моойтурук побежал вперед, принюхиваясь к снегу и посматривая на деревья. Старик остановился.

— Подойди-ка сюда, милок, смотри — белка возвращается к гнезду. Ноги разбрасывает, часто взбирается на деревья, чтобы спутать следы. Ну-ка, приглядывайся, куда она укрылась…

В это время Моойтурук громко залаял.

— Ну, беги, Уйбааскы, собака подняла белку на дерево. Я потом подойду, — сказал старик.

Уйбааскы сразу забыл об усталости и побежал на зов собаки. Моойтурук лежал у толстого высокого дерева и смотрел вверх, как бы говоря: «Там она»… Белка поднялась еще выше и скрылась между ветвей. Уйбааскы, с тозовкой наготове, стал поджидать, зорко приглядываясь к каждому сучку. Но белки не было видно. От долгого напряжения горели глаза и болела шея.