Генрих Грузман - Человек, личность, духовность

• Название: Человек, личность, духовность
• Автор: Генрих Грузман
• Жанр: Философия

---

Выставляя веру в религиозно очищенном виде, Несмелов, естественно, не может оставить категорийный строй концепции в прежнем виде европейского уложения с гегемонизмом фаустовского человека, которому чужд русский настрой веры и который одержим экстазом мировой воли. Очищение шопенгауэровской, а точнее, европейской воли - наиболее блистательные строки несмеловского труда. Вторичность воли, как исходный факт явления, позаимствован Несмеловым у Шопенгауэра, и он пишет: "Ясное дела, что человеческая воля не может быть безусловной, а деятельность воли в условиях есть то же самое, что и деятельность ея по закону причинности. Во всех своих действиях человек непременно подчинён закону причинности". У Шопенгауэра на этом месте поставлена точка, ибо заведомо было утверждено, что ведущей причиной для производной воли выступают внешние мотивы, а рефлексия Несмелова начинается с этого поворота. Психологический анализ самой причинности приводит казанского профессора к результату: "Но причины разных действий человека по своему происхождению и характеру бывают двух родов: одне именно причины раскрываются внутри самого человека и потому сознаются им, как его собственные состояния, другие же причины лежат вне человека и потому предъявляются ему с характером механической силы, посторонняго давления принуждения". В понимании Несмелова воля несёт свою специфическую нагрузку, генетически несопоставимую со смысловым содержанием шопенгауэровского конструкта, - у Несмелова воля исходит только из личности и вся область мотивации расположена в секторе самосознания: "Под именем воли мы не можем разуметь ничего другого, как только способность субъекта действовать по мотивам чисто внутренняго происхождения, т.е. по таким мотивам, которые определяются в сознании в форме известных хотений". Несмелов блестяще показывает, что мотивация внутри личности качественно несводима к однонаправленному импульсу внешней причинной мотивации - детерминистскому закону внешнего верховенства, - настолько не сводима, что оказывается: "воля сама по себе не свободна" (1994, с.с. 160, 165, 167).

Несмеловское умозрение резко контрастирует с шопенгауэровской аргументацией о том, что свобода воли определяется только самой волей, как раскрытой сущностью предмета, при этом, как считает Шопенгауэр, исчезает дух необходимости - враг всякой свободы. Немецкий мыслитель замечает: "Свободной, следовательно, будет такая воля, которая не определяется основаниями, а так как всё, определяющее что-либо, должно быть основанием, для реальных вещей - реальным основанием, т.е. причиною, то она и будет лишена всякого определения: иными словами, её отдельные проявления (волевые акты) безусловно и вполне независимо будут вытекать из неё самой, не порождаемые с необходимостью предшествующими обстоятельствами, а стало быть, также и не подчинённые никаким правилам" (1992, с. 50). Тогда как Несмелов, полагаясь в области личности, выводит, что все личностные хотения, будучи потребностями и запросами личности, необходимо устремлены в волю или, как он пишет, "...потому произвольное действие в осуществлении этих хотений, по существу своих условий, есть действие необходимое", и даже в случае Шопенгауэра, сущность воли (сущность предмета) становится необходимостью для воли. Воля не свободна потому, что необходима, а необходимость неотделима от воли потому, что воля есть динамический метод сознания.

В этом динамическом моменте воли, пропущенном Шопенгауэром, и совершает переворот Несмелов, внося в русский макет принципиально новое представление о воле, как объективированной необходимости потребностей свершения, созидания в духовной динамике. Воля выступает методом, способом действования сознания, явленного в форме хотений или желаний, или, по Шопенгауэру, "желанием хотений" и "хотением желаний", а также создания необходимых для этого условий. Поэтому воля вторична и производна и, как метод, всегда служит отражением необходимости, принуждаемости мысли. У Несмелова сказано: "Развитие индифферентной по существу своему воли, как способности чисто практической, постепенно совершается только в развитии практики жизни, а вся практика человеческой жизни заключается только в переводе на явления жизни явлений познания". Итак, воля - это метод в познании. Данный метод, однако, генерируется необходимостями внутреннего происхождения, а внешние мотивы, в противовес мнению Шопенгауэра, в своём однозначном виде приводят к закабалению воли или к снижению динамического потенциала личности, и, исходя из этого, Несмелов делает замечательно смелое заключение: "Следовательно, действительное освобождение воли возможно только при таком условии, когда не она сама с своими мотивами находится во власти объективных условий, а наоборот - когда объективные условия ея деятельности находятся в ея собственной власти, т.е. создаются и осуществляются самим человеком" (1994, с.с. 167-168, 170). Помимо прочих радикальных последствий это заключение обращает на себя внимание ясно слышимым набатом великого закона жизни В.И. Вернадского, благодаря чему теория биосферы оказывается включённой в русскую концепцию человека.

Идиома "свобода воли", введённая в философский обиход Шопенгауэром, обычно воспринимается в качестве единого этимологического значения, но вывод Несмелова о воле, которая "не свободна" сама по себе, предусматривает наличие какого-то смысла, неидентичного воле, - и свобода отчленяется от воли. Несмелов приходит к выводу: "Таким образом, свобода не принадлежит воле самой по себе" и "то значит, свобода может быть лишь продуктом развития воли". Этим заключением Несмелов показывает первое онтологически зримое отличие личности от человека, дающее основание целому комплексу взаимосвязанных духовных движений, определяющих становление и бытие личности как самостоятельного объекта в мире, и существенное место в этом принадлежит отчленённой свободе, - как-то: свобода воли, свобода слова, свобода совести и прочая. Деятельность воли в качестве метода раскрывает её динамическую природу через процесс выбора мотивов хотения, и как раз эта схема формирования собственных мотивов, полностью противоположных шопенгауэровской зависимости от готовых мотивов, делает личность persona regis (высшее лицо) для самой себя, тобто индивидуальностью. Несмелов пишет: "Если для человека может представляться одновременно несколько разных мотивов различных действий, то сильнейшим всегда будет тот, который изберёт себе воля в качестве действительнаго мотива своей деятельности, но она изберёт его вовсе не потому, что он сильнейший, а наоборот - потому именно он и окажется сильнейшим, что она изберёт его. Она сама может обратить на него и деятельность мысли, и деятельность чувства, следовательно - она сама всегда и до высочайшей степени может усилить его" (1994, с.с. 179, 167, 178).

Однако, производя выбор мотивов посредством выделения среди них действительных и возможных, и осуществляя отбор мотивов за счёт разделения их на ценные и состоятельные, воля, тем не менее, существует в строгом режиме подчинения общей цели, поскольку быть следствием необходимости определённой идеи есть первейшее назначение любого метода. Эту цель Несмелов не очень удачно называет "правилом жизни", хотя мыслится, что в основе данной цели должна быть положена вера в собственный талант, как наиболее полное выражение индивидуальной сущности личности, но, тем не менее, на этом Несмелов строит основополагающий постулат: "воля может себя самое подчинить определённому правилу жизни, и в этом подчинении воли общему правилу жизни заключается вся ея свобода". Следствием из этого постулата Несмелов озвучивает основное содержание воли в русской концепции: "Хотеть чего-нибудь и иметь возможность исполнить хотение своё и всё-таки не сделать того, чего хочешь, во имя признанного правила жизни, - это высочайшая мыслимая степень развития свободы воли" (1994, с.с. 176, 176-177). Итак, свобода состоит не в том, чтобы быть свободным, а в том, чтобы не подчиняться свободе. Там и тогда, где и когда свободу осмысляется через ответственность, интуитивно предусматривается именно эта способность человеческой личности.

Этому уложению, которым русская духовная мысль достигает максимального отличия от европейского мышления, а равно как отличия индивидуальной личности от коллективного человека, необходимо должен быть придан статус антропософского закона, и потому он назван законом свободы Несмелова. Великий философ, разъясняя суть своего закона, пишет в сноске: "Если бы защитники свободы когда-нибудь поняли, что не велика эта воображаемая свобода - делать то, что хочется человеку, и если бы противники свободы когда-нибудь поняли, что велика в человеке эта действительная свобода его - не делать того, что ему хочется, никаких споров о свободе воли более не существовало"(1994, с. 177). Всё то, что вбирает в себя закон свободы Несмелова, - уметь подчиняться и уметь чтить, уметь иметь своё достоинство и уметь почитать достоинство другого, - выходит за пределы метода, и a priori несёт в себе некое самостоятельное утверждение, могущее породить собственную необходимость. Закон свободы Несмелова нельзя знать без того, чтобы не видеть в нём принцип морали; ту связь, какую великий Шопенгауэр интуитивно усматривал между волей и моралью, гениальный Несмелов воплотил в номотектическую форму. Принцип морали раскрывает двери в творчество, и через закон свободы Несмелова личность становится творцом, пророком, паломником Бога, выходя на новый простор, - нравственный простор Бога, - человек спонтанно становится свободным, ибо вместе с нравственными ценностями Бога он приобретает и свободу как метод творчества, а, будучи, методом творчества, свобода, как развитая воля, с одной стороны, аккумулирует все необходимости, которые развивают волю, но, с другой стороны, требуя подчинения себе, выступает необходимостью для всех, обладающих свободой, тобто, становится нравственной категорией. Вседозволенность - смертельный яд свободы. Однако нравственность без свободы не существует, как нет свободы вне нравственности, и потому подлинная свобода нравственна, а подлинная нравственность свободна.