Бенджамин Нер - Остров Бога

• Название: Остров Бога
• Автор: Бенджамин Нер
• Жанр: Религия: иудаизм

Эта книга-путешествие по Израилю не является обычным путеводителем: интересный фактический материал обрамлен размышлением автора о роли Святой земли в истории человечества, прошедшей и грядущей, об отношениях человека и Бога. Читатель сможет пройти сквозь тысячелетия по увлекательному лабиринту событий, заново переживая и переосмысливая важнейшие из них, узнать много интересного и получить пищу для далеко ведущих размышлений.

---

У евреев имеется сходное «воцерковлению» понятие, «хозер ле тшува», сиречь возвращение атеистов к соблюдению заповедей. В исламе, в котором за перемену религии полагается выкручивание шеи, такого легкомыслия не бывает, зато прозелиты приветствуются ласково, и некоторое время пребывают в эйфории. До тех пор пока не наденут на них пояс шахида, отчего тяжкие сомнения начинают теребонить новую мусульманскую душу. В общем, как пишется в словарях: это институт духовного и социального развития. Не спорю, институт и есть. К сожалению, преподавание в этих институтах не на самом высоком уровне, но здесь уже паства виновата, неграмотная, неподготовленная, пьющая и честно говоря, дикая какая-то. Веру, я не включил в число китов. Вера она сближает, ибо как служители божьи не ломаются, а Бог то один и хочет он от всех людей одного и того же. Но учат, учат в церквях и синагогах, в мечетях и у шаманских костров: «только наша вера правильная, остальные обмануты. Во тьме заблуждений пребывают соседи непросвещенные, и будут в аду, где котлы паровые, ледяная стужа, глад страшный, цирроз и глаукома, белый мишка и тюленя вообще не водятся, баб никаких нету, прыщи по всему телу, и самое страшное, таракашки в блюманже». Иудаизм в детстве тратил невероятные силы на борьбу с язычниками, иногда их резали, но чаще изгоняли или сами от них прятались. Больше то, в те времена не от кого было. В пору мужания, евреи столкнулись с феноменом христианства, когда многие уверовали, что Машиах уже приходил, но не успел и не смог превозмочь греховность и косность евреев, потому должен будет прийти ещё раз. Евреям это не понравилось, но резать уже не хотелось, да и без них было кому.

Церковь христианская, много распространяющаяся о невзгодах и мучениях, первых христиан, не желает поминать, что в первые годы христианства, римляне не делали различия между адептами новой веры и замшелыми евреями. Их вместе травили львами, топили и распинали в основном за то, что беспокойная провинция Иудея, не давала империи никакого роздыху. По сей день, есть люди именуемые иудохристианами. Согласно Оригену, тому самому, что отрезал себя мошонку в момент религиозного экстаза, было их «очень мало», хотя они и составляли «большую толпу». Поскольку Ориген, явно отпиливал свои яйца без наркоза, мы простим ему этот «странный» пассаж: «было их очень мало» но они составляли «большую толпу»! Цифру, скопец, называет только для иудохристиан — полторы сотни тысяч! Это ему мало! Евреи не сильно нервничали из-за христиан, в римской империи иудеев было много, иногда считают, что около 10 %, а это о-го-го! Но мученья, со временем, кончились, а осадок, остался — «всё из-за них, проклятущих!». Эмиль Шюрер серьёзный, протестантский историк, в своей книге «История еврейского народа во времена Иисуса Христа» писал, что иудаизм на всём протяжении истории римского государства был «religio licita»-«терпимой верой». До восстания Бар-Кохбы в империи процветал еврейский прозелитизм. Евреи империи прекрасно говорили по-гречески, а многие и на латыни, а общность языка порождает доверие. Иудаизм к тому же, выгодно отличался от других восточных культов, и новообращённым нравилось почитание единого Бога, как чистого духа, не допускающего поклонения себе в изображениях, требование нравственной и «правильной» жизни. Высококультурные и прекрасно образованные греки, увидели в еврейской религии настоящую философию стоиков, а в праотцах и пророках, истинных античных мыслителей.

В принятии веры были две степени: «полная», когда осуществлялся прямой переход в еврейство, символом которого было обрезание, омовения в «микве», сиречь в ритуальном бассейне и жертвоприношение по ритуалу Моисея в Иерусалиме, до тех пор, пока Тит не разрушил Храм. Новообращённые, соблюдали все законы веры наравне с евреями от рожденья и согласно правилам, никто даже намекнуть, не смел, что когда-то они были язычниками. Так появилось новое слово proselytus — «обращённый». Можно было стать евреем «слегка» или «немножко евреем», требовалось лишь почитать единого Бога, соблюдать субботу и отказаться от пожирания любимой, но не кошерной[22] пищи. Этих граждан называли, «sebomenoi ton Theon», «боящиеся Бога». Количество «еврейских прозелитов» не подсчитывалось, а если подсчитывалось, то данные утрачены, но их было очень много, очень. Восстание «сына Звезды», Бар Кохбы, его объявление Машиахом, и страшная гибель Иудеи, последовавшая за этим, подрезала крылья тем, кто хотел взлететь на Святую гору. А христианству не подрезала, а даже наоборот — конкурент то был устранён. Религия, требовавшая той же нравственной чистоты и веры в единого Бога, но не принуждавшая своих адептов к членовредительству, причём в прямом смысле этого слова, очень понравилась грекам. Было очевидно, что она, в силу своего пролетарского происхождения уважавшая любой харч, и не настаивавшая на требованиях ритуальной чистоты, да ещё и с красивыми портретами Бога, его родственников и товарищей, замечательно ляжет в освободившуюся от евреев нишу. Жалко только, что она довольно быстро начала «кнопить» уцелевших иудеев, свалив на них все римские грехи. Это-то, в целом было политически правильно, потому что кандидатами на вступление в это объединение, были в основной массе римскими гражданами и их рабами. Риторика моя, как вам фанатичные старухи, может показаться, совершенно не антихристианская.

В учении самого Христа, а каждый знающий буквы, легко может сложить из них «прямую речь» Иисуса, и отделить речённое им от пересказанного апостолами, буквально всё, мне и близко и понятно. Что касается моих плевков в сторону церкви, то они должны «орошать» любую, уводящую от Писания школу, что бы не носили её служители, хоть скуфью, хоть тюрбан, хоть кипу. Единственное, почему я выделяю из общей массы «церквей» иудейскую, так только за то, что она допускает и даже требует, соблюдения всеми людьми, заповедей сыновей Ноя, что гарантирует им поголовно, место у престола Всевышнего, хороший в рай, плохой в ад, и на проходной справки об обрезании или крещении не спрашивают. Очень мягкий, нетривиальный и практически невозможный для других «исповеданий», подход.

* * *

"Ирония призвана восстановить то, что разрушил пафос".

Станислав Ежи Лец.

Люди ходят, бродят, прислоняются к Стене, говорят с ней, делятся тоской и проблемами: дочь дура, сын, кот облезлый, сватается к гойке[23], печень болит и жена ноет, ноет. Проблемы душат евреев. Евреи жалуются Богу. Все разные, все озабоченные, все немножечко похожи друг на друга. А мне больше всех, всё равно, нравится Давид. На нём обтрёпанный чёрный, естественно, костюм, кошмарная застиранная мятая рубашка и шляпа, о которой можно сказать одно — беда, и нос у него красный, как положено. Да и сам Давид мятый, застиранный, всклокоченный многодетный неопределённых лет еврей.

Но он нравиться, конечно, не за это. Когда мы познакомились, у Давида был свой бизнес — он торговал ниточками Бабы Сали. Это такие красные тоненькие шерстяные верёвочки, которые суеверные евреи и еврейки повязывают на руки от сглаза, что конечно «эмуна тфела»- вера во второстепенное, пошлое суеверие, иначе говоря, по сути «мерзость народов», «чужое служение». Вот какие строгие слова говорят по этому поводу, а делают, конечно, наоборот. Слаб человек! А ведь за амулеты в старину карали беспощадно — смертью. Но народ развратился, стал плевать троекратно через левое плечо, хоронить на новых кладбищах прежде людей петухов, ну а курицу, если она кукарекнет случайно, как петух, что со всяким бывает, вообще рекомендовали резать беспощадно.

Так вот в один несчастный день, новый и что по- настоящему странно, верующий мэр Иерусалима, отобрал у Давида его скромный «ниточный» бизнес. На его месте возник нахальный молодой лоточник, то ли из конкурирующей ветви хасидизма, более близкой сердцу градоначальника, то ли более чисто одетый, а может быть просто ещё более нищий, чем Давид. Что за люди эти хасиды! Спорят о таких вещах, которые иначе чем «авода зара», чужое служение, и называть то нельзя. В первые дни после этой трагедии мне было больно смотреть на Давида, на его запотевшие от слёз очки, и я начал подавать. У многих народов, у всех я думаю народов, милостыня вещь душеспасительная, но только у евреев она носит такой универсальный характер и закреплена законодательно. Ты не просто «можешь» дать цдаку — милостыню, нет, ты обязан дать! Оказание милосердия бедному, считается равным, даче займа, самому Богу (Пр. 19:17). Куда уж больше! Ну, а то, что все мы Его должники и так понятно. Что должны? Ну, хотя бы наши души. Этот долг мы вернём точно, я гарантирую.

Дошло до, того, что некий законоучитель признал полезной, даже симуляцию убожества — это, мол, порождает милосердие в наших очерствелых сердцах.

Давид подходит ко мне, широко улыбаясь, обхватывает меня руками, как утопающий, подвернувшийся ему плавающий предмет и быстро, быстро расспрашивает о семье, о работе, о доходах. Он водит меня от цадика до цадика и везде выпрашивает для меня благословения. Они благословляют, я жертвую. Как-то раз я обнаружил, что забыл кошелёк в машине и Давид всё равно повёл меня по привычному кругу: очередной цадик-святой человек, потом следующий, ещё один.