Дэшил Хэммет - Худой мужчина

• Название: Худой мужчина
• Автор: Дэшил Хэммет
• Издательство: Грузинформкино, Аста
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1992

В предлагаемом сборнике представлены малоизвестные у нас в стране повести из литературных антологий Альфреда Хичкока, знаменитого мастера мистификации, гротеска и пародии на кошмары готических романов. Здесь и произведения, написанные в традиции «страшных рассказов» Эдгара По, и новеллы, показывающие обыкновенного человека в экстремальной обстановке, и комические триллеры. Перевод литературных антологий принадлежит перу Евгения Андреева.

Составной частью сборника является роман английского писателя Дэшила Хэммета «Худой мужчина», изданный Лениздатом в этом году отдельной книгой.

Произведения, вошедшие в данный сборник, в Советском Союзе переведены впервые.

---

Время от времени я буду связываться с Вами, а если возникнут обстоятельства при которых контакт со мной станет совершенно необходимым поместите в «Таймс» следующее объявление:

«Эбнер. Да. Банни»

после чего я найду способ связаться с Вами. Надеюсь что Вы достаточно понимаете необходимость убедить Чарльза согласиться поскольку он в курсе неприятностей связанных с Роузуотером и знает большую часть людей так или иначе причастных к этому делу.

Искренне Ваш,

Клайд Миллер Винант.

Я положил письмо на стол Маколею и сказал:

— Это многое проясняет. Помнишь, из-за чего они поругались с Роузуотером?

— Какие-то изменения в структуре кристалла. Могу уточнить. — Маколей взял первую страницу письма и нахмурился. — Пишет, что в тот вечер получил от нее тысячу долларов. Я ей передал для него пять тысяч. Она сказала, что ему нужно столько.

— Четыре тысячи из наследства дяди Джона? — предположил я.

— Похоже. Занятно — никогда не думал, что она у него подворовывает. Надо бы выяснить относительно всех других денег, которые я ей передавал.

— А известно ли тебе, что она в Кливленде отбыла срок за шантаж?

— Нет. А что, правда?

— Так полиция говорит — под именем Рода Стюарт. Где ее Винант откопал?

Он покачал головой.

— Понятия не имею.

— Что-нибудь известно — откуда она, кто родственники и прочее?

Он снова покачал головой.

— А с кем она была помолвлена? — спросил я.

— Помолвлена? Я и не знал.

— На ней было кольцо невесты с бриллиантом.

— Не знал, не знал, — повторил он, закрыл глаза и задумался. — Нет, не помню я никакого кольца. — Он уперся локтями в стол и ухмыльнулся. — Ну, и каковы же шансы, что ты пойдешь навстречу его пожеланию?

— Крайне незначительные.

— Так я и думал. — Он дотронулся до письма. — Ты же не хуже моего понимаешь его состояние. Все же, что нужно, чтобы ты передумал?

— Я не…

— Может, попробовать уговорить его встретиться с тобой? Если я ему скажу, что только в этом случае ты согласишься…

— Я готов поговорить с ним, — сказал я, — только говорить ему придется куда яснее, чем он пишет.

Макколей спросил, растягивая слова:

— То есть, ты хочешь сказать, что он все же мог убить ее?

— Про это я ничего не знаю, — сказал я. — Я не знаю, полиция не знает. У них, скорей всего, не хватит улик, чтобы арестовать его, даже если они его найдут.

Маколей вздохнул:

— Не очень-то весело быть адвокатом у психа. Попробую убедить его внять голосу рассудка, да только вряд ли получится.

— Кстати, как у него с денежками? Такой же богатенький, как прежде?

— Почти. Как и все мы, немного пострадал от депрессии, и к тому же, авторские за его технологию плавки пошли ко всем чертям — металлургия — то сейчас на нуле. При всем при том, он может рассчитывать на пятьдесят-шестьдесят тысяч в год за патенты на пергамин и на звукозащиту, и еще немного капает по мелочам — за… — Он прервался и спросил: — Уж не боишься ли, что он не сможет заплатить, сколько запросишь?

— Нет. Просто любопытствую. — Я вспомнил еще кое о чем. — Кроме бывшей жены и детей у него еще родственники есть?

— Сестра, Алиса Винант. Но она не желает разговаривать с ним уже — да, уже четыре или пять лет.

Я решил, что это та самая тетя Алиса, к которой Винанты не пошли на Рождество.

— А из-за чего они поссорились?

— Он дал интервью одной газете и сказал, что, по его мнению, у русских с их пятилеткой, может быть, что-нибудь и выйдет. Он именно так и сказал, ничего более определенного.

Я засмеялся.

— Ну они и…

— Она еще его за пояс заткнет. Ничего не помнит. Когда ее брату вырезали аппендикс, она в первый же день отправилась вместе с Мими навестить его — а навстречу им катафалк. Мисс Алиса побледнела, схватила Мими за руку и говорит: «О боже, а вдруг это… этот, как его?..»

— Где она живет?

— На Медисон-авеню. Адрес в телефонной книге. — Он вдруг заколебался. — Я думаю, не…

— Я не намерен нарушать ее покой. — Прежде чем я успел еще что-нибудь сказать, раздался телефонный звонок.

Он приложил к уху трубку и сказал:

— Алло… Да, я… Кто?.. Ах, да… — У него напряглись мускулы вокруг рта, и глаза раскрылись пошире. — Где?.. — Он еще послушал. — Да, конечно. А успею? — Он посмотрел на часы. — Точно. Увидимся в поезде. — Он положил трубку и обратился ко мне. — Это лейтенант Гилд. Винант пытался покончить с собой в Аллентауне, штат Пенсильвания.

XIII

Когда я вошел в «Пальму-Клуб», Дороти и Квинн сидели в баре. Они не заметили меня, пока я не подошел вплотную к Дороти и не сказал:

— Здорово, ребята. — Одежду Дороти со времени нашей последней встречи так и не сменила.

Она посмотрела на меня, на Квинна и покраснела.

— Придется ему сказать.

— Девочка в дурном настроении, — весело сказал Квинн. — Эти акции я тебе достал. Надо бы еще подкупить, а пить что будешь?

— Старомодный. Ты замечательная гостья — исчезаешь, ни слова не сказав.

Дороти вновь посмотрела на меня. Царапины у нее на лице утратили яркость, синяк был еле заметен и рот уже не такой распухший.

— А я-то вам верила! — произнесла она и, похоже, приготовилась разрыдаться.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Вы знаете, что. Даже когда вы на обед к мамаше отправились, я все еще верила.

— А почему бы и нет?

Квинн сказал:

— Она весь день дуется. Не подзуживай ее. — Он накрыл ее ладонь своей. — Ну-ну, милая, не надо…

— Замолчите, пожалуйста! — Она отдернула руку. — Вы прекрасно знаете, что я хочу сказать, — заявила она мне. — Вы с Норой — вы из меня посмешище перед мамочкой сделали и…

Я начал понимать, что произошло.

— Это она тебе сказала, и ты поверила? За двадцать лет так и не выучилась ее вракам не верить? Она, конечно же, позвонила тебе, когда мы уехали — мы с ней разругались и особенно там не стали засиживаться.

Она повесила голову и произнесла тихо и печально:

— Ну я и дура! Слушайте, пойдемте сейчас же к Норе. Мне надо перед ней извиниться. Я такая идиотка! Поделом мне, если она никогда…

— Конечно. У нас еще уйма времени. Давайте сначала выпьем.

Квинн сказал:

— Братец Чарльз, позвольте пожать вам руку. Вы вернули свет солнца в жизнь нашей маленькой крошки, и радость… — Он осушил стакан. — Давайте пойдем к Норе. Выпивка там не хуже, а обходится дешевле — то есть, нам.

— Почему бы вам не остаться здесь? — спросила она.

Он рассмеялся и замотал головой.

— Ну уж нет. Если вы так хотите, то, может быть, Ник останется, но я иду с вами. Весь день я терпел ваше гнусное настроение, и теперь твердо намерен купаться в лучах солнца.

Когда мы вошли в «Нормандию», у Норы сидел Гилберт Винант. Он поцеловал сестру, пожал руки мне и, будучи представленным, Гаррисону Квинну.

Дороти немедленно принялась долго, искренне и путано извиняться перед Норой.

Нора сказала:

— Перестань. Нечего мне прощать. Если Ник тебе сказал, что я обиделась или разозлилась, или еще что-то в этом роде, значит он просто заврался, как истинный грек. Давай-ка пальто.

Квинн включил радио. Удар гонга ознаменовал ровно пять часов тридцать одну минуту с четвертью по местному времени.

Нора сказала Квинну:

— Изобрази бармена — ты же знаешь, где что лежит, — и пошла за мной в ванную. — Где ты ее отыскал?

— В кабаке. Что здесь Гилберт делает?

— Сказал, что пришел за ней. Она не ночевала дома, и он решил, что она еще здесь. — Она усмехнулась. — Однако, не застав ее, он ничуть не удивился. Сказал, что она все время куда-то исчезает, что у нее дромомания, вызванная помешательством на почве матери, и что это очень интересно. Еще сослался на какого-то Штекеля, будто люди, которые этим страдают, обычно склонны и к импульсивной клептомании, и что он специально оставляет на виду всякие вещи — хочет посмотреть, не украдет ли она. Пока что, однако, ничего не украла, насколько он мог заметить.

— Хороший мальчик. А про отца он ничего не говорил?

— Нет.

— Должно быть, еще не слышал. Винант пытался покончить с собой в Аллентауне. Гилд и Маколей поехали к нему. Не знаю, говорить детям или нет. Интересно, визит Гилберта — не дело ли рук Мими?

— Не думаю, но если ты…

— Да нет, сам себе вопрос задаю, — сказал я. — Давно он здесь?

— Около часа. Любопытный парень. Изучает китайский, пишет книгу о Знании и Вере, только не по-китайски. И еще, он очень любит Джека Оки.

— Я тоже. Ты вдрызг?

— Не очень.

Когда мы вернулись в гостиную, Дороти и Квинн танцевали под «Эди — это леди».

Гилберт отложил журнал, который проглядывал, и вежливо сказал, что искренне надеется на мое скорейшее выздоровление.

Я сказал, что выздоровление идет нормально.