Иван Жигалов - Свет маяка

• Название: Свет маяка
• Автор: Иван Жигалов
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

В сборника очерков И. М. Жигалова «Свет маяка» рассказывается о воинах флота, их боевых делах в годы минувшей войны и в мирное время. Читатель найдет в книге немало волнующих страниц о геройских подвигах моряков, дружбе, товарищеской выручке в бою, верности воинскому долгу, присяге.

Писатель Иван Жигалов хорошо знает суровую морскую службу. Получили известность его книги «Юнга с брига „Александр“», «Штормовой океан», «В море — дома», «На земле и на море».

Имена некоторых героев, о которых идет речь в очерках, автором изменены.

---

А водолазам приходилось особенно туго. При жестокой стуже мы поднимали провалившиеся под лед машины, танки, артиллерийские орудия. Ведь мы поклялись: не оставлять не извлеченной со дна озера ни одной тонны груза.

Спустишься в ледяную воду и находишься там до полного изнеможения. Меня самого нередко поднимали на лед в бесчувственном состоянии. Товарищи отнесут в обогревательную комнату, ототрут, отдышишься — и снова за работу. Двумя орденами — Красного Знамени и Отечественной войны I степени — Родина наградила меня за Дорогу жизни.

С Ладожского озера перевели в Заполярье, на Северный флот. Дел и здесь хватало. Поручили нам построить гидроспуск — подводную дорожку для самолетов. Стояла холодная штормовая погода. Мороз тридцать градусов. А нас подпирали сроки. Через сорок дней гидроспуск должен быть построен. Мы все подсчитали и решили завершить строительство за двадцать дней.

На больших глубинах водолазу хорошо помогает закон Архимеда, там водолаз без особого труда передвигает большие тяжести. А мы работали на малых глубинах — от одного до семи метров. Приходилось надеяться не на старика Архимеда, а на собственную силу. Груз лежал на плечах и прижимал к грунту. Да еще холод, пурга, руки коченеют, перчатки примерзают к железным балкам, а погреться некогда — время лимитировано. Нас было семь водолазов, трудились мы до изнеможения и обязательство свое выполнили. Гидроспуск построили на славу. Дали мы тогда летчикам гарантию на год, а он прослужил им всю войну и, слышал, стоит по сей день, как новенький.

Приходилось мне и диверсиями заниматься. Было это в Ленинградской области. Нас, небольшую группу водолазов, высадили на партизанском аэродроме в лесу, а отсюда проводили в землянку. В ней при свете коптилки сидело несколько человек. Один из них, назвав себя Иваном Васильевичем, вытащил из кармана фотоснимок моста и схему, сделанную карандашом на листке школьной тетради.

— Вот, — сказал Иван Васильевич, положив на стол снимок и схему. — Его строил мой отец…

Мост был двухпролетный, центральная часть его опиралась на бык, установленный посредине реки.

— Конечно, лучше всего подорвать один из береговых устоев, — рассуждал Иван Васильевич. — После войны легче восстанавливать. Но ведь и немцам нетрудно будет на месте подорванного устоя поставить новый.

Нас это не устраивает. Придется рвать центральную опору. Глубина в этом месте около трех с половиной метров, течение спокойное. Сами мы к мосту подобраться не можем: берега с той и другой стороны совершенно открытые. И у летчиков тоже ничего не получается.

Совещались мы недолго, все было ясно. Решили действовать так: с наступлением темноты приблизиться к мосту. Я пройду по дну реки с двумя концами полевого телефонного провода, закреплю их на опоре и вернусь обратно. Кабель будет служить своеобразным ориентиром; придерживаясь его, мы перетащим взрывчатку, а затем эти же провода используем для соединения с подрывной машинкой. Забыл сказать, что дело происходило глубокой осенью, по реке плыло густое ледяное сало, поэтому продрог я основательно. Но греться некогда было: за ночь необходимо покончить с мостом. Взвалив на плечи тяжелые ящики со взрывчаткой, мы впятером отправились в подводное путешествие. Я шел впереди, а товарищи двигались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Темь — хоть глаз выколи выпустишь из рук провод — обязательно вылезешь на берег… Уложили мы ящики, надежно заправили провода, а чтобы они не оборвались, я их привязал за арматурную скобу.

На берегу нас ждали партизаны. Они помогли нам снять костюмы, дали флягу со спиртом…

Иван Васильевич соединил концы провода с клеммами подрывной машинки. Ему очень хотелось взорвать мост вместе с поездом.

— Но если не появится, все равно придется взрывать, — сказал он и после долгого молчания продолжил: — Был бы жив отец, я, наверное, никогда не сказал бы ему, что своими руками уничтожил этот мост.

Ивану Васильевичу никто не ответил.

Я в это время думал: «Надежно ли закрепил провода, не порвет ли их случайный топляк…» Не подумайте, что мне не жаль было моста. Жаль, да еще как. Но ведь если мы не подорвем, по нему враг будет подвозить снаряды и бомбы и обрушивать их на Ленинград, на его заводы и дворцы, на жилые кварталы, на людей, зажатых в огненное кольцо без хлеба, без света, без воды…

Где-то далеко стучали колеса поезда. Наконец в лесу мелькнул свет. Загудел паровоз. «Это машинист часовых предупреждает», — думал я.

А мы, десять советских людей, лежали на холодной земле близ подрывной машинки и не отрывали глаз от бежавшего к мосту луча. Вот уже свет влетел в пролет, осветил фермы, полосатые будки, стоявшие по обе стороны реки. Паровоз, не сбавляя скорости, вскочил в первый пролет и достиг промежуточной опоры…

Я не видел, когда Иван Васильевич включил машинку, замкнул электрическую цепь. Вдруг из недр реки извергся огненный фонтан, затем послышался грохот, скрежет железа. Мост, паровоз, вагоны — все летело в преисподнюю. Я взглянул на Ивана Васильевича. Не скажу утвердительно, но в наступившей черной тишине заметил на лице этого уже пожилого человека слезы….

В моей водолазной практике всякое, конечно, случалось, ведь в общей сложности провел под водой свыше двадцати тысяч часов! 835 дней! Приходилось попадать и в довольно сложную обстановку.

Когда первый раз спустишься для обследования затонувшего корабля, залезешь в какой-нибудь трюм, глядишь, шланг запутался… По телефону отвечаешь, что все в порядке, чтобы не беспокоить товарищей и не заставлять еще одного человека лезть в воду. Не хочется лишний раз наверх и самому подниматься, терять время, стараешься сделать как можно больше, лучше изучить объект. Иногда так увлечешься, что забудешь счет времени. Для молодого, начинающего водолаза это опасно, и он обязан строго соблюдать все правила, инструкции и наставления старших.

Любопытный случай произошел с нашим инструктором главным старшиной Геннадием Селякиным и его помощником старшиной 2-й статьи Павлом Струлиным. Они поднимали подбитый нашими летчиками немецкий самолет. Лежал он близ железнодорожного моста, который фашисты бомбили довольно активно. Место, где работали водолазы, хорошо просматривалось с воздуха, да и до линии фронта — рукой подать. Работа продвигалась довольно успешно. Вдруг находившийся под водой Селякин почувствовал, что плохо стал действовать химпоглотитель. «Ничего, успею», — решил он. Осталось сделать немногое: закрепить трос, дать знать на трактор — и самолет вытянут на берег. Водолаз сделал все, что полагалось, но, когда стал возвращаться, конец, на котором он был привязан, запутался в хвостовом оперении. Селякин напряг все силы и высвободил трос, но в это время почувствовал, что его очень быстро потянуло наверх. Вскоре он потерял сознание и пришел в себя от страшного грохота. Вражеские самолеты бомбили железнодорожный мост. Струлина поблизости не было. Как позже выяснилось, он успел поднять Селякина на берег, укрылся сам и укрыл товарища в ближайших кустах. Летчики не заметили ни закамуфлированный под цвет снега трактор, ни водолазов…

Геннадий Селякин — непревзойденный мастер легководолазного дела. Во время войны он успешно проводил подъемные работы под носом у немцев, совершал большие переходы под водой в тыл врага для выполнения диверсионных заданий. Уже в послевоенное время он со своим небольшим отрядом исследовал озера Карелии, помог поднять десятки буксирных пароходов, рыбацких катеров и лодок…

Рассказ мой слишком затянулся, а память воскрешает все новые и новые случаи из нашей водолазной жизни. Вы уж, товарищ редактор, сами решайте, что надо оставить и что вычеркнуть. Я не обижусь…

Во время войны пришлось мне побывать и за границей. В Скапа-Флоу на кораблях, которых мы перегоняли на север, после шторма разошлись заклепки. По договору клепку должны были производить английские водолазы. Я не хочу охаивать их, дело они знают, но работают уж так медленно, что смотреть тошно. Через каждые десять минут у них перерыв: кофе попивают, покуривают, балагурят. Наш командир смотрел, смотрел, да и говорит:

— С такими темпами мы и через месяц не выйдем из этой дыры. Некогда нам тут прохлаждаться — воевать надо.

Мы только этого и ждали. Быстро надели костюмы, захватили инструмент — и под воду. Ровно через сорок минут я доложил: клепка произведена, корабль может следовать в океан. Англичане не поверили, полезли смотреть. А чего смотреть — сделано добротно.

— Это не водолазы, а машины, при таких темпах недолго проживете, — сказал Большой Джон, с которым я познакомился за несколько дней до этого. Фамилия у него была очень сложная, и я назвал Джона Большим, потому что он был выше меня на полголовы, хотя и у меня рост сто восемьдесят. Большой Джон — славный парень. Он рассказал о себе, о родителях-фермерах, которые живут где-то в Средней Англии. Водолазом Джон стал потому, что за подводные работы довольно прилично платят.