Аркадий Сахнин - Тучи на рассвете (роман, повести)

• Название: Тучи на рассвете (роман, повести)
• Автор: Аркадий Сахнин
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00741-1

В настоящей книге «Тучи на рассвете» автор, участник войны с Японией, несколько лет проживший в Северной и Южной Корее, раскрывает историческое величие освободительной миссии Советской Армии на Востоке.

Роман и повести, включенные в книгу, посвящены героическим подвигам советских воинов во время войны и в мирные дни.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Торопясь прошел мимо японец, но старик не уступил дороги, не посторонился, не отдал земного поклона. «Пусть стреляют!» — говорили его глаза.

Спустя немного времени он успокоился, сел на старое место и снова погрузился в свои думы.

Сен Дин пошел дальше.

Он никак не мог понять, почему на этой большой и красивой улице собралось так много нищих. На всем пути от вокзала навстречу ему попадались нищие.

Особое внимание Сен Дина привлек человек, уткнувшийся лицом в асфальт. Обеими руками он держался за голову и кричал. Тело едва прикрывали лохмотья, а черные, будто поросшие корой руки были совсем голыми.

Какой-то юноша бросил ему чжену.

Человек на асфальте протянул черную руку, подгреб под себя монету и, не взглянув на того, кто ее бросил, продолжал кричать.

Сен Дин двинулся было дальше, но тут его внимание привлекли беспрерывные гудки, раздававшиеся словно с неба.

— Эй ты, деревня! — услышал он окрик. — Остановись! В полицию захотел?

Сен Дин обернулся. Только сейчас он заметил, что все замерло: остановились трамваи, автомашины, рикши. Остановились пешеходы. Прекратили торговлю лоточники.

— А почему надо остановиться? — робко спросил Сен Дин человека, который только что кричал на него.

— Разве ты не знаешь, что каждый день ровно в двенадцать часов весь народ одну минуту молится о победе над Китаем и чтит память о погибших?

— Ах вон что! — удивленно протянул Сен Дин. Он помолчал, оглядывая замершую улицу. — А почему же никто не молится? — снова обратился он к соседу.

— Видно, ты и впрямь захотел в полицию! — зло сказал тот. — Держи лучше язык за зубами.

Но тут минута молитвы кончилась, и улица оживилась.

На перекрестке, у входа на рынок, не то фокусник, не то сказочник возбужденно говорил, вертя в руках замученную змею, а окружавшая его толпа громко выражала свои восторги.

Сен Дину тоже хотелось посмотреть на это зрелище, но он не остановился. У него не было даже мелкой монеты, чтобы положить в шляпу фокусника, когда тот начнет обходить толпу. А смотреть бесплатно он не решился.

Сен Дин прошел всю центральную улицу. Справа — гора Морэнбон с пагодами, гротами, храмами и вьющейся по склону узкой асфальтированной дорогой. Слева на сопке — черное мрачное здание японской жандармерии.

Впереди шоссе круто падает вниз, и не понять, как удерживаются на рельсах трамваи и спускаются медленно, а не летят, кувыркаясь, точно в пропасть.

Между шоссе и черным зданием, далеко-далеко внизу, огромное скопление жилищ. Сен Дину видны только бесчисленные черепичные крыши, сросшиеся в одну, будто лежит там бездыханное исполинское тело чешуйчатого животного.

Пхеньян — значит ровная почва. Кто выдумал такое название? Нет, Пхеньян — многоярусный, ступенчатый город. И каждая ступень имеет свою историю, свое назначение.

Красивые одноэтажные домики, утопающие в декоративных растениях карликовых садиков и увитые виноградом, с бумажными фонариками у ворот — это для самураев.

Центральные торговые улицы с многоэтажными европейскими зданиями — тоже для самураев.

Промышленная часть города по левую сторону реки — и корейцам и японцам: японцы владеют там заводами, корейцы работают.

Старый город под черепичными крышами, в самом низу, оторванный от воды, от рынка, от вокзала, — это только корейцам.

Сен Дин не стал спускаться вниз, в черепичный город. Он повернул назад и начал искать работу. Заходил в каждую мастерскую, в каждый магазин и с достоинством предлагал свои услуги. Кое-где ему просто не отвечали, и, немного постояв, он уходил; кое-где отказывали, и он уходил сразу же.

Возле какого-то склада Сен Дин увидел рикшу, взгромоздившего на грузовую тележку целый дом из тяжелых ящиков. Рикша напрягал все силы, толкая тележку в разные стороны, но сдвинуть ее с места не мог. Сен Дин бросился помочь ему, но едва успел навалиться плечом на коляску, как услышал голос рикши:

— Эй, ты, наверно, думаешь получить с меня половину? Так лучше не подходи!

— Сколько дашь, и за то спасибо скажу, — ответил Сен Дин, смекнув, что здесь можно заработать.

— Нет, нет, не надо. Ты только подтолкни, чтобы тронуться с места.

… Вечером, когда в магазинах начали спускаться железные шторы, Сен Дин снова увидел уже знакомого ему старика. Тот разостлал на земле холстинку и укладывал на нее товар. Потом завязал углы крест-накрест, взял узел в руку, на другую надел деревянный обруч от бочки и побрел по улице.

Может быть, где-нибудь на окраине города его ждет семья. Когда зажгут кунжутку и подадут черную чумизу, ему не стыдно будет есть, потому что он честно отработал весь день.

Сен Дин долго смотрел вслед удаляющейся сгорбленной фигуре, потом медленно побрел к вокзалу. Он хотел есть, но понимал, что сегодня ему уже ничего не удастся заработать, и старался заглушить в себе сосущее чувство голода. Он шел и в тусклом свете уличных фонарей с трудом узнавал дома, куда заходил днем в поисках работы.

Вскоре показалась вокзальная площадь. С грохотом разворачивались на кругу трамваи, нетерпеливо сигналили автомобили, озираясь по сторонам, ловко увертываясь от машин, бежали рикши.

Сквозь ограду из толстых железных прутьев с острыми наконечниками видна была часть перрона. Люди, уже успевшие занять места в вагонах и уложить на полках свои вещи, медленно прохаживались по платформе. Расталкивая их, торопились носильщики с целыми горами корзин и чемоданов на заплечных носилках.

Перед входом в здание вокзала важно расхаживали полицейские в белых пробковых шлемах, и Сен Дин побоялся пройти мимо них. Помедлив немного, он завернул за угол крайнего на главной улице дома и устало опустился на корточки возле глухой темной стены, выходящей на площадь.

Голод одолевал его. Он долго и безнадежно смотрел по сторонам, пока веки сами собой не начали смыкаться. Незаметно для себя Сен Дин задремал, уронив голову на грудь, но тут же вздрогнул от звука промчавшейся мимо машины. Он уселся поудобнее, скрестив руки, и снова стал клевать носом. Над самым ухом раздался резкий сигнал автомобиля, и он мгновенно пробудился.

Так он спал, поминутно вздрагивая от испуга. Когда открывал глаза, перед ним возникала картина вокзальной сутолоки, и она казалась ему смутной и далекой.

Под утро Сен Дин лег на землю. То ли оттого, что несколько затих шум, то ли от слабости, охватившей его, но спал крепко, пока не припекло солнце. Тогда он медленно встал и потянулся, чтобы размяться. Перед ним была та же шумная вокзальная площадь, но она уже не казалась ему такой страшной.

Вот парень, по виду ничем не отличающийся от него самого, не обращая внимания на полицейских, несет чемодан, вот другой катит тележку с поклажей. У входа в станционное здание мальчишка торгует кипятком.

Все чем-то заняты, куда-то торопятся. Настанет день, когда и ему повезет. Нельзя же рассчитывать, что счастье привалит сразу, с первых шагов в чужом городе. Как только он соберет немного денег, он подумает и об отце. Он попросит, чтобы ему отмерили мешочек с той рисовой горы, которую он вчера видел в магазине на центральной улице, и отвезет подарок в деревню. И денег надо будет отвезти. Пусть отец видит, какой у него сын.

Внимание Сен Дина привлекли иероглифы на узких красных полотнищах, которые тянулись от крыши вокзала до самой земли.

— Что здесь написано? — остановил он какого-то паренька, указывая на надпись.

Тот, видимо гордясь, что к нему обратились, охотно прочитал:

— «Япония и Корея — едины. Защищая интересы Кореи, божественный император Страны восходящего солнца ведет святую войну против Китая. Каждый, кто не держит в руках оружия, должен пожертвовать все, что имеет, во имя победы!

Десять тысяч лет жизни божественному императору — сыну богини Аматерасу!»

Сен Дин направился к главному подъезду вокзала. Оттуда гурьбой выходили пассажиры, и несколько человек наперебой предлагали им поднести вещи. Сен Дин не решился подойти близко к толпе, но, по мере того как носильщики подхватывали чемоданы прибывших и освобождалось место у входа, он приближался к двери. Поток пассажиров сильно поредел, а вскоре и совсем прекратился. И сразу же исчезли куда-то носильщики. Сен Дин медленно побрел в сторону. Не успел он сделать и нескольких шагов, как его окликнули. Обернувшись, он увидел старика в богатом халате.

— Поднеси-ка, — указал тот рукой на увесистый тюк, лежавший у стены.

Сен Дин радостно закивал головой и поспешил к ноше. Он уже наклонился над ней, когда сильный толчок едва не сшиб его с ног. В следующее мгновение он увидел какого-то тощего малого, ловко выхватившего тюк из-под самого его носа.

— Эта деревенщина уронит ваши вещи, — услышал Сен Дин слова, обращенные к старику. — Отец моего отца, я донесу вам очень аккуратно, куда надо доставить?