Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!

• Название: Спляшем, Бетси, спляшем!
• Автор: Марина Маслова
• Жанр: Современные любовные романы

У Бетси был веселый гусь… и еще множество животных. Но это в песенке, а в жизни у Лизы было несколько мужей и любовников, но не всегда хотелось плясать. А странно, ведь жизнь ее внешне сложилась блестяще. Счастливое детство, любящие родственники и друзья. Любимая работа, сказочная карьера благодаря английскому мужу №3, положение в обществе, возможность самовыразиться в искусстве, но Бетси с детства мечтала о настоящей любви и искала ее путем проб и ошибок, а когда поняла, что любовь была все годы рядом, стала бороться за нее.

Сказки ушедшего века. Правда или выдумка? Сказка или действительная жизнь?

Эта история была написана с использованием фактов из жизни моих близких. На границе веков и даже тысячелетий хочется, чтобы не забылась та особенная жизнь, которая была повседневной жизнью наших мам и бабушек. Сейчас некоторые факты кажутся выдумкой, события невозможными или преувеличенными, однако все это — жизнь хорошо знакомых людей, которые так же влюблялись, мучились, боролись за счастье, учились и работали, любовались закатами и восторгались звездным небом. А теперь эта жизнь кажется сказкой, и век ушел, чтобы мы жили в новом...

---

Коле разрешили приехать в Лондон всего на две недели, и я решила поехать в Англию, чтобы не пропустить ни часа свидания с ним. В июне мы всей семьей селимся в арендованной квартире в Кембридже. Когда прилетает Коля, я безмятежно спокойна, ни слова сожаления и ропота на судьбу. Я решила, что две недели в году я должна сделать для Коли лучезарными. Мы устраиваем крестины Алика, и Саша невероятно горд, что он — крестный отец. Я держу сына за Клер, которую мы решили сделать крестной матерью. Я бы очень хотела венчаться здесь с Колей, и наплевать, что там будут думать по этому поводу, но я боюсь даже заикнуться об этом. В конце концов — не в этом счастье. Счастье было в том, что я две недели провожу с мужчиной, который для меня был всем. Я возила Колю по дорогим магазинам и покупала ему все, что мне нравилось. Мы побывали в редакции престижного арт-журнала и предложили переведенные мной Колины статьи о русском искусстве на рубеже веков. С написанным мной предисловием их приняли тут же. (Мой роман «Жизель» пользовался большим успехом). Наши дни проходили в развлечениях, а ночи — в любви. Краткость нашего свидания придала такую остроту чувствам, что я ощущала себя в постели молоденькой восемнадцатилетней девочкой, уговорившей взрослого мужчину научить ее любви. Я думаю, что Коля чувствовал то же самое, потому что видела, что он счастлив. Впервые время сработало на нас, и две недели вдруг растянулись невероятно и все никак не могли кончиться. Наконец законы природы вступили в силу и пришел день отъезда.

— Бетси, мы с тобой не говорили на эту тему, но сейчас я все-таки скажу. Мне намекнули в ОВИРе, что, как только Саше исполнится 18 лет, я уже не смогу с такой регулярностью ездить в Англию. И почему бы ему самому не приезжать на каникулы ко мне? — Я киваю головой, слов у меня нет, — Бетси, если будет совсем плохо — выходи замуж.

— Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю. Но ты подумай об этом не сейчас, а через полгода. Тогда ты сможешь объективно разобраться, легко ли тебе жить одной всю оставшуюся жизнь.

— Всю оставшуюся жизнь. Но это неправда!! Такого не может быть!! Есть какой-нибудь выход и мы его найдем.

— Лучше бы ты в это не верила, Бетси. Ты год за годом будешь жить в иллюзии, твоя жизнь пройдет одиноко и ущербно, и награды за это не будет. Я не верю, что мы когда-нибудь получим возможность соединиться навсегда. Мне скоро сорок лет, но ведь и тебе тоже не восемнадцать…

— Спасибо. Веселенькая перспектива. Но я сама буду решать, как мне жить. Помни только одно: любой вариант, любая возможность — и ты только позови. Больше я об этом говорить не хочу.

Плакать я начинаю только в аэропорту, а когда мы возвращаемся, у меня опять начинаются обмороки, как после смерти Алекса. Перепуганная Дженни звонит Саше, он вызывает Сару, и все они начинают ухаживать за мной и лечить. В Рим я лечу опять накачанная транквилизаторами. Мой римский врач предлагает лечение в швейцарской клинике, но это вызывает только истерический смех. Наконец, лекарства приводят меня кое-как в порядок. Я уже не плачу без причины и не прислушиваюсь к мужским голосам. Больше отдыха, спорт, развлечения — советуют мне, но у меня так не получается. После работы я подолгу играю с детьми, а вечером сажусь писать.

11. Первая роль

Я сочиняю три новеллы о счастливой любви — свою неосуществимую мечту. Женщины разного возраста, от 30 до 50 лет, находят свое счастье, проходя через все преграды и трудности современной жизни. Пишу я по-итальянски. Мое итальянское издательство тут же издает новеллы и вдруг передает мне просьбу с телевидения написать по ним сценарии для небольшого сериала о любви. Для меня это очень сложно, ведь в сценарии есть своя специфика. Работа настолько отвлекает меня, что я даже начинаю лучше спать по ночам. Тем временем режиссер через издательство узнает телефон Лизы Ферри. К его изумлению, мой секретарь из посольства объясняет, что леди Ферндейл принимает посетителей только по предварительной договоренности.

— Но мне нужна не леди Ферндейл, я звоню Лизе Ферри, писательнице, она пишет для меня сценарий!

— Минутку, — секретарь соединяется со мной, — леди Элизабет, вы будете говорить с режиссером телевидения?

Я беру трубку и с радостью соглашаюсь встретиться, так как надеюсь, что режиссер мне поможет в работе над сценарием. Я сразу предлагаю ему договориться с секретарем о времени встречи, она лучше знает мое расписание. Время находится через неделю. Тогда я приглашаю режиссера на сегодняшнюю премьеру, на которой я обязательно должна присутствовать.

— Отлично, я там тоже буду. Где я вас найду?

— В посольской ложе. До встречи.

Вечером ко мне в ложу заходит демонический мужчина. Я просто ошеломлена: огромные черные глазищи в ободке длинных черных ресниц кажутся обведенными черной краской, черные локоны, как на римских статуях, выпуклой лепниной, словно шлемом, охватывают голову, чуть прикрывая мощную шею. Да, ему нужно быть не в смокинге… Я смеюсь.

— Вам нужно быть не в смокинге, а стоять с пращей посреди площади.

— У вас глаз художника, леди Ферндейл. Я действительно имею несчастье родиться похожим на бездельника, который привлек взгляд Микеланджело, когда тот искал натурщика для своего «Давида».

— Вы говорите это таким унылым голосом, я вероятно не первая, кто замечает сходство?

— Да, это проклятье всей моей жизни! Но позвольте вам представиться: Витторио Минотти. Я буду снимать фильм по вашему сценарию. И я никогда не мог представить, что за именем Лизы Ферри скрывается английский дипломат.

— О, я тоже имела несчастье попасться на глаза чиновникам из Уайтхолла, благодаря которым я здесь — атташе по культуре.

— Да, с Микеланджело вам бы больше повезло, — мы смеемся, — Я хотел бы поговорить о ваших новеллах, но на один вопрос я уже получил ответ. Меня удивляло, что героини все иностранки, я ведь думал, что сами вы итальянка. Остается узнать, почему две из них — русские.

— Потому что я сама — русская, девять лет назад я вышла замуж и уехала из Союза.

— Это удивительно, если бы я встретил вас на улице, я решил бы, что вы итальянка.

— Из-за языка? Итальянский и французский языки — моя специальность, я филолог. Из-за сценария пришлось отложить эссе об Итало Кальвино. Английский язык я знаю хуже, только последний роман я перевела на английский сама, раньше приходилось брать переводчика.

— Это так интересно! И ваши романы печатались у нас?

— Да. Последний — «Жизель».

— О, я слышал о нем, теперь обязательно прочитаю. Это такая же счастливая история, как ваши новеллы? А героиня — француженка?

— Нет, это трагическая судьба русской балерины начала века, а «Жизель» — это балет, ее коронная партия. И сюжет очень схожий: там девушка и после смерти любит избранника, у моей героини смерть — это эмиграция из революционной России, но она всю жизнь любит человека, который остался там, за гранью доступного.

— Я почитаю роман, а потом мы поговорим, вы позволите? Вернемся же к нашим сюжетам. Теперь я понимаю, что вы будете настаивать на точном соблюдении деталей и не позволите изменить национальность героев?

— Я боюсь, что это повредит смыслу. А вы не хотите русскую героиню?

— Ну, отчего же. Это будет оригинально, тем более, что все они нашли свое счастье в Италии. Вы сами, должно быть, счастливы здесь, потому и написали эти новеллы?

— Я бы жизнь отдала, чтобы уехать домой. Считайте, что новеллы — это мои слезы. Каждый страдает по-своему.

Минотти ошарашено смотрит на меня. Начинается второй акт и мы замолкаем, но в антракте продолжаем обсуждать сценарии. Я прошу показать мне актеров, выбранных на роли.

— У меня большие затруднения с актрисами на первые две новеллы. Вы очень точно их описали и, боюсь, я так и не найду никого подходящего.

На прощание я даю ему свой домашний телефон, и мы договариваемся встретиться еще. Вскоре мы видимся ежедневно, и сценарии почти закончены. Мы работаем вечерами, когда Витторио освобождается от съемок, а я — от работы в посольстве.

— Лиза (он попросил позволения так меня называть, объяснив, что «леди Ферндейл» лишает его возможности свободно мыслить), Лиза, — говорит Витторио однажды, — Время идет и скоро погода не даст возможности проводить съемки в Средиземном море. Нужно решать вопрос с актрисой на роль Софии. У меня есть одна кандидатура, но боюсь, она будет отвергнута.

— Покажи мне, возможно это то, что надо!

Он берет меня за руку и подводит к зеркалу.

— О, нет! Ты смеешься?! Даже если бы я могла бросить работу, я ведь не актриса, я не играла даже в школьной самодеятельности. И выставлять себя на всеобщее обозрение — о, Господи! — да ни за что!

— Лиза, ты могла бы великолепно сыграть! Нужно только заменить портрет Перуджино, на который похожа героиня, каким-то другим, на который будешь похожа ты. Я дам задание своим художникам. Знаешь, я только плохо представляю позы, в которых София позирует скульптору.