Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!

• Название: Спляшем, Бетси, спляшем!
• Автор: Марина Маслова
• Жанр: Современные любовные романы

У Бетси был веселый гусь… и еще множество животных. Но это в песенке, а в жизни у Лизы было несколько мужей и любовников, но не всегда хотелось плясать. А странно, ведь жизнь ее внешне сложилась блестяще. Счастливое детство, любящие родственники и друзья. Любимая работа, сказочная карьера благодаря английскому мужу №3, положение в обществе, возможность самовыразиться в искусстве, но Бетси с детства мечтала о настоящей любви и искала ее путем проб и ошибок, а когда поняла, что любовь была все годы рядом, стала бороться за нее.

Сказки ушедшего века. Правда или выдумка? Сказка или действительная жизнь?

Эта история была написана с использованием фактов из жизни моих близких. На границе веков и даже тысячелетий хочется, чтобы не забылась та особенная жизнь, которая была повседневной жизнью наших мам и бабушек. Сейчас некоторые факты кажутся выдумкой, события невозможными или преувеличенными, однако все это — жизнь хорошо знакомых людей, которые так же влюблялись, мучились, боролись за счастье, учились и работали, любовались закатами и восторгались звездным небом. А теперь эта жизнь кажется сказкой, и век ушел, чтобы мы жили в новом...

---

— Спасибо, Джек, но лучше не надо. Тебе нужно как можно быстрее забыть меня, найти себе хорошую молодую девушку и жениться. Мне бесконечно жалко, что ты, такой молодой, такой красивый, умный, а главное — с такой чуткой душой — пропадаешь зря.

— Нет, я все-таки буду ждать, — упрямо говорит он.

— Что ждать?

— Твое минутное желание!

Вечером в баре он опять заводит об этом разговор.

— Джек, не надо об этом больше говорить. Я не люблю тебя, и я старше тебя на четыре года и на сто лет. Я столько пережила, что хватит на три твои жизни. Я чувствую себя старухой. Твоей матерью.

— Для меня ты — звезда впереди, желанная и недоступная, ты манишь меня и я больше ничего не вижу вокруг.

Я качаю головой: — Джек, я обыкновенная женщина.

— Дай мне в этом убедиться!

— Это опасное желание, — пытаюсь вразумить его, но чувствую, что все тщетно, — Неужели ты думаешь, что сразу же разочаруешься во мне? Твои мечты наложатся на реальность, и ты будешь страдать еще больше.

— Как ты не понимаешь, у меня останется хоть что-то, что я смогу вспоминать, что-то реальное. Тогда, возможно, через какое-то время я перестану думать об этом, как о чуде, или наоборот, это поможет мне прожить всю оставшуюся жизнь.

Я вдруг вспоминаю, как Коля просил об одной ночи на память перед разлукой, и решительно киваю головой.

— Хорошо, Джек. Но дай мне слово, что сразу же уедешь, продолжения не жди, его не будет.

— Ты… Элизабет, вы хотите сказать… Я правильно понял?

— Да.

— Но почему?!!

— Я вспомнила один эпизод из своей жизни, он мне помог понять, что я должна сделать для тебя.

— Должна? Это звучит не так романтично, как хотелось бы.

— Это зависит от того, что последует за таким заявлением.

— Мне страшно, Лиззи! — прошептал он, и я заметила, как нервно вздрагивает его рука.

— Мне тоже, Джек, — натянуто улыбаюсь, почти сожалея, что затеяла это, — Мне никто еще не говорил, что я — звезда… Нам нужно отвлечься. Расскажи мне об Ирландии.

— Да я, собственно, бывал там несколько раз в детстве, когда была жива бабушка. Вот она была настоящая ирландка и очень заботилась о соблюдении обычаев, она родилась еще в прошлом веке. У нее Рождество проходило в соответствии с традициями: вечерняя служба (она была католичка, я собственно тоже), рождественский пудинг, пунш, ветки омелы, колокольчик, разукрашенный вертеп в углу на столике. В Рождество собирались все ее дети и внуки — человек тридцать. У нее было восемь детей. Она сидела во главе стола. Мы очень любили рассматривать вертеп, это были старинные фигурки из дерева, изображающие Деву Марию и Иосифа, младенца Иисуса и волхвов. Их окружали животные. Все это украшалось еловыми ветками и мхом, и было так красиво! Когда все пели рождественские гимны, это было, как настоящий хор, у одной из моих тетушек замечательный голос. Я потом вспоминал это в школе, как волшебное видение, школа наша, особенно спальни, напоминала казармы. Я ведь окончил закрытую военную школу.

— А девушки, Джек? Вы встречались с ними?

— Только на танцах во время увольнения. Многие ребята хвастались, что познакомившись с девушкой в воскресенье, в следующее уже уводили ее в парк и тискали на скамейке, или шли к ней домой, если можно. Но я так не мог. До двадцати лет я только целовался с двумя-тремя девушками, а первую подружку завел в Бельгии в двадцать два. Она была хорошей девушкой, но меня перевели с повышением в Югославию, и мы расстались.

— И больше у тебя не было девушек?

— Нет, были, конечно. На одной я даже решил было жениться, но потом подумал, что не так безумно ее люблю, чтобы видеть каждый день всю свою жизнь. Как правило, наши женятся на своих же посольских девушках, связистках или секретаршах.

— А местные девушки? Или вам запрещают знакомства?

— Да нет, в Европе это никого не интересует, в восточных странах это не рекомендуется, во избежание конфликтов. Ну, вы понимаете.

— Да, я понимаю. Потанцуем?

Джек осторожно сжимает меня в объятьях и мне вдруг становится так жалко этого в сущности целомудренного мальчика с его жизненным опытом восемнадцатилетнего современного парня, но с отличной военной подготовкой и умением обеспечить безопасность других в любой жизненной ситуации.

— Джек, а ты смог бы убить человека?

— Если это необходимо — возможно. Но дипломатическая служба вряд ли может это себе позволить, так что мне повезло. Но мы всегда готовы к этому, нас так учили. Есть ведь другие возможности, приемы восточных единоборств, например…

— Ты умеешь?

— Я мастер.

— Завтра я спущу тебя с горы по трассе второй сложности. У тебя должна быть хорошая реакция. Я бы тоже хотела научиться, в детстве я занималась гимнастикой йогов.

— Я могу научить.

— Ты дал слово уехать.

Джек теснее прижимает меня к себе.

— Я не верю, что у меня будет повод. О чем они поют? — спрашивает он, чтобы разрядить обстановку, но я чувствую, как вздрагивает это сильное, тренированное тело воина и спортсмена.

— О счастье. О том, что оно, как звезда, светит впереди и всю жизнь мы идем к нему.

— И не достигаем? — Джек впивается в меня взглядом в ожидании ответа.

— Это как в искушении Фауста. Один человек через день закричит: «Стойте, я счастлив», другой будет искать всю жизнь и так и не найдет. Это зависит от того, что каждый понимает под счастьем.

— Я предпочел бы, чтобы передо мной светила звезда. Ты! — он осторожно касается губами моих волос, — помнишь, как я утешал тебя в Москве, обнимал и гладил по волосам? Я думал, что сойду с ума от твоей близости, а ты даже не заметила.

— Ты хорошо владеешь собой.

Кончилась песня со сладким названием «Феличита», Джек ведет меня к стойке и заказывает еще два бокала вина.

— Тебе не надо меня спаивать, — сделав глоток, я отставляю бокал.

— Мне самому это необходимо. Я внутри весь как натянутая струна.

— Разве вас не учили, как входить в сосредоточенное спокойствие, расслабляться? Ну-ка, попробуй.

Я вижу, как Джек несколько раз глубоко вздыхает, закрыв глаза, как напрягаются его плечи, потом постепенно расслабляются…

— Нет, не получается. Рядом с тобой я не могу быть спокойным.

— Но струна внутри ведь исчезла? Осталось просто желание, — я провожу губами по его щеке и слышу, как он внезапно задыхается, — пошли отсюда?

В коридоре, ведущем в наши номера, он обнимает меня и вопросительно заглядывает в глаза:

— Я правда могу прийти к тебе?

— Может, ты хочешь, чтобы я пришла к тебе?

— Это было бы волшебством!

— Ну так жди меня через полчаса.

Когда я захожу к нему в номер, он стоит у раскрытого окна, горят свечи и пылает камин. Я подхожу к нему и мы смотрим какое-то время на покрытые снегом горы, мягко сияющие в лунном свете.

— О, прости, будет слишком холодно, — Джек поспешно закрывает окно, — мне нужно было слегка остудить голову.

— Ничего, зато после этого так славно посидеть у огня. Отчего люди так любят смотреть на пламя? Свечи, камин, просто костер завораживают. Знаешь, я ездила однажды в археологическую экспедицию в южные степи. Была такая жара, но мы обязательно разводили вечером костер. Однажды я им рассказала, как провела Рождество в Альпах, и они мне завидовали. Так приятно было послушать в знойную южную ночь у костра про снег и катание на санях наперегонки.

Мы сидим на коврике у камина, Джек кладет голову мне на колени и я поглаживаю его по волосам.

— Поцелуй меня, — шепчет он.

Наклоняюсь над ним и легко касаюсь губами глаз, щек, губ. Его глубокое прерывистое дыхание, как после быстрого бега, волнует меня ощущением, что рядом сильный и привлекательный мужчина. Я невольно начинаю дышать так же и целую Джека с удивившей меня страстью. В тот же миг я схвачена, каким-то невероятным движением переброшена поверх него и стиснута в объятиях. Когда я получаю возможность дышать, я спрашиваю, сдерживая смех.

— Ты уже начал обучать меня приемам? Тогда покажи, как я должна защищаться от этого.

— Прости, милая, я неуклюж, как медведь!

— Напротив, это было очень увлекательно. Как стихия.

Джек в это время потихоньку развязывает пояс моего халата, и он разлетается, как крылья, накрывая нас обоих, когда мое обнаженное тело оказывается в его ласковых руках.

— Леди Элизабет, это вы?

— Это Лиззи, Джек!

Когда он укладывает меня в постель, в нем смесь застенчивости, силы и страстного порыва. Такой восторг доставляет ему моя нежность! Мы проваливаемся в сон, утомленные любовными ласками. Утром я встречаю его тревожный взгляд.

— Я должен уехать сейчас?

— Когда мы вернемся в Рим.

Джек тут же начинает меня целовать, стягивая понемногу простыню.

— Джек, перестань! Нас ждет лыжня, а перед этим завтрак. Подай мне халат. Встретимся через полчаса внизу.