Вадим Гарднер - У Финского залива

• Название: У Финского залива
• Автор: Вадим Гарднер
• Издательство: «Гранит»
• Жанр: Поэзия
• Год: 1990
• ISBN: 952-90-1655-7

Вадим Гарднер (1880–1956) — русский поэт Серебряного века, эмигрант «первой волны». До революции издал два сборника стихов «Стихотворения» (1908) и «От жизни к жизни» (1912). После революции, эмигрировал в Финляндию. В 1929 г. издал в Париже третий и последний сборник стихов «Под далекими звездами» (1929). Умер в полном забвении в 1956 г.

Тем не менее, до революции, он был известен, публиковался в «Гиперборее» и «Русский мысли». Был знаком, в частности, с Вяч. Ивановым, М. Лозинским, Н. Гумилевым и др. знаковыми фигурами той эпохи. Входил в «Цех поэтов».

По мнению критиков, в своих стихах он все же не смог избавиться от влияния Блока и, особенно, Вячеслава Иванова, корифея русского символизма.

Данное электронное собрание стихотворений включает в себя: сборник стихотворений «У Финского залива» (Хельсинки, 1990), а также раздел «Стихотворения разных лет», куда вошли поэтические произведения, которых нет в издании 1990 г. из различных источников.

---

«Твои неохватные дали…»

Твои неохватные дали
Россия, закрыты для нас.
Мы маемся тут на чужбине,
И катятся слёзы из глаз.

Поймёт ли когда иноземец
Страдания русских сердец,
Что наша печаль безысходна,
Что носим терновый венец.

Что Русь за мир сораспялась
Тому, кто за нас был распят.
Что больше, чем им, нам понятны
Голгофская мгла и Пилат.

10-23 марта 1937 г. Vammelsuu

Облака («Не зыбких вод движение в заливе…»)

Не зыбких вод движение в заливе,
Не ветра жалобы пленяют в этот миг.
Меня притягивают облаков плывущих
Окраска, очертания сейчас.
Смотрю наверх. Там облака иные,
Вот хоть те белые на севере, над лесом,
На полосы у диких зебр похожи.
Л вот подальше в небе еле-еле
Передвигаются белеющие пятна.
Тут — вата, там, ну что ж поделать? Право,
Напоминают простоквашу мне
Те облака. А вот шесть, семь, — нет, восемь
То ль осетров, то ль стерлядей плывет
По синеве… Да, таковы причуды
Небесной живописи. Проза жизни,
Ее поэзия, — все вычерчено тут.

Май, 1937 г.

«Пасмурность и холод. Только ирис…»

Пасмурность и холод. Только ирис,
Фиолетовый касатик нежный,
Серполистный в клумбе вновь зацвел.
Чисто, сладостно его дыханье;
В нем союзника мечтаньям я обрел.
Дождик брызжется; за тучей туча в шири,
Походя толпою неизбежной,
Не гнетут, как иногда, сознанья.
Знаю, скоро хмурости конец
Вновь настанет. Золотой венец
Майского светила заиграет,
Синева откроется опять.
Позлащенный облак загуляет,
Рад он бахромою щеголять.

Июнь, 1937 г.

Перед грозой

Душновато. Вероятно,
Пред грозой.
Птицы также словно чуют,
Что заблещут снова молньи
В жуткой туче громовой;
Не видать еще грозящей,
Не слыхать еще громов,
Только все насторожилось;
Встретить бурю лес готов.
Птицы словно оробели,
Чуть щебечут, чуть поют.
Присмирела вся природа,
Каждый куст и там и тут.
Все притихло, как-то сжалось.
Смолк недавний шум и гам,
Лишь из лейки огородник
Брызжет влагу по грядам.
Недоверчив он к приметам,
Все водицу льет да льет.
Что давленья пониженье? —
Он своим умом живет.

Июль 1937 г. Metsakyla

«Корни узловатые…»

Корни узловатые
Старых сосен на песке,
Блещущем слюдою радужной,
Пена вод кофейная и белая.
Тина зеленеется и пахнет
Запахом особенным морским.
Влага серебрится,
Словно чешуя сигов.
Под неярким солнцем в дымке,
В цвете облаков холмоподобных,
Выгнутых, изрезанных,
Есть намек на розоватость…
Затаенность словно бы в иных…
Гром вдруг загремел, что звук начальный
Боевой трубы… Здесь близко где-то
На болоте, что ли, началась гроза.

Август 1937 г. Metsakyla

Сонет. Обратный нестрогий («Темно кругом. Давно ли полосами…»)

Темно кругом. Давно ли полосами
В вечерних высях сполох привлекал,
Блистая, что багряный плащ местами,
Давно ли месяц небо огибал?
Теперь окрест чернеет лес высокий,
Одна звезда венчает мрак глубокий.

Один лишь светоч теплится средь туч,
Как меж могил заброшенных лампада.
Во мгле скорбей, среди утрат — отрада
Вдруг засиявший теплый веры луч.

Весь свод в созвездиях тих и могуч
Над нашим миром смерти и распада.
Он страждущим и любящим награда,
Но мил и огонек во тьме небесных круч.

13-26 октября, 1937 г.

«Льют дожди. И туча гонит тучу…»

Льют дожди. И туча гонит тучу,
Для холодной осени тепло.
Но кругом и мрачно и уныло.
Каплют, брызжут слёзы на стекло.

На душе невесело. Постылы
Жизни роковые кривизны,
Души, что расчетом и безверьем
И борьбою злой охлаждены.

Хочется тепла и нежной ласки.
Хочется забыться хоть на миг.
В любящих глазах мечтанья встретить,
Творческие думы, — не из книг.

Ноет сердце, ноет нестерпимо.
Все постыло, тягостно кругом,
И болят глаза, и тело ломит.
Воет скучный ветер за окном.

Хочется речей живых, бодрящих,
Воли крепкой, воли боевой.
Жаждешь светлой жизни, обновленной,
Полной нерушимой красотой.

30 октября-12 ноября 1937 г., Metsakyla

Картина у Финского залива

Были неба синие…
Легкий воздух снов…
Там кривые линии
Белых облачков.

Стебли там яснеются,
А на них цветы.
Перья пальм светлеются,
Полосы, листы.

Кисти, гроздья разные,
Все по тверди вплавь
Тихо, тихо движутся.
Все, поэт, прославь!

А в песке, сверкающем
Радужной слюдой.
Муравьи торопятся
Кладь нести домой.

Вечно озабочены,
Трудятся, кипят;
Устали не знаючи,
По тропам спешат.

Челн плывет, качаяся
По волнам седым…
Вдалеке виднеется
Пароходов дым.

1938 г. Metsakyla

«И опять снега заиграли…»

И опять снега заиграли,
Снега.
Завертелись, заплясали,
Упали.
На дороги, поля и луга.

Резвый март непостоянный
Закружил эти звезды снегов.
Правит бал свой странный
Без мысли, без слов!

Белизны холодной, падучей
Наблюдаю бесшумный я пир.
Гонит ветер суровые тучи.
Вновь бессолнечен мир.

Резвый март непостоянный
Без мысли, без слов,
Правит бал свой странный,
Крутит звезды снегов.

Март 1938 г., Metsakyla

«Что вы притихли, цветы?..»

Что вы притихли, цветы?
Что приумолкла ты, леса душа?
Сосны стоят, еле-еле дыша…
Думы сложны иль просты?
Все онемело вокруг.
В оцепененьи трава.
Я же роняю слова…
Замершим травам я друг.
Может быть, надо б молчать
Также и мне, чтоб вобрать
Мудрое что-то в себя?
С лесом шепчусь я, любя.
Травам безгласным привет.
Мой на молчанье ответ.

8 июля 1938 г., Metsakyla

«День прошел, а вдохновенья нет…»

День прошел, а вдохновенья нет,
Лишь читать стихи теперь умею.
Мысли творческой простыл и след,
И былым огнем не пламенею.

Есть о чем, казалось бы, писать.
Многое душою пережито.
Многое я мог бы передать
Из того, что в глубинах сокрыто.
Но сдается, изменила мне
Некая волхвующая сила,
Что бывало, прежде по весне
Созиданием путеводила.

26 мая — 8 июня 1939 г.

«Утро серое. Взгрустнулось…» (Из «Дневника поэта»)

Утро серое. Взгрустнулось
Небу, лесу и земле.
Вновь тоска души коснулась,
Ветер странствует во мгле.

Ветры — вечные артисты,
Струны трогают дерев.
Слышны птиц последних свисты,
Листьев трепетный припев.

Солнце молнией сверкнуло,
Но мгновенно скрылось вновь,
Словно счастье обмануло
Легковерную любовь.

Только ветрам мир не тесен.
Что им ласковый приют?
Не разучивая песен,
На лету они поют.

На раздольи, на безлюдьи,
Ходят ветры и звучат.
Им послушны все орудья,
Грохот труб и струнный лад.

Ветры — вольные бродяги.
Тучи бегают от них.
Ветры — скальды, шепчут саги
Нам в урочищах глухих.

Пляшут листья в хороводе
Мертвый танец сентября.
Все покорствует в природе
Песням ветра — дикаря.

1939 г., Metsakyla

9-ый сонет Огню