Вадим Гарднер - У Финского залива

• Название: У Финского залива
• Автор: Вадим Гарднер
• Издательство: «Гранит»
• Жанр: Поэзия
• Год: 1990
• ISBN: 952-90-1655-7

Вадим Гарднер (1880–1956) — русский поэт Серебряного века, эмигрант «первой волны». До революции издал два сборника стихов «Стихотворения» (1908) и «От жизни к жизни» (1912). После революции, эмигрировал в Финляндию. В 1929 г. издал в Париже третий и последний сборник стихов «Под далекими звездами» (1929). Умер в полном забвении в 1956 г.

Тем не менее, до революции, он был известен, публиковался в «Гиперборее» и «Русский мысли». Был знаком, в частности, с Вяч. Ивановым, М. Лозинским, Н. Гумилевым и др. знаковыми фигурами той эпохи. Входил в «Цех поэтов».

По мнению критиков, в своих стихах он все же не смог избавиться от влияния Блока и, особенно, Вячеслава Иванова, корифея русского символизма.

Данное электронное собрание стихотворений включает в себя: сборник стихотворений «У Финского залива» (Хельсинки, 1990), а также раздел «Стихотворения разных лет», куда вошли поэтические произведения, которых нет в издании 1990 г. из различных источников.

---

«Вот ящерица близ ветвей еловых…»

Вот ящерица близ ветвей еловых,
Накиданных на талый снег весенний,
Меня завидев, вспять спешит со страху
В дыру меж корнем дерева и камнем.
Она, трусиха, быстро ускользнула…
Жаль, безобидная, жаль, что тебя спугнул я…
Бегут, белеясь, зубчатые тучки
По голубому небу; ветер резче
Становится, и трудно закурить мне
Набитую табачным зельем трубку.
Везде кругом и наледь и зажоры.
Ведут ручьи со мною разговоры;
Биясь, змеясь, по-вешнему журчат,
Прилетные певуньи голосят.

1943

«В распри вы меня не вовлекайте!..»

В распри вы меня не вовлекайте!
Я стремлюсь со всеми жить в ладу:
Не вводите в круг своих соблазнов!
Не хочу кипеть в мирском аду.
О религии со мной свободно
Можете беседы заводить,
О Любви, об Истинном и Мудром,
О Прекрасном, Вечном говорить…
Не хочу того или другого
Я судить. Не без греха и сам.
Медленно прокладываю тропы
К неисповедимым небесам.
Не мешайте же моей работе!
В наши дни она всего трудней.
В рабстве у безумных изуверов
Ныне мысли и сердца людей.
Много требуется напряжений,
Чтобы в годы рдяных непогод
Отстоять души живой — твердыню,
Красоты невянущий оплот.

«Дни не проходят не бесплодно. Я тружусь, пишу…»

Дни не проходят не бесплодно. Я тружусь, пишу.
Всё исследую свободно, что в душе ношу,
Все сердечные волненья, сокровенные движенья,
Всё включаю в песнопенья, чем живу, дышу.
Есть конец мирской заботе, горю и нужде,
Но зиждительной работе предан дух везде.
Здесь и в жизни запредельной он творит, могучий, цельный,
Необъятный, беспредельный, не стеснен нигде.
Что века ему и сроки? Что кольцо времен?
И просторный и глубокий ищет правды он.
Полн негаснущих алканий, обладатель ясных знаний
Зрит рожденье мирозданий, свыше вдохновлен.

«Ко многому вещественно-мирскому…»

Ко многому вещественно-мирскому
Здесь на земле
Питаю слабость: к воздуху лесному,
К стволам, к смоле.
Отрадны мне: полей привольных злаки,
Луга, сады,
Холмы, пригорки, долы, буераки,
Игра воды.
Приятны в городах: толпы кипенье
Ширь площадей,
Авто и трамов быстрое движенье,
Блеск фонарей,
Кино, театры, цирки и музеи,
И купола,
На кладбищах — кресты и мавзолеи,
И храмов полумгла.
Любезны: статуи, книгохранилищ
Тьма,
Труд университетов и училищ,
Дворцы, дома.
Люблю простор и суету вокзалов,
Гул поездов,
В буфетах — снедь и пенный хмель бокалов.
Прощальный мах платков,
Но радостнее — самопогруженье,
Духовный мир,
И чувств и мыслей тонких очищенье,
Идеи пир.

Заколдованный дворец (Э.А. По)

В изумруднейшем из долов,
В добрых ангелов стране,
Весь в лучах дворец роскошн ый
Поднимался к вышние.
В мире дум единовластном
Он стоял;
Крыл над зданьем столь прекрасным
Серафим не простирал.

Стяги желтые, златые
Плыли, славою полны —
Это было в дни былые,
В мраке старины.
В то время негой дуновений
Эфир играл;
Вдоль бледных, пышных укреплений
Крылом душистым пролетал.

Гость долины беспечальной
В два лучистыя окна
Зрел, как духов музыкально
Лютни двигала струна
Вокруг престола, где блистая,
Порфирогенет,
В сияньи славы восседая,
Был пышной мантией одет.

Пылала дверь чертогов славных
В рубинах, в жемчугах;
Хор эхо плавных, плавных, плавных,
Весь в искрах и лучах
Входил в нес; и сонм отзвучий
Подолгу пел
Владыки мудрость, ум могучий,
И гимн божественно звенел.

Но тени в грустных одеяньях
Напали на страну даря…
Скорби! В пурпуровых сияньях
Над ним уж не взойдет заря.
И слава, что когда-то рдела,
Цветком цвела,
Теперь, как сказка, потускнела,
Забвеньем поросла.

И вот в долине сиротливой
Сквозь окон алый свет глядят,
Как тени грезой прихотливой
Под песнь нестройную скользят,
Как быстрых, мрачных рек теченье
Чрез бледный вход,
Простясь с улыбкой, привиденья,
Смеясь, уносятся вперед.

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ (Не вошедшие в книгу «У Финского залива»)

Дорожка к озеру

Дорожка к озеру… Извилистой каймою
Синеют по краям лобелии куртин;
Вот карлик в колпачке со мшистой бородою
Стоит под сенью астр и красных георгин.

Вон старый кегельбан, где кегля кеглю валит,
Когда тяжелый шар до цели долетит…
Вот плот, откуда нос под кливером отчалит,
Чуть ветер озеро волнами убелит.

А вон и стол накрыт… Бульон уже дымится.
Крестясь, садятся все… Вот с лысиной Ефим
Обносит кушанье, сияет, суетится…
Что будет на десерт? Чем вкусы усладим?..

Насытились… Куда ж? Конечно, к педагогу!
Покойно и легко; смешит «Сатирикон».
Аверченку подай! Идем мы с веком в ногу;
Твой курс уж мы прошли, спасибо, Пинкертон!

Уж самовар несут… Довольно! Иззубрились!
Краснеют угольки. Заваривают чай…
А наши барышни сегодня загостились…
Лей хоть с чаинками, но чая не сливай!

Алеет озеро. А там, глядишь, и ужин;
До красного столба всегдашний моцион;
Пасьянс, вечерний чай… Княгине отдых нужен.
Загашена свеча. Закрыл ресницы сон.

«От жизни к жизни» (М., 1912)

«Как громкий смех, нас солнце молодит…»

Как громкий смех, нас солнце молодит;
Косым столбом вторгается в жилище;
Лелеет дерн и гнезда на кладбище;
Как лунный круг, сквозь облако глядит.

Когда мороз за окнами трещит,
И с холода спешат к огню и к пище,
На солнце, днем, блестя алмаза чище,
Порой снежок стреляет, порошит.

Свет радужный, твоим лучам, как звукам,
Дано в беде и в скорби утешать,
И есть предел несчастию и мукам,
Когда луча сияет благодать…
Гром отгремел; увешан лес серьгами;
Сапфирный свод, как в зеркале, под нами.

Петербургская зима

Две-три звезды. Морозец зимней ночки.
Еще на окнах блестки и узоры,
То крестики, то елки, то цепочки —
Седой зимы холодные уборы.

Как хорошо! Как грусть моя свежа,
Как много сил! Я думал — все пропало…
Душа блестит, дрожа и ворожа,
И сердце жить еще не начинало.

Я жил, но жизнь еще не та была;
Я рассуждал, желал и делал что-то;
Простых чудес моя душа ждала. —
Что для нее житейская забота?
___________________________________________

Месяц неуклюжий, месяц красноликий —
Завтра будут тучи, снег и ветер дикий.

Задымят, запляшут тучи снеговые,
Обнажатся ветром коры ледяные.

Заревет, завоет злая завируха,
Ослепляя очи, оглушая ухо.

То затихнет робко, то грозою белой —
Вихрем закрутится, бурей ошалелой.

Ветер вниз по трубам с гулом пронесется,
Чистыми волнами в комнаты ворвется.

А умчатся тучи, снег и ветер пьяный —
Мы кругом увидим свежие курганы.

Свечереет; стихнет; небо засребрится —
Белая пустыня тоже зазвездится.

Петербургская зима. Русская мысль (М.; Пб.). 1913. 1913 Кн. Х

Снег в сентябре

Стволы в снегу, и ходит ветер чистый,
И в проседи былинки на лугу;
Лиловый флокс, и ирис длиннолистый,
И звездчатый подсолнечник в снегу.

Сквозь изгородь, белеющую снегом,
Иглистый лес березка золотит…
Как холодно! Как север кровь студит…
Руби, корчуй, иль быстрым грейся бегом.

Сплин («Тягучий день. О кровли барабанят…»)