Кирилл Станюкович - Зимовка Зор-Мазар

• Название: Зимовка Зор-Мазар
• Автор: Кирилл Станюкович
• Издательство: Государственное Издательство Географической Литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1961

Рассказ был опубликован во втором выпуске художественно-географического сборника «На суше и на море» (1961).

---

– Покорми лошадь, – сказал он, – через два часа нужно дальше.

Глеб выстоял лошадь минут сорок, потом дал сена, потом овса. Через два часа приготовил гостю поесть и разбудил. Гулаев насилу проснулся. За сутки он проехал 160 км. Гулаев выпил стакан водки, поел, молча стиснул руку и залез в седло.

Только тут Глеб увидел, что одна рука у него не в порядке и полушубок прострелен, и понял, за что прощались Гулаеву многие проступки, то грубость, то недосмотр, он понял, куда и зачем тот едет, и от всей души пожелал ему сил и удачи на оставшиеся 100 километров пути.

– А может, подождешь немного? Отдохнешь? – спросил Глеб у него.

– Нет, брат, – отвечал Гулаев, – такая наша работа – отдыхать не положено, пока пакет не сдал.

И пока Глеб стоял и смотрел вдаль, он заметил, что по южным склонам, несмотря на только что прошедшие снегопады, вышли из-под снега скалы и части склонов и не было уже цельности в снежном покрове, а были прорывы и дыры в этом еще недавно прочном белом плаще. На северном и восточном склонах все было по-прежнему, и по-прежнему жестоки были зимние морозы по ночам, но все выше поднималось солнце, все раньше оно вставало и позже садилось, отчего на южных склонах чуть-чуть начало подъедать снег.

И Глебу вдруг представились зеленые склоны холмов под Ташкентом, где уже сплошной зеленой волной вышли веселые мятлики, крошечные крестоцветные, маленькие осочки, среди которых, как вспышки, пламенели тюльпаны. Он отмахнулся и потряс головой – все это далеко и об этом не нужно думать сейчас. Нужно думать о том, чтобы провести полный комплекс работ, чтобы эта зима не прошла зря. И сейчас же подумал: «Где ты, мой красавец, где ты, мой Зор-кульджа. Нужно выручить тебя, для тебя трудное время». Потом Глеб вошел в землянку и вскрыл письмо.

«… Неужели, я не верю этому, что ты живешь с ней в одной комнате, я требую, чтобы ты это немедленно прекратил или считай наши отношения порванными. За мной тут многие ухаживают, – писала она, – но я знаю, что ты у меня есть, а ты, видимо, забыл обо всем, и все мои письма бесполезны. Если это так, давай прекратим переписку…»

* * *

Да, эти дни были трудными для многих. Темирбек по-прежнему делал Вере свои неуместные замечания. Она обижалась и плакала. Глеб злился, был груб. А где-то недалеко по нижней части склонов металось стадо кульджей. Сверху их согнали глубокие снега, там на северных склонах уже нельзя было докопаться до корма, снег был слишком глубок. Там, наверху, были так предательски глубоки скопления рыхлого снега по оврагам, что архары неизбежно бы завязли, если бы им пришлось уходить от погони.

Они спустились вниз на нижнюю часть склонов, но здесь их открытое или, вернее, малозакрытое снегом пастбище было не велико, они не могли на нем маневрировать так, как на верхнем плато. Кроме того, тут была теснота: согнанные снегопадами вниз, на нижнюю часть склонов, спустились и козлы, и архары, и здесь же человек пас свои стада. И самое опасное – появился наст. Весь снег под влиянием весенних лучей солнца днем подтаивал с поверхности, а ночью покрывался коркой, и бегство в ночное время по этой корке, сквозь которую проваливались копыта, но на которой держались мягкие лапы, означало гибель для копытных и праздник для хищных.

Ирбис присосался к стаду кульджей, он так и ходил за ними. Когда был голоден, он кидался, не скрываясь, на архаров, и они бежали до первых глубоких снегов и там начинали биться и вязнуть, а зверь спокойно и легко настигал их по насту и впивался в горло.

В первый раз, когда Глеб разыскал уже внизу стадо рогачей, их было восемь. Через четыре дня их стало семь. Опасность вплотную угрожала уже самому Зор-кульдже, он был самый сильный, но и самый тяжелый.

До весны уже не так далеко; если бы не недавний третий снегопад, снег давно бы начал сходить, и эта страшная опасность скоро бы исчезла. Но в последний раз навалило много снегу, и когда при следующем посещении Глеб увидел, что их уже всего шесть, он понял, что времени терять нельзя.

Глеб встал на самый свежий след, какой был, и пошел. Сначала не мог разобраться, как они идут, следы архаров и ирбиса мешались. Потом понял – Зор-кульджа держался следующей тактики: он кормился утром, а в течение дня стремился уйти как можно дальше и на ночь останавливался на открытом месте с широким обзором. Только к середине дня преследования Глеб вдруг сообразил, что он пустился в слишком рискованную авантюру. Ведь у него с собой только малокалиберный карабин. Правда, у него были усиленные патроны, и все же это хорошо для козла, но не для барса. Требовался точный выстрел, чтобы свалить этого хищника. Слишком точный и только на очень близком расстоянии. Но Глеб все же продолжал путь по следу. День склонялся к вечеру, когда он, выйдя на широкий увал, в бинокль различил по следам все, что случилось в прошлую ночь. Широкое пространство было сильно потоптано, видимо, архары тут ночевали; затем видны были следы беспорядочного, вероятно, ночного бегства; можно было представить, как архары влетели в заполненную снегом лощину, как пять следов шли в нее, а на той стороне выходило только три. Только три следа, сначала разбившись, а затем сойдясь в одну цепочку, уходили дальше.

Глеб знал, что наевшийся ирбис днем не пойдет и сейчас где-то спит, но вечером он проснется, снова выйдет и вряд ли вернется к этим задранным и брошенным тушам; добыча для него сейчас настолько легка, что он захочет свежей крови и будет опять преследовать, тем более архары днем по рыхлому снегу далеко не смогут уйти, а он ночью по насту идет очень быстро.

И тогда Глеб прикинул, в какую сторону идет след архаров, обшарил в бинокль все видимое пространство и нашел вдалеке широкую лощину. В ней, вероятно, и должны были остановиться на ночь архары. Но он не пошел туда напрямик по следам, а резко свернул в сторону и, сделав широкую дугу, подошел к лощине со стороны. Уже в вечерних сумерках выбрался на увал над этой лощиной и залег там. Он лежал на увале в камнях, а сзади него в полутора километрах, на середине лощины, паслись последние три рогача. Они и сейчас были видны, а перед Глебом по склону вился след архаров, по этому следу должен был прийти барс. Важно только одно – не промазать. А для этого нужно, во-первых, подпустить его как можно ближе и не выдать себя.

Глеб лежал, мороз пробирал его, перед ним на снегу карабин со взведенным курком, а он, чтобы рука не замерзла, то всовывал ее за пазуху, то вынимал.

Шла ночь, сначала было темно, потом сзади на востоке начало светлеть, потом и на западе перед Глебом осветилось одно облако, потом вершины, и лунный свет стал сползать вниз по склонам и наконец дошел до дна долины.

Становилось все холоднее, одно время Глеб готов был бросить все и хоть попрыгать немного, так как даже в валенках пальцы потеряли чувствительность. Было два часа… три, а в три тридцать далеко-далеко по темному пунктиру следа он заметил тень. Глеб взглянул на вынутый нож, лежащий на камне, и взял в рот несколько патронов. Карабин был однозарядный.

А ирбис с опущенной головой неслышной скользящей тенью несся по следу. Было тихо и безветренно. Ирбис скользил, быстро приближаясь, и Глеб уже взял его на мушку, но вдруг метрах в пятидесяти резко остановился.

Почуял ли он, услышал ли что-нибудь, но остановился, поднял голову, посмотрел вперед, и тогда Глеб довел мушку и выстрелил.

Лежа здесь в течение долгой ночи, Глеб все прикидывал, куда лучше бить. Трудно было рассчитывать при таком морозе на верный выстрел в голову, ведь только попаданием в глаз можно было бы покончить с хищником наверняка. Но попробуйте попасть в глаз, пролежав шесть-семь часов в снегу, целиться усталыми глазами и негнущимися руками спускать курок. И Глеб заранее решил стрелять в грудь или лопатку. Конечно, мало радости иметь дело с раненым барсом, но во-первых, на Глебе было очень много одежды, так что сразу барс до него бы не добрался, а во-вторых, для ближнего боя у него был пистолет и нож.

Итак, Глеб выстрелил в левую половину груди, быстро перезарядил и снова прицелился, увидев, что ирбис присел, готовясь к прыжку. Глеб выстрелил, видимо, чуть раньше, чем тот прыгнул, прыжок оборвался – и барс свился в кольцо. Затем он выстрелил в третий раз и, вероятно, смазал, но четвертый и пятый выстрелы не пропали зря, в это время ирбис повернулся к нему левым боком. Так как во рту Глеба было только четыре патрона, он трясущимися руками нашел патрон в кармане, перезарядил, а когда прицелился, то стрелять не пришлось. Барс бился, дрожа всем телом. Глеб нашел в кармане несколько патронов, взял их в рот и направился к ирбису. Барс затихал. Сияла луна, мягко светился в голубом свете снег, и было светло, почти как днем. Зверь лежал мертвым. Глеб обернулся в ту сторону, где были архары, и заметил, как они, испугавшись выстрелов, один за другим уходили вверх в горы.