Александр Бруссуев - In vinas veritas

• Название: In vinas veritas
• Автор: Александр Бруссуев
• Жанр: Прочие приключения

Это книга про Уэльс, про то, как можно выживать в другой стране. Также — дань памяти творчеству Жюля Верна. Забавно, познавательно и в меру мистично.

---

— Джавахарлал, гурия, бадмаш! — раздался вдруг уверенный голос. Может быть, он произнес что-то другое, но мое ухо уловило удобные для моего восприятия созвучия. На входе в бар стоял Джефф, скрестив руки на груди, нимало не пугаясь, да вообще без всякой озабоченности на лице. Саша, прекратил играть и зажмурился. Кэтрин же нехотя опустилась в кресло, посмотрела пристальным взглядом на хозяина гостиницы, вздохнула и, спустя несколько мгновений, вышла вон, на ходу преображаясь в обычный человеческий облик.

— Могу ли я Вас, господа, попросить об одном одолжении? — спросил Джефф, когда безмолвная Кэт скрылась в коридоре.

— Если нальете светлого пива — то, пожалуйста, — ответил я. Саша подавленно молчал, обнимая гитару, словно ее у него сейчас отберут.

Джефф со свойственной ему неторопливостью зашел за стойку, нацедил два полных больших стакана и пододвинул ко мне:

— За счет заведения, господа.

Мы кивнули головами, что на языке истинных джентльменов означает: «сам дурак».

— Итак, могу ли я выразить просьбу?

— Пожалуйста, — ответил старпом, одним махом вылакавший полбокала.

— Я не ожидал, что в музицировании Вы достигли немалых высот.

— Благодарю за комплимент, — вставил реплику Саша.

— Тем не менее, — продолжил Джефф, — мне хотелось бы попросить Вас исключить из своего репертуара на время нахождения в этом заведении древние песни, особенно имеющие отношения к Британским островам. Это не приказ, это всего лишь просьба. Некоторые из моих работников могут неправильно отреагировать на услышанную музыку, как только что сделала это наша официантка Кэтрин. «Гринсливз» спровоцировала у нее приступ эпилепсии, вернее, одной из ее форм. Хоть она имеет малайские корни, но кто знает, какую древнюю память пробуждает в ней эти наигрыши? Может, ее прапрабабка и танцевала перед английскими солдатами, облаченная в зеленые одежды, маня с собой, чтобы хладнокровно убить? А, может, и что-то другое. Она не вспомнит, когда придет в себя.

— Да, но она же менялась! — удивился я.

— Судороги, не более того.

— Не хилые судороги, я чуть струны не порвал от ужаса, — сказал Саша.

— А я обрел возможность говорить тонким и визгливым голосом, — дополнил я.

— Бывает, — пожал плечами «Тараторкин», — Вы согласны сделать мне такое одолжение?

— По мне, так все равно — я и играть то не умею. Единственное, если запою невзначай — но тогда любой человек не только эпилепсией заболеет, но и вообще впадет в кому. Так что я согласен без каких-то вариантов, — проговорил я, ободренный пивом, успокоенный странной логикой Джеффа.

— Конечно, конечно, — кивнул головой старпом, чьего решения дожидался нависший над барной стойкой хозяин гостиницы. — Я буду играть исключительно русские наигрыши. Современные. Чижа, там, Воскресенье или БГ, на худой конец.

Эти имена ничего не говорили нашему валлийскому собеседнику, но он удовлетворенно кивнул одним подбородком. Это у него очень ловко получилось.

— Что ж, не буду Вам мешать. Приятного Вам вечера, спасибо за познавательный разговор.

Джефф ушел, невозмутимый, Кэтрин затерялась где-то в недрах отеля. Может быть, ей уже одевали смирительную рубашку, а может общество придурков из передачи «Скрытая камера» уже вовсю потешались над снятыми кадрами.

— Ну, что, Саша, шоу не для слабонервных? — разорвал я паузу над пустыми пивными бокалами.

— Да я, собственно говоря, ничего толком-то и не увидел, так что особых воспоминаний не осталось.

— Странно тут все. В первой гостинице — мерзкий карлик на тележке, у Лари — сам Лари, здесь — «Раскольников» с кровавыми руками, отсутствие зеркал, дохлые птицы под окнами, официантка, страдающая запорами, простите — эпилепсией. Чертовщина какая-то. Вроде бы и надо это дело обсудить — а и говорить не о чем. Надо поспать — и все пройдет, — подвел итог сегодняшним приключениям я.

— Алягер ком алягер, — вздохнул старпом, отставляя гитару.

— Моментально. В море, — добавил я.

30

Сначала раздался телефонный звонок. Я, малость невыспавшийся, поднял трубку и сказал по-русски:

— Але?

В ответ мне раздался тяжелый вздох, как обычно вздыхают в гробах мертвецы перед открытием охоты. Сон мой это, тем не менее, не могло потревожить.

Я ответил вздоху:

— Дура ты, Катька!

И, вернув трубку телефону, завалился в сладкую дремоту. Часы показывали начало второго.

Спится хорошо, когда сны не терзают совесть. А совесть моя имела прескверную привычку всегда находить событие, выдернутое из моей жизни, которое мне не хочется вспоминать. Жизнь моя, иль ты приснилась мне?

Мой собеседник, очень убедительно мне снившийся, вошел в дверь моего номера (или сквозь дверь) и прямо с порога спросил, не размениваясь на всякие там приветствия и пожатия рук:

— Слушай, и тебе не стыдно?

Я сразу ответил, как прилежно выучивший урок ученик:

— Очень стыдно. Чрезвычайно. Но, боюсь, что ничего уже нельзя поделать — дело сделано, и обратного хода попросту не существует.

— Просто поразительно. Но мы можем еще попытаться все исправить. Твой гражданский и общечеловеческий, — тут он ухмыльнулся, — долг — оказать нам всяческое содействие. Иначе — такая удобная возможность будет упущена самым прискорбным образом.

— Ой, и не говорите. Просто ужас какой-то! Ладно, мне уже пора, поезд уходит. А судно ждать не будет, — вываливался в другой сон я.

— Ничего, молодой человек. Ты можешь успеть везде. Поговори со мной, — человек сел в кресло у окна, весь представляющий из себя один лишь силуэт. — Куда ты едешь?

Я попытался вспомнить, в какую страну мне нужно добираться, но все никак не мог, сколько бы ни напрягал память.

— Куда-то поеду. Посмотрю в билет — и узнаю. Или спрошу у людей. Везде ведь люди живут.

— Что ты узнаешь у людей? Название страны? Свою цель?

— Цель у меня одна: идти своим путем. А наименования государств я и так прекрасно помню.

— Ну-ка, ну-ка, блесни знаниями: кто где живет? — насмешливо пошевелился человек.

Я начал перечислять. Без запинки и колебания:

— В Африке живут африканцы. В Америке живут негры. В других странах они тоже живут. В Австралии — австралопитеки. В Китае — чайники. В Афганистане водятся афганские борзые. В Японии — японские городовые и япономатери. И только в Индии можно наткнуться на индюков, надутых и тупых…

— Молчать! — прервал меня мой собеседник. Он даже с кресла вскочил. Нервно заходил по комнате, всегда оставаясь, тем не менее, для меня лишь силуэтом.

— Я не хотел оскорбить Ваши гуманные чувства, — сказал я, кривя душой. Мне было глубоко наплевать на душевные травмы, которые я мог нанести своими словами этому субъекту. — С кем имею честь беседовать?

— Для тебя я — никто. Впрочем, для всех остальных людей тоже.

— Как же мне тогда к Вам обращаться? — удивился я.

— А никак. Обращаться буду я, если посчитаю нужным.

— Тогда считаю решительно невозможным вести дальнейшие разговоры в вежливой форме, — пожал плечами я. — Вали-ка отсюда, дядя. Во сне я могу биться, как лев. Так, что…

— Или, как берсерк? — скучным тоном спросил человек.

— Да. Точно. Как берсерк. Но мне нужно выспаться. Завтра последний праздник безделья. Так что — оревуар.

— И тебе не интересно, в чем дело?

Я опять пожал плечами. Разговор с незнакомцем начал утомлять.

— Хорошо, на сегодня довольно. Но мы еще поговорим. Геофф подготовит вас надлежайшим образом. Гибель принцессы не будет напрасной. Вот так вот.

— Хорошо. Буду знать. Спокойной ночи.

— Выгляни в окно после моего ухода, — сказал человек и бесшумно вышел, словно растаял.

Я полежал немного с закрытыми глазами, удерживаемый ленью, но почему-то любопытство оказалось сильнее. Встал, подошел к окну: там, на лужайке, где вечером валялись дрозды, стояла маленькая женщина в пышных одеждах, выглядевших старинными. Она смотрела прямо мне в окно и, увидев мое появление, завыла с переливами. Звук был, вне всякого сомнения, тягостным, пугающим. Я посмотрел на часы: час — тридцать три. Значит, я не сплю? Вой внезапно прекратился, я вновь уставился в окно, но там уже никого не было.

Несколько встревоженный, я снова улегся в кровать, соображая. В голову, как назло ничего путного не приходило. Так и заснул.

Утро обрушилось включившимся телевизором. Происшествия прошлой ночи казались совершенно нереальными, бессмысленными и нестрашными. На улице с переменным успехом поливал дождь. Следов маленькой исполнительницы в стиле «тоскливый вой» не просматривались, птицы тоже не валялись. Никакого напоминания о том, что был удосужен посещения ночного гостя, тоже не обнаружил. Надо будет испросить невозмутимого Джеффа, кто это по ночам бродит по его отелю, и почему беспрепятственно попадает в закрытые на ключ номера. Вспомнилось, что погибла принцесса. Как в сказке. Единственная принцесса, о которой доводилось мне слышать — это Диана, но она разбилась в аварии почти пять лет назад. Имя «Геофф» донельзя мне напоминает гораздо более простое — Джефф. В таком случае, к чему он должен нас подготовить? И как? В чем мне должно быть стыдно? Хотя, если разобраться, всегда найдется какой-нибудь случай из прошлого, вспоминать который совсем не хочется. Но вспоминаю, к сожалению, всякую ерунду, занимаюсь самоедством и порчу себе нервы и настроение. Самым глупым образом. Вообще, все это полная ботва, английский сюрреалистический сон, навеянный приступом у официантки Кэт. Лучшее лекарство — посмеяться от души, рассказывая о своих ночных страхах, кому-нибудь, например, Саше. Чем я непременно и займусь за завтраком. А пока — зарядка в условиях тесного пространства. Но нам, спортсменам, не привыкать.