Холли Габбер - Новая методика обольщения

• Название: Новая методика обольщения
• Автор: Холли Габбер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1938-0

«Я звезд с неба не хватаю, разве только волосы у меня красивые. И я толстая, толстая! Интересно, а эта его тощая гадюка подозревает о моем существовании? Да, тут никакая диета не спасет», — тысячи одиноких женщин ежеминутно терзают себя такими мыслями. Знали бы они, о чем в этот момент думают тысячи одиноких мужчин… Но в чужую голову не залезешь, а жаль — ведь тогда одиноких людей вмиг стало бы вдвое меньше!

У каждого человека есть идеал спутника жизни, но сердцу не прикажешь! Дизайнер Полин уверена, что владеет искусством соблазнения лучше всех на свете, однако новый заказчик показывает ей настоящий мастер-класс.

Учительница музыки Сандра, кое-кому, кажется чокнутой, — но только не жениху ее младшей сестры, решившему, наконец, познакомиться с будущей родственницей.

Огненно-рыжий сердцеед — пара ли он для тихой матери-одиночки Эшли, которая страдает из-за собственной полноты и наличия соперницы, элегантно-тощей «Барби с улицы Вязов»?

Они такие разные, могут ли они быть вместе?..

---

— Полли… Так это Андерсон? Твой мистер Икс?

Полин не смогла ответить, боясь расплакаться, и только кивнула. Милый, добрый, участливый Сол ласково потрепал ее по руке:

— Ну что ты, Полли… Желчный пузырь — это пустяк, не страшнее аппендицита. Николаса поставят на ноги за несколько дней. Брось… Что за обрывки ты сжимаешь?

Полин опустила глаза: приглашение на вечеринку было совершенно безотчетно изодрано ею в клочья. Она слепила из них влажный комок, кинула в корзину для бумаг и принялась очищать испачканные позолотой ладони.

— Вот, Сол, проблема и решилась. Могу ехать домой. Знаешь, я ведь сейчас искромсала приглашение Ника. Ясно тебе? Он хотел пойти со мной, а когда ему стало плохо, просто оставил эту картонку мне. Сделал корректный и благородный жест, хотя наверняка думал, что я, вертихвостка, еще кого-нибудь с собой притащу, раз уж он «уехал по делам». Вряд ли такие мысли способствуют улучшению состояния. Но он рассудил, что менеджер фирмы не имеет права забывать о своей сотруднице — пусть и временной. И я действительно нарядилась, поскакала вприпрыжку… Назло ему. А Ник лежит в больнице! Как меня после этого назвать, Сол?

Сол вздохнул и приобнял Полин за плечи.

— Пойдем, Полли. Что толку здесь сидеть и заниматься самобичеванием? Пойдем. Отвезу тебя домой, а потом поеду в «Харпо» — ну, немного опоздаю. Марша, я не прощаюсь, еще увидимся!

Уже у дверей Полин обернулась и с трудом вымучила улыбку:

— Спасибо, Марша. Клянусь, для Николаса ты останешься вне подозрений. До свидания, дорогая. И… счастливого Рождества!

По дороге к лифту, Полин постепенно возвращалась способность говорить обычным уверенным тоном.

— Сол, почему он велел ничего мне не рассказывать? Исчез, улетучился… К чему эта бессмысленная скрытность? Стесняется он меня, что ли, старый идиот?

— Он не хочет обнаруживать перед тобой свою слабость. Не хочет, чтобы ты видела его немощным, больным. И я его за это уважаю: это черта настоящего мужчины.

— Глупости! Нет, Сол, подумай: он еще отключил мобильник. Теперь мне придется его искать через медицинскую справочную сеть.

Внезапно остановившись, Сол хлопнул себя по лбу с такой силой, что звук удара отозвался в коридоре гулким эхом.

— У меня же записан телефон его сыночка!

Сол привычным жестом попытался залезть в карман, но его рука только без толку скользнула по краю пиджака, надетого вместо традиционного жилета.

— Ясно… Записная книжка осталась дома. Я перезвоню тебе попозже, Полли, и дам телефон этого парня. Завтра вы пообщаетесь, и твои страхи наверняка исчезнут. Пышке Марше следовало сразу все тебе рассказать. Может, она и хорошо вымуштрованная секретарша, но здравого смысла у нее нет ни на грош. Да и вкуса тоже. Надо же было додуматься: завесить дешевой серебряной мишурой такие стильные фотографии. Она бы еще фломастером их раскрасила, чтоб веселее было…

Автомобиль, невезучего Сола, пристроенный в углу запруженной стоянки, плотно зажали с обеих сторон: открыть двери и протиснуться внутрь оказалось не так уж просто. Исторгнув порцию проклятий, Сол плюхнулся за руль, извернулся на сто восемьдесят градусов и озабоченно уставился в заднее стекло.

— Надо выбираться. Сейчас поползем.

Полин тоже обернулась: на заднем сиденье было навалено такое количество всевозможных предметов, словно Сол, в лихорадочной спешке спасаясь от нашествия инопланетян, пытался вывезти в машине добрую часть своего имущества. Здесь нашлось место даже деревянной вешалке для костюмов. Сол, проследив за взглядом Полин, печально осмотрел бесформенную кучу. Вдруг он издал хрипловатый вопль, по-змеиному протянул длинную руку, и извлек из горы барахла продолговатый пакет.

— Ах, я рассеянный болван — все на свете забываю!.. Помнишь, как ты в октябре кидала листья в сквере? Я эти кадры уже месяц назад напечатал, и забыл напрочь. Мог бы снова увезти их домой… Бери, Полли, это тебе. По-моему, получилось.

Полин вытащила из пакета пачку разнокалиберных фотографий. Снимки в самом деле, получились классные: по земле стлался узор витиеватых теней, а вокруг ее словно невесомой фигуры, странно и замысловато освещенной солнцем, неудержимо вился буйный огненно-золотой вихрь. Но больше всего Полин понравились собственные глаза. Она вспомнила, что Сол снимал ее на следующий день после первой ночи с Николасом: упоительная новизна пережитых тогда ощущений будоражила до сих пор. Полин одним движением сдвинула фотографии. Она отчаянно хотела увидеть Николаса — больного, лишенного обычной импозантности, давшего слабину в своей неизменной прочности — не важно. Она просто хотела быть рядом с ним.

* * *

У Тома оказался приятный, хорошо поставленный голос, бесспорно напоминавший голос Николаса, только на пару тонов выше. В его манере внятно и четко произносить слова, словно катая каждое во рту, явственно чувствовалась актерская выучка. Сама же Полин запиналась и путалась, пытаясь деликатно объяснить Тому, кто она такая и чего хочет. Ситуация и впрямь была двусмысленной: узнав, что отец скрывает от любовницы свое местонахождение, этот юноша мог проявить солидарность с ним и уклониться от прямых ответов. Однако Том, оказавшийся сообразительным и любезным молодым человеком, быстро вник в суть событий и заявил: поступки папы не всегда поддаются логике, а лично он готов ответить на любые вопросы. Полин чуть не стало дурно, когда она услышала, что Николаса в четверг прооперировали, однако Том ее заверил: папе уже намного лучше, и его состояние постепенно нормализуется. В заключение Полин робко поинтересовалась, можно ли ей навестить Николаса. Том пару секунд помолчал, очевидно обдумывая, целесообразность последующего предложения, но затем все же сообщил: он собирается побывать у папы сегодня в четыре часа, и они могут встретиться в больничном холле.

Когда Полин положила трубку, в комнате материализовалась Кати, до того с любопытством подслушивавшая, из-за приоткрытой двери. Полин ждала очередных обид и недовольства, но Кати неожиданно сменила гнев на милость: она поняла из разговора, что сегодня ее мамочка познакомится с Томом, и теперь подпрыгивала, радостно хлопала в ладоши и даже выразила сочувствие бедному Николасу. Перед уходом Полин напомнила дочери об уже купленном автобусном билете до Стратфорда, велела ей собрать вещи и аккуратно сложить рядом с двумя приготовленными сумками. Кати, согласно кивнув, немедленно испарилась: Полин и не сомневалась, что ее невозможная дочь, несмотря на все напоминания и просьбы, не станет ничего делать, а просидит весь вечер перед экраном — одним из двух на выбор.

Войдя в запотевшие от мороза двери огромного медицинского центра, Полин сразу обнаружила Тома, вальяжно развалившегося на низком кожаном диванчике: он скучающе смотрел по сторонам и — поразительно! — точно так же, как его отец, барабанил двумя пальцами по собственной коленке. Правда, стиль его одежды никак не соответствовал стилю респектабельного Николаса — особенно потрясала фантастической расцветки куртка, вывернутая длинным, ярко раскрашенным мехом наружу. Полин, от такой не отказалась бы. Когда она приблизилась, Том, моментально стряхнув скуку со стопроцентно фотогеничного лица, встал и обвораживающе улыбнулся.

— Вот… Теперь я вижу, что вы сын Николаса. У вас одинаковые улыбки — гипнотические, сражающие наповал. Кстати, я Полин.

Он засмеялся:

— Ну, а я Том. Идемте, я здесь уже ориентируюсь. Вон там, слева, лифты.

По дороге Том, исподволь обшаривавший Полин исследующим взглядом, более подробно излагал события последних дней.

— Да уж, папа натерпелся. Его ведь привезли сюда в среду вечером. Врачи сначала думали, что смогут купировать приступ, держали его до утра под капельницей — не помогло. Потом они захотели лазером дробить камень, который то ли как-то неудачно повернулся, то ли что-то перегородил, — передумали. В итоге они пошли по самому простому пути: удалили желчный пузырь целиком.

— Как он все перенес?

— Нормально, сама операция не сложная. Папа сказал, она продолжалась минут двадцать, не больше. Он до операции очень мучился — ужасно жестокий был приступ… А потом стало легче. Не сразу, конечно, но все же…

— У него отдельная палата?

— Ну, как сказать… Вообще, палата на двоих, но она разделена посредине такой, знаете, непрозрачной пластиковой шторкой. Его сосед не виден и не слышен — можно считать, что папа лежит один.

— Его скоро выпишут?

— До Рождества, это точно. Может, во вторник. Нам сюда.

Перед самой палатой Том притормозил:

— Давайте я войду первым. Посмотрю, как он, скажу пару слов, а потом махну вам рукой. Обставим ваше появление по всем законам драматургии, пусть сработает эффект неожиданности.

— Том, а этот эффект не повредит вашему папе?