Владислав Глинка - Дорогой чести

• Название: Дорогой чести
• Автор: Владислав Глинка
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1971

Повесть «Дорогой чести» рассказывает о жизни реального лица, русского офицера Сергея Непейцына. Инвалид, потерявший ногу еще юношей на штурме турецкой крепости Очаков, Непейцын служил при Тульском оружейном заводе, потом был городничим в Великих Луках. С началом Отечественной войны против французов Непейцын добровольцем вступил в корпус войск, защищавший от врага пути к Петербургу, и вскоре прославился как лихой партизанский начальник (он мог ездить верхом благодаря искусственной ноге, сделанной знаменитым механиком Кулибиным). Переведенный затем за отличия в гвардейский Семеновский полк, Непейцын с боями дошел до Парижа, взятого русскими войсками весной 1814 года. В этом полку он сблизился с кружком просвещенных молодых офицеров — будущих декабристов.

Автор книги — ленинградский писатель и музейный работник Владислав Михайлович Глинка. Им написаны выпущенные Детгизом книги «Жизнь Лаврентия Серякова» (1959) и «Повесть о Сергее Непейцыне» (1966). Последняя рассказывает о детстве и юности героя книги «Дорогой чести».

---

Сгоревшие, пробитые ядрами дома Полоцка говорили о недавнем штурме, а на улицах суетились обыватели, офицеры и военные лекари. Шла бойкая торговля, из трактиров вырывался кухонный чад. От коменданта Непейцын узнал, что штаб корпуса находится в местечке Чашники. Близ него три дня назад было жаркое дело, а сегодня оттуда пригнали тысячу пленных, которых не знает, куда девать и чем кормить. Теперь против нашего корпуса, кроме войск Удино и Сен-Сира, бьются свежие дивизии маршала Виктора, но и к графу подошли подкрепления из Риги, и у нас стало до сорока тысяч.

Дорога от Полоцка к Чашникам поразила путников. По сторонам ее, в поле, под снегом, валялось множество брошенных французских повозок и зарядных ящиков, торчали ребра и копыта павших лошадей. На оглоблях и дышлах, нагло поглядывая на проезжих, сидели сытые вороны. Тут же не раз видели и людские трупы. По этой дороге отступал теснимый нашим авангардом корпус Сен-Сира. Его полки прошлое лето были в боях, потом у Полоцка впроголодь жили в сырых землянках, а здесь узнали морозы и снег. Под русской телегой на высоком ходу Непейцын увидел трех французов, сидевших тесно прижавшись друг к другу. Со стороны поля это убежище было завешено рогожей, и снег не полностью засыпал солдат. У одного голова была не покрыта, и ветер, свистевший над равниной, шевелил, перебирая, его рыжеватые волосы. День клонился к вечеру, и при меркнущем свете Сергею Васильевичу показалось, что этот несчастный чуть повернул к нему свое желто-серое лицо.

— Стой, Кузьма! Федор, посмотри, никак, живы! — приказал он, доставая дорожную флягу с водкой. — Дай им глотнуть…

Федор проворно выскочил из кибитки, подбежал к французам и, тотчас возвратясь, повалился на свое место.

— Мертвые? — спросил Непейцын.

— У всех глаза давно выклеваны, — ответил слуга не своим голосом. — А который к дороге спиной, тот вовсе баба молодая… К чему баб на войну берут! Ох, Сергей Васильевич, страх какой!

* * *

До штаба корпуса добрались на второй день. Сюда нынче привезли известие о победе под Вязьмой. В одних полках служили молебны, в других уже звучала музыка, жгли большие костры.

Генерал Довре только что вернулся в свою избушку с завтрака у командира корпуса, раскрасневшийся и веселый. Он принял Непейцына ласково и поздравил с Георгием. Сергей Васильевич благодарил и сказал, что хотел бы выразить те же чувства графу Витгенштейну. «Ученый филин» ответил, что будет вполне удобно сделать это, когда получит новое назначение.

— Какое же, ваше превосходительство? — спросил Непейцын.

— Мы думали снова к другу вашему Властову. Он сейчас со своей бригадой и с драгунами у Друи, заслоняет нас от Макдональда. Но на днях мы их сюда подтянем. От нонешних вестей и Макдональд хвост подожмет. Четыре тысячи убитых, столько же пленных, знамена, орудия. Но где же нонче пристанете?

— Может, у драгунов, ежели они близко.

— Ямбургский полк верстах в двух, в селении Элласталь. Найдете? А с дороги отдохнувши, снова сюда явитесь, будем со службой решать. Что же все в волонтерах? Я графу доложу…

Буткевич встретил Сергея Васильевича как родного и пригласил остановиться в занятой им хатёнке. Поздравил с орденом и сказал о своем. Непейцын спросил самым невинным тоном:

— А крест достали себе? Ныне за многими наградами сказывают, их уже не рассылают, а надобно самому добывать.

— Ну где же? Разве кто из старых кавалеров, второй имея, по дружбе… — начал майор. И вдруг, запнувшись, стал краснеть: — Ох, не примите, Сергей Васильевич, за свой счет… Вот дурь какая!..

— А ежели я вам новый крест в подарок привез?

— Быть не может! Голубчик вы мой!

Вскоре они сидели за обедом из эскадронного котла, приправленным флягой перцовки, и сорокалетний Буткевич, как дитя, то и дело косился на свою грудь, на достанный из чемодана орден. Тут и Непейцын впервые нацепил дяденькиного Георгия, а купленный решил отдать новому кавалеру — больно много радости увидел.

— А Паренсов, Балк и Родионов где? — спросил он. — Ведь я им тоже по кресту купил, как о приказе узнал.

— Первые двое у Властова, а Родионов в трех верстах. Хотите, съездим? Старик добрый, и все от его донесений пошло.

— Лошади мои сильно пристали…

— А моя бричка на что?.. Эй, Сидоров, вели закладывать!.. Но что у вас на пальце? Кажись, не с одним Егорьем поздравлять? Сидоров! Подай-ка прежде бутылку, что я спрятать велел…

Когда подъехали к войлочной кибитке, полковник спал после обеда, как доложил сидевший около входа вестовой.

— Вчера да позавчера, знаю, что орден обмывали, — сказал Буткевич и, входя, возгласил: — Вставайте, господин полковник, я вам гостя привез!

— Какого еще гостя? — вовсе не ласково отозвался Родионов. — Я только лег еще.

— Я, Непейцын, приехал, Марк Иванович.

— А, Сергей Васильевич! Ну, рад, поздравляю! Сейчас огня вздуть велю, — уже иначе сказал казак.

— Он вам крест новый из Петербурга в подарок привез, — подал опять голос майор.

— Да ну? — совсем ожил Родионов. — Не шутишь, драгун?

— Честное слово даю.

— Ну, удружил, Сергей Васильевич! В штабу обещали выписать с курьером, так когда еще! Эй, огню, да побольше! Люминацию!

И опять чокались и поздравляли друг друга с орденами, а Непейцына — с женитьбой, потом выпили на «ты» и перецеловались.

— А ведь я знаю, чем тебя отдарить! — воскликнул полковник после пятой чарки. — Краснов, подай вон тую трубку! Возьми, Сережа, на память про Родионова…

В руках Непейцына оказался кожаный футляр с огромной французской картой России, какую видел у Довре, в Соколищах.

— Такие одним генералам ихним положены, — сказал Родионов.

— Она, пожалуй, Паренсову нужней, — заметил Непейцын.

— Ему другую ужо отобьем. Аль не нужна? — обиделся казак.

— Да нет, я с удовольствием возьму. Спасибо! Карта знатная.

— А коли так, то и на здоровье! Ты ведь тоже письменный, корпусной. И еще добавлю знаешь ли что? Федьке твоему крест! Схлопотал-таки у графа. Тоже с Паренсовым писали, сейчас сыщу.

— Дозволь, я самого к тебе пришлю. Из своих рук наградишь.

Когда возвращались по темной дороге шагом, Буткевич обнял Непейцына и сказал:

— Слушай! Я двадцать два года служу, сия пятая кампания, ранен трижды, а две Аннушки, одна на палаше, другая на груди, — все награды мои. Не пошли мой эскадрон в твою команду, не видать мне Владимирского креста. Теперь и в отставку пойти не стыдно…

— Полно, какая тебе отставка?

— После войны, конечно… Эх, французу твоему не повезло! Ну, и тем, кто живы остались да в плен не попали, не сладко… Эй, Сидоров! Скоро ли дом?.. Я спать захотел. А ты?..

* * *

Назавтра Федор приехал от донцов с серебряным крестом на груди и такой пьяный, что Сергей Васильевич счел чудом, как не упал с коня и нашел драгунскую стоянку.

— Доволен? — спросил Непейцын.

— Счастливей человека нету, — с трудом выговорил Федор.

Через два дня Сергей Васильевич явился в штаб и был принят Витгенштейном. Непейцын поздравил его с чином генерала от кавалерии, полученным за взятие Полоцка, и благодарил за представление к награде. Граф поздравил Непейцына с орденом и благодарил за службу. А затем спросил, отчего все еще волонтером.

— Вы подполковником сколько лет?

— С тысяча восемьсот седьмого года, ваше сиятельство.

— Видите! Отчего же полковником не стать? Отставку вы в любое время взять можете. — Граф кивнул на его ногу.

Сергею Васильевичу оставалось только откланяться.

Войдя к Довре, чтобы благодарить за прием, и приглашенный присесть, Непейцын осведомился, полагает ли генерал, что война скоро окончится.

— Отнюдь нет, — не задумываясь, ответил «ученый филин». — В Смоленск французы большие запасы подвезли. Дойдут до них и зазимуют, подтянут резервы. Московский пожар, партизаны вроде вас, а теперь еще морозы их весьма подвели. Но не забудьте, какова там армия — покорители всей Европы. Однако не должно ли истолковать ваш вопрос так, что теперь, когда враг отступает, вы хотели бы отъехать восвояси? Долг исполнили и сейчас семейным человеком ставши… — Он указал на кольцо: — Простите, в прошлую встречу не заметил и не поздравил… Так вот-с, после зачисления в списки то сделать будет затруднительней…

— Я все равно не покину армию до конца кампании, — сказал Непейцын, уязвленный таким толкованием его вопроса.

— А ежели так, то почему вам оставаться вне службы, не получить чина и жалованья? К тому же граф, по правде сказать, забыл — мы давно вас в полковники представили за поиск у Стефановичей. Так ведь село зовется, где ваш лакей отличился?

— Точно так, ваше превосходительство! Но как вы запомнили?

— По красноречивому донесению Родионова, составленному, подозреваю, неким молодым филином… А как генералу Властову вчера послан приказ присоединиться к корпусу, то, ежели угодно, я нынче же прикажу о зачислении вашем в Двадцать четвертый егерский и выплате жалованья со дня, скажем, боя у Стефановичей. Какого сентября он случился?