Хаймито Додерер - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Хаймито Додерер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1981

В книгу крупнейшего современного австрийского прозаика, классика национальной литературы, издающуюся в Советском Союзе впервые, входят его значительные произведения: роман «Слуньские водопады» — широкое социальное полотно жизни австрийского общества на рубеже XIX–XX вв.; роман «Окольный путь» — историческое повествование с замысловатым «авантюрным» сюжетом из жизни Австрии XVI в., а также ряд повестей и рассказов.

Произведения, включенные в настоящее издание, опубликованы на языке оригинала до 1973 г.

---

А совсем издалека, оттуда, где плоская лента дороги змеилась по лесистым этим краям, послышался отклик серебряных рогов: стремянные подхватили старый мотив.

Поверх конских голов они смотрели на дорогу. Лента дороги рассекала буро-зеленый массив леса. Впереди, как натянутый парус, синело небо. Его рассекало алой полосой древко копья, примкнутого к правому стремени сеньора де Фаньеса и снова равномерно покачивавшегося в движении медленно, когда кони шли шагом, быстро, когда трусили рысцой. Слева по отлогому холму поднимались заросли молодняка, за ними луг, живые изгороди, а там и островерхие кровли, дома, селение.

Завернули они и в город, который видели прежде на горизонте, и остановились в нем на ночлег. В ратуше, где как раз устраивалось празднество, сеньора де Фаньеса и его пажа приняли радушно и с почестями, когда они появились в танцевальной зале. Там бургомистр поднес Родриго кубок почета, серебряный и такой вместительный, что он скорее походил на небольшой бочонок. Поэтому Родриго, не будучи в состоянии его осилить, передал кубок Патрику, стоявшему позади него слева в праздничном камзоле цветов сеньора. Маленький англичанин обеими руками поднял кубок, и в нем совсем исчезло его серьезное лицо. Дамы и девушки города, до сих пор украдкой разглядывавшие сеньора де Фаньеса, обратили умиленные взоры на пажа, и все наперебой стали расхваливать безупречные манеры будущего рыцаря, столь очевидные вопреки даже тому, что ему пришлось поднести к своему ясному личику серебряный бочонок. Все, похоже, сразу в него влюбились. А тут еще сеньор Рун рассказал, что Патрику перейдет по наследству на его английской родине большое графство — владение, в котором наберется несколько таких городков, как этот.

В зале коричневых тонов, где сверкали багрянцем и золотом наряды гостей, запели трубы, и сеньор Руй вступил в хоровод юных горожанок, а Патрик прислуживал прекрасным женам горожан, и они в конце концов начали прижимать его к сердцу и даже целовали. Но он хранил достоинство и серьезность и постоянно искал глазами своего сеньора.

И опять побежала перед всадниками дорога, и снова, равномерно покачиваясь, вонзалось алое древко копья в голубое небо, высоко вздымавшееся над ними, полное белых облаков, как знамен. Вставало селение за поворотом дороги, высилась крепость над холмами.

Всякий раз, как они подъезжали к перекрестку, сеньор Руй выбирал дорогу, ведшую влево, и Патрик скоро смекнул, что так они, отклонившись вначале, чтобы завернуть в город, все вернее приближались к краю высоких лесов.

Когда они ехали по плоской мшистой низине, поросшей одинокими деревьями, сеньор Руй прервал долгое молчание и спросил:

— Ты умеешь, Патрик, обращаться с луком и стрелами?

— Да, сеньор. У нас дома это всякий умеет.

— Видишь вон там тоненькое дерево? — спросил Родриго, а потом, повернувшись к слугам, скомандовал: — Стрелы и лук для молодого сеньора! А ну — целься!

Патрик взял уже натянутый лук и приладил стрелу к тетиве. Потом, оттягивая тетиву, быстро прицелился. Стрела просвистела и с гулким хлопком ударила в ствол. Один из стремянных спешился, побежал к дереву и, расшатав стрелу с помощью кинжала, извлек ее из ствола. Осмотрев острие и найдя его непогнувшимся и неповрежденным, он бросил стрелу в колчан у седла и ослабил тетиву.

— Ты хорошо стреляешь, — серьезно сказал сеньор Руй, — мы поручим тебе стрелять в птиц.

— Вот это будет здорово! — воскликнул Патрик. — У нас дома луки другие, не такие, как этот, из которого я стрелял.

— А как же выглядят ваши? — спросил сеньор.

— Они шести футов в длину и на концах не изогнутые, а прямые. На каждом конце по рогу — верхний побольше, нижний поменьше.

— Но ведь из таких не выстрелишь, сидя в седле.

— Нет, — ответил Патрик. — Наши стрелки и сражаются стоя. Давным-давно они в одной великой битве победили даже рыцарей французского короля.

— Да, — задумчиво произнес испанец, — в битве при Креси. В тот день на стороне французских сеньоров очень храбро сражался один рыцарь — слепой. Он погиб. Этот рыцарь был королем.

— Королем! — воскликнул Патрик. — А какой страны?

— Богемии.

— Это отсюда далеко…

— Да. Его звали король Иоганн. Сын его нынче носит императорскую корону.

Патрик, казалось, онемел от изумления.

— Как велик мир! — тихо сказал он после минутного молчания.

— Да, велик, — улыбнувшись, ответил сеньор Руй и посмотрел вдаль на ленту дороги.

Уже через несколько дней Патрику стало казаться, что он ничего другого в своей жизни не делал, кроме как ехал на коне в беспредельную даль, и что так оно теперь и будет всегда. Покачивающаяся голова лошади, светлая дорога, голубой горизонт и все время меняющийся ландшафт — то холм за холмом, то лес, то гора, то равнина проплывали друг за другом, по обе стороны — все это стало для его глаз как привычное ложе, на котором можно даже и вздремнуть, не смежая век. Волнение, которое он, как и полагается в его возрасте, нередко испытывал, теперь как будто улеглось, оттого что сам он находился в непрестанном движении. Ничто не омрачало их спокойствия. Сеньор Руй ехал с ощущением человека, устроившего все позади себя наилучшим образом. Там, в Монтефале, каждый сидел теперь при своей доле, как едок за столом при своей тарелке.

Лишь он один встал из-за стола.

Откуда-то из синего, солнечного неба, из разрывов между взлохмаченными белыми колоколами облаков налетел ветер, прошумел по кустам у подножия холма и, прежде чем улечься, слегка взъерошил верхушки деревьев, поодиночке разбросанных здесь, наверху.

Они остановились. Сеньор Руй подался вперед в седле.

Там, вдалеке, будто вздымалась длинная, более темных тонов стена, замыкавшая простор равнины.

— Леса, — сказал Патрик. Его ясные глаза заволокло дымкой, и в них вспыхнул глубокий, голубовато-стальной свет. Он выпрямился в седле и замер, тонкий и стройный.

— Леса Монтефаля, — ответил сеньор.

Снова налетел ветер, затрепетал треугольный флажок на верхушке древка.

В тот же вечер они расположились на ночлег у ручья; он выбегал из-под старых суковатых деревьев, стоявших на краю опушки и широко раскинувших ветви над поляной. Костер развели, когда солнце встало прямо напротив них и косыми лучами затопило все и вся, так что и горизонт потонул в их сиянии.

— Когда мы завтра утром въедем в лес, — сказал сеньор Руй, — оно будет у нас перед глазами, а вечером прямо за нашей спиной, поэтому мы уже не сможем заблудиться и в любое время выберемся из леса, если захотим.

Слуги возились с костром, расседлывали лошадей, и от их фигур ложились на землю длинные тени. Меж древесных стволов протягивались полосы света, вспыхивая щедрым багрянцем. Солнце стояло низко над холмами, и пылающий горизонт был ясен и чист, как лак.

— Сеньор, — после некоторого колебания заговорил Патрик, прогуливавшийся с господином в тени деревьев, — не думаете ли вы, что чудовище, обосновавшееся в этих лесах, легче всего поразить, если нацелиться прямо в глаз?

Лицо рыцаря омрачилось, будто невидимое забрало опустилось на него.

— Нет, — строго сказал он. — Ты говоришь глупости, и не вздумай предпринять что-либо подобное. Я тебе запрещаю, понял?

— Да, сеньор, я понял, — покорно ответил Патрик.

— Вон куда стреляй! — воскликнул через секунду господин. — И докажи, что ты можешь попасть в цель, даже когда уже темнеет!

Он указал на широкий сук, простершийся из леса прямо в пламя заката. На нем неподвижно сидели в ряд три грузные белые птицы. Патрик помчался за луком. Две стрелы попали в цель. Лишь третья птица поднялась и, плавно махая крыльями, скрылась в глубине леса.

— Вот и хорошо. Нам на ужин! — засмеялся сеньор Руй и похлопал Патрика по спине.

Утром они снарядились в путь спозаранку и углубились вдоль ручья в лес. Дорога была легка, и они продвигались без труда, все время держась ручья, этой лесной артерии, которая, почти не меняя направления, выбегала из леса им навстречу. Вскоре светлые колоннады стволов снова сомкнулись вокруг всадников: куда ни глянь, одни стволы, да зелень, да местами скудный молодняк. В начале пути Патрик часто осматривался кругом — направо, налево, вперед, назад. Но лес наступал равно отовсюду, неизменный и безмолвный. Скоро взгляд юноши привык к светлому хороводу деревьев и нашел себе в нем такое же спокойное ложе, как и прежде на открытой равнине.

Продвигались вперед не спеша. Местами ручей расширялся, образуя маленькие озерки; они поблескивали под жарким голубым небом, видневшимся сквозь круглые просветы в древесных кронах. Такие места были очень удобны для привалов, стремянные шумно въезжали в воду на расседланных лошадях, чтобы их выкупать. Ноша вьючных, нагруженных, по обыкновению, овсом, которым запаслись перед отъездом, почти не облегчалась, потому что коням тут повсюду было привольно пастись.