Анатолий Апостолов - За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник)

• Название: За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник)
• Автор: Анатолий Апостолов
• Жанр: Поэзия

Книга стихов «За Храмовой стеной» – это отдельно взятая часть работы души автора в один из очередных критических периодов жизни (2008-2012), в годы невозвратных утрат и безутешных горестей.

По своему содержанию сборник стихов «За Храмовой стеной» – является не только прямым продолжением темы высокого предназначения человека, но и своеобразной данью памяти тех людей, на чью долю такое предназначение выпало. Автор попытался выразить свои впечатления об эпохе через призму духовно-нравственных переживаний своих недавно ушедших из жизни современников, дать онтологическую оценку своему времени в исторической перспективе самой России.

В сборнике стихов «За Храмовой стеной» к прежним мотивам отчуждения и внутренней эмиграции добавляется тотальное одиночество лирического героя, с его особой многовековой, наследственной античной тоской, которая часто проявляется в людях накануне гибели очередной цивилизации. Звуки Земли и звуки Небес вступают в резонанс и создают в чувствительной душе читателя глубокие трансцендентальные переживания.

Книгу предваряет эссе «Слово об ушедших в Вечность», посвященное героям страшной эпохи: родителям-труженикам, учителям нравственности, историкам и теософам (В. Никитину и А. Смирнову); писателям-мыслителям и философам Новейшей истории (А. Зиновьеву и А. Солженицыну).

---

В своих предсмертных пожеланиях они определяли тематику и хронологический период будущих произведений автора. Одних волновали засекреченные трагедии советской истории, которые были ими лично пережиты. Некоторых интересовали негласно табуированные в нашей стране темы, связанные с духовно-нравственным кризисом постсоветского общества. Другие искали и не находили причин возникновения в стране неистовой, умопомрачительной Смуты и связанного с ней третьего великого Грабежа нашей Родины…

Так, например, отец автора – Геннадий Иванович Апостолов (1916-2004), ветеран Великой Отечественной войны, участник Сталинградской битвы, кавалер многих боевых орденов и медалей, перед смертью просил обязательно рассказать потомкам всю правду о войне большевиков со своим народом. В частности он хотел поведать миру, как свои свидетельские показания, так и показания своих родных и знакомых об искусственном голодоморе 1932-1933 годов, о чудовищной смертности и людоедстве в самых хлеборобных регионах страны.

Другой ветеран войны, российский культуролог и лингвист, профессор, академик РАЕН Степан Петрович Мамонтов (1923-2001) оказывал автору этих строк большую моральную поддержку при написании документально-психологического романа «Княж-Погост» и считал, что этот роман должен в яркой и наглядной форме показать потаенные, скрытые силы, истоки и происхождение криминальной революции в современной России.

Степан Петрович Мамонтов считал, что дремавшую в недрах советского общественного строя криминальную революцию разбудило высшее международное начальство (масонство) через тайный подкуп продажных лидеров советской партийной номенклатуры и готовых на все молодых хищников из ЦК ВЛКСМ.

«Тайна масонства – это тайна тотального беззакония и политических провокаций», – неоднократно повторял Степан Петрович, когда заходила речь о смертельных реформах наших «младореформаторов» и либералов в конце 90-х годов, на стыке двух веков и двух тысячелетий.

Огромную моральную и информационную поддержку автору оказал в свое время замечательный специалист по истории Русской Катакомбной церкви, истории дворянской усадьбы и быта, художник-иконописец Алексей Глебович Смирнов (1937-2009). Алексей Глебович считал, что современный писатель должен быть честным свидетелем своей эпохи, что автору этих строк с его знаниями о своем времени и информационным багажом преступно писать стихи и прозу на отвлеченные темы.

Такого же мнения придерживался и Макар Михайлович Бим-Бад (1945-2010), автор единственного сборника замечательных оригинальных психологических, историософских рассказов «НО…» (М.,2003), которого по его собственному признанию смертельно угнетало глубинное омерзение к эпохе наглого торжества монетаризма на фоне стремительной деградации и вырождения российского народонаселения.

Именно он и А.Г. Смирнов оказались первыми критиками, которые дали положительные рецензии на роман «Княж-Погост».

Огромное влияние на творческий потенциал автора оказал выдающийся социолог и философ, писатель Александр Александрович Зиновьев (1922–2008). Именно он благословил автора на написание научно-популярной книги о политическом доносительстве в России. («Как продать ближнего. Донос как способ существования». М. Изд-во УРАО. 2003). Кроме этого Александр Александрович дал автору этих строк несколько ценных профессиональных советов, касающихся применения «неконвенционного оружия» в условиях современных информационных пси-войн.

Дальнейшему развитию своего философско-поэтического творчества автор также обязан не менее оригинальному интеллектуалу нашего времени Владимиру Николаевичу Никитину(1949-2010), доктору исторических наук, профессору Российского университета дружбы народов, автору книги «Философия Вечности» и другим не очень известным и совсем неизвестным современной публике личностям с большой буквы.

Автор глубоко признателен этим ярким людям. Именно их бескорыстное служение русской культуре и русской мысли вдохновляло автора, давало ему силы преодолевать непреодолимую силу «культуры повседневности», социально-политического и общественного морока.

Что-то из их наказов автору удалось осуществить, что-то нет. Но автор старается не падать духом и стремится в меру своих сил и возможностей продолжать дело своих замечательных соратников, единомышленников и Учителей-наставников.

Автор понимает, что создание серьезных художественных произведений подобно воздвижению храма своей души. Это – тяжелая и мучительная работа, полная отчаяния, разочарования в себе самом и в людях, приносящая душевные раны и увечья.

Для кого созидаешь свою храмину? Для себя, отвечают некоторые коллеги-лирики, эпигоны салонной поэзии. Для людей, отвечают поэты-философы, альтруисты и мизантропы. Но не соглашается внутренний голос ни с теми, ни с другими.

Одно утешает: неблагодарная и почти безнадежная работа души дает тебе по ее завершению некоторое удовлетворение. Об этом хорошо сказал Александр Александрович Зиновьев: «Акт творчества сам по себе награда. Я сказал свое слово и тем самым вознагражден сполна».

Светлая память всем моим славным современникам, родным и близким, живым и усопшим. Всем, всем, которые активно присутствовали в моей жизни и продолжают быть в ней поныне.

3. О мыслителях прошлого века (о Зиновьеве и Солженицыне)

Уходят мыслители и властители дум, та «соль земли», без которой любое общество подлежит в итоге гниению и распаду. Сколько ярких личностей советской эпохи ушло от нас на стыке двух тысячелетий? Очень много. Не пора ли составлять новый скорбный список жертв Смутного времени конца ХХ века?

Из самых значимых и невосполнимых потерь по праву можно считать уход в мир иной философа и социолога Александра Александровича Зиновьева и писателя-историка Александра Исаевича Солженицына.

Ушли в Вечность два выдающихся мыслителя современности, но их роль и значение в русской культуре и российской общественной мысли, увы, еще до конца и глубоко не осознаны их современниками.

Зиновьев ушел тихо, провожаемый верными учениками и последователями, родными и близкими. Солженицын же – шумно, при стечении многочисленной толпы. Но в стране почему-то не был объявлен траур…

Я благодарен судьбе за то, что она свела меня пусть и на краткое время с этими крепкими стоятелями за Правду и Справедливость. И соответственно, с моей стороны было бы некрасиво не сказать о них несколько добрых и благодарных слов.

Вся история болезни человечества, и славянских народов в том числе, – в каждой слезе постоянно умирающей культуры. С каждым уходом носителей отечественной культуры ослабевает и моральный стержень общества.

Мне посчастливилось общаться с ними на темы, связанные с дальнейшей судьбой русского народа, в конце 2001 и в начале 2002 гг., на пике глубокого, затяжного духовно-нравственного кризиса России.

А посему, вспоминая одного, я не могу не вспомнить другого, потому что между этими, казалось бы, разными на первых взгляд мыслителями, есть и нечто общее: глубокий реальный анализ и заодно с ним утопические идеи в их исторической перспективе.

Оба – фигуры цельные, неординарные и противоречивые – являются для нас образцами настоящего гражданского мужества в единоборстве с окаянным, лукавым миром. Солженицын был ортодоксальным православным, глубоко переживавшим сложное и мучительное становление Русской православной церкви после почти векового гнета насильственного атеизма; Зиновьев же по его собственному признанию считал себя «верующим безбожником», имел в душе свой храм и «сам себе был государством».

Зиновьев и Солженицын еще раз доказали современникам, что разум человеческий, увы, не замечен среди причин исторических процессов.

Оба считали, что если признавать социальные явления и реформы визитной карточкой цивилизации, то эти «судьбоносные» факты и процессы окончательно разрушают легенду о разуме человечества, древнюю легенду о Человеке…

Все человеческие мировоззрения, по их мнению, сходятся сегодня в том, что общение человека с Истиной никоим образом не может напоминать нам общение человека с человеком.

Образ человека с его человечностью становится все более неясным и размытым, продолжается стремительное крушение того образа человека, который был взлелеян всей культурой сложившейся цивилизации.

По мнению Зиновьева, абсурд реальности, выполнив свою социальную функцию, умирает, но накануне издыхания обязательно плодит себе на смену крепкое потомство абсурдов-антиподов, чтобы всем поколениям граждан казалось, что именно с них, именно сегодня, а не вчера, начинается долгожданная новая жизнь и начинается с нуля история цивилизации.

И если общепризнанной и величайшей заслугой Солженицына является разоблачение в мировом масштабе злодеяний тоталитарного большевистского режима, то, величайшая заслуга Зиновьева заключается в том, что он как всемирно известный ученый-логик, философ и социолог, первым дал научный диагноз реальному коммунизму: вырождение, стагнация и неминуемый распад, полное разложение.