Евгений Салиас-де-Турнемир - Принцесса Володимирская

• Название: Принцесса Володимирская
• Автор: Евгений Салиас-де-Турнемир
• Жанр: Исторические приключения

Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.

«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол. Таинственные предсказания, головокружительные приключения, трагическая любовь и вероломное предательство…

---

– Куда?

– На улицу! За город! Пешком!

– Вы потеряли рассудок?

– Нет! Идемте, Шенк. Не первый раз. Теперь тут нет, по крайней мере, трупа, – указала Алина на пол горницы.

Шенк успокоил встревоженную женщину и убедил прежде повидаться с бароном Фриде.

– Бежать успеем. Оскорбить его и убить я тоже успею или на поединке, или просто… из-за угла! Что же делать! А пока успокойтесь… Я буду при вас. Дождусь его появления.

Часа через полтора лакей доложил Алине, несколько успокоенной советами Шенка, что тот же барон Фриде явился.

– Просите! – выговорила Алина, как бы объявляя во всеуслышание свой смертный приговор.

Молодой человек красивой наружности, в блестящем мундире вошел в комнаты и любезно, но при этом особенно почтительно раскланявшись, выговорил:

– Я являюсь к вашему высочеству просить вас от имени герцога сделать его высочеству удовольствие пожаловать в Нейсес вместе с нареченным женихом вашим, графом Рошфором.

– Кто вы? – вымолвила Алина.

– Камергер его высочества герцога Голштейн-Лимбургского, графа Оберштейнского и Стирумского…

– А ваше имя, милостивый государь? – не вытерпел и Шенк.

– Барон Фриде.

Наступило молчание, которое послу и камергеру ввиду двух удивленных лиц – принцессы и ее, по-видимому, гофмаршала – показалось крайне странным.

– Другого дела вы не имеете до меня? – вымолвила Алина.

– Никак нет-с. Я явился пригласить вас от имени герцога, что уже передал графу.

И настоящий барон Фриде, не подозревавший, какое магическое значение имела для Алины его фамилия, вышел из комнаты, оставляя за собой два существа, готовых разразиться самым громким, искренним и душевным смехом. Шенк готов был даже протанцевать по комнате менуэт от счастья.

– Бежать! На улицу! Пешком! – передразнивал он через минуту Алину, стараясь говорить ее голосом и делая ее жесты. – Вот то-то и есть! Жить нечестиво – злодеем сделаешься! Но этого мало… И дураком сделаешься. Разве сейчас не попал в дураки?

Через несколько времени явился довольный и счастливый Рошфор и нашел Алину веселее и красивее, чем когда-либо.

Путешествие было назначено на следующий день, но так как Рошфор предполагал, что свадьба будет тотчас же и отпразднована в Нейсесе, то посоветовал захватить с собою все вещи.

Когда принцесса Володимирская явилась в замок герцога в сопровождении жениха и своего гофмаршала, герцог Филипп был поражен.

Утром приехала принцесса, а вечером влюбчивый монарх не отходил от нее ни на шаг, подавал ей сам фрукты, вставал, чтобы позвонить лакея для нее, вскакивал, чтоб поднять платок, и совершенно, казалось, потерялся, забыл, что он владетельный имперский принц и что у него есть свидетели и очевидцы странного поведения.

Граф Рошфор был сумрачен… темнее ночи. Ухаживания его монарха за его невестой, быстрая метаморфоза в самой Алине возмутили его.

Прошла неделя, и случилось то, чего никто не ожидал…

Герцог Филипп безумно влюбился в красавицу принцессу и предложил ей руку, сердце и голштейн-лимбургский престол. Алина приняла предложение, но пожелала сохранить все в тайне, ради особых причин…

Но чувство к герцогу было настолько, по ее словам, сильно, она настолько верила в честь и доблесть принца-монарха, что, отлагая свадьбу на неопределенное время, она не могла отложить счастливого мгновения принадлежать ему всецело.

И Алина отдалась герцогу…

Чувства и увлечения, конечно, не было ни капли, но было удовлетворение самолюбия и расчет…

– Когда захочу… и если захочу… тогда и буду уже герцогиней Лимбургской! – сказала Алина другу Шенку, пожалованному в егермейстеры двора герцога.

Но предложение герцога и согласие Алины не обошлось без бури и такого происшествия, о котором долго толковали потом весь двор монарха, весь город, а затем и во всем маленьком государстве.

Граф Рошфор со второго же дня прибытия стал относиться к герцогу так странно, что не только его нельзя было пожаловать в гофмаршалы двора, но приходилось делать ему строгие замечания и выговоры.

Оба соперника, очаровательница, ее друг и весь придворный штат поняли, в чем дело. Но все, однако, притворялись, что ничего не понимают, и играли комедию.

Никто не заикнулся, конечно, что все сводится к тому, что один у другого отбил красавицу невесту. Все знали и предвидели бурю или скандал, но заранее были готовы объяснить его иначе.

Однако ни Рошфор, ни кто-либо из придворных не предугадал, до чего дойдет и на что решится монарх под влиянием внезапного, но уже безумно пылкого чувства к очаровательной женщине.

Однажды вечером герцог оставался до полуночи в горницах, отведенных принцессе… Жених был в это время на другой половине замка и напрасно два раза докладывал о себе невесте. Ему отвечали:

– У принцессы – его высочество. И не приказано ни с чем являться, кроме вестей государственной важности.

На этот раз ревность графа дошла до последней крайности. Он был убежден, уверен душой и разумом, что в этот вечер его обожаемая Алина, его нареченная принадлежала герцогу.

Когда монарх около полуночи явился к себе в рабочий кабинет, ему доложили о графе, желающем его видеть.

– Скажи: завтра утром. Он, кажется, забыл, что уже полночь.

Несмотря на приказание герцога, граф Рошфор, слышавший его ответ, вошел в комнату и запер за собою дверь.

И с глазу на глаз произошли объяснения между монархом и подданным.

Через полчаса герцог почти выбежал из своего кабинета, а граф остался…

Герцог крикнул лакеев и приказал разбудить коменданта замка, разбудить, позвать всех…

Монарх был бледен как полотно и вне себя от гнева…

– Взять графа Рошфора! – приказал он. – Заключить немедленно в круглую башню!.. – И собравшийся люд спросонья и перепуга не сразу понял, что случилось.

Графа Рошфора взяли и тотчас препроводили в башню. Он молчал как убитый и, только увидя в числе окружающих его лиц прибежавшего ради любопытства егермейстера Шенка, крикнул ему насмешливо:

– Не даром досталась! Дорого ему обошлась и будет помнить! Видно, невеста была слишком красивая и слишком легкомысленная женщина, чтобы все могло обойтись просто и благополучно.

Наутро бывший посланник при версальском кабинете граф Рошфор де Валькур, родственник дома Бурбонов, был в качестве государственного преступника отправлен в Стирум и заключен в крепость!

Урок всякому подданному – не быть соперником в любви своему монарху!

Бедный жених долго просидел в заключении и был освобожден, когда его невесты уже и на свете не было. А между тем все преступление его ограничилось тем, что в пылу ревности он в эту роковую ночь после упреков и жалоб… взял герцога за ворот.

VI

Первое свидание красавицы с лимбургским монархом, его внезапная пылкая, словно юношеская, страсть, благосклонность и кокетство Алины, быстрое сближение любовников и, наконец, арест первого жениха и рабство второго – все это случилось так быстро, что даже сама невеста принца и новый егермейстер его двора удивлялись.

– Это, однако, колдовство стоит всех прежних колдований и опытов магии Шах-Намэт, – говорил барон.

– И право, эти фокусы гораздо легче, чем те, что вы заставляли меня делать в Лондоне! – отзывалась шутя Алина.

С тех пор прошло уже месяца два. Было лето.

В замке Нейсес все было мирно и тихо. Настоящим полновластным монархом в лимбургском государстве был уже не герцог Филипп-Фердинанд, а принцесса Володимирская. Все просьбы к монарху шли через нее, если не официально, то, по крайней мере, всякий забегал к ней, чтобы заручиться содействием и милостью красавицы.

Герцог был страстно влюблен в Алину и повиновался ей, как маленький ребенок, во всем.

Алина вела себя умно и осторожно. Она играла!..

– Если мечты принцессы Володимирской не осуществятся, то надо быть законной герцогиней Лимбургской, – решила она.

Алина знала, что люди, подобные герцогу Филиппу, так же легко поддаются влиянию женщины, как легко и сбрасывают его при измене. Как легко влюбился он в нее, так же легко способен и разлюбить.

А упустить такую партию было бы глупо!

Поэтому роль Алины была очень трудна. Она отдалась герцогу, он был счастлив и, следовательно, удовлетворен вполне. В нем было спокойствие человека любящего и любимого – надо бы было теперь спешить свадьбой. У непостоянных людей, натура которых требует бурь и волнений, это спокойствие было плохой гарантией на счастье.

Алина понимала это. Но делать было нечего. Приходилось рисковать! Алина уверяла герцога в своем серьезном и неизменном чувстве к нему; но на все просьбы тотчас идти замуж отвечала отказом, просила обождать.

– Что еще будет? Не откликнется ли вновь Игнатий из Парижа? – думалось ей.

Алина положила ждать все лето и осенью решиться на брак.

Шенк умолял друга не рисковать, бросить Игнатия и его сообщников, сделаться владетельной герцогиней и княгиней Священной Римской империи, но Алина упорно отказывалась.