Николай Сагарда - Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие

• Название: Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие
• Автор: Николай Сагарда
• Издательство: Издательство «Воскресение» (РПАБН и Н-БИ)
• Жанр: Религия
• Год: 2006

По благословению Высокопреосвященнейшего КОНСТАНТИНА,

Архиепископа Тихвинского, Ректора Санкт–Петербургской Духовной Академии

Блестяще написанная диссертация знаменитого патролога, профессора Санкт–Петербургской Духовной Академии Николая Ивановича Сагарды, является первым не только в отечественной, но и в мировой патрологии фундаментальным исследованием о жизни и творениях св. Григория Чудотворца. За этот труд, удостоенный Макарьевской премии, автору была присуждена степень доктора церковной истории.

Впервые изданное в 1916 году, это исследование давно стало библиографической редкостью. Предпринятое ныне его переиздание имеет целью познакомить читателя с одним из лучших произведений Русской патрологической науки.

---

Время происхождения греческого произведения, послужившего источником для трех сообщений о жизни св. Григория Неокесарийского, В. Риссель относит к первой половине IV века, точнее, к 300–325 гг. (S. 240). С одной стороны, легендарный характер повествования требует, чтобы от смерти Григория Чудотворца до его coставления прошло несколько десятилетий; с другой стороны, и Григорий Нисский едва ли переработал бы в своем панегирике совершенно новое произведение. Это произведение в своем греческом тексте легко было забыто, после того, как панегирик Григория Нисского передал его содержание в изящной форме. Для сирийской обработки terminus ad quem — в дате рукописи, в которой она получена: по авторитетному суждению W. Wright’a — от VI в.; а terminus а quo — в выражении „монахи“(§ 4) и в упоминании Григория Назианзина.

Л. Кёчау, писавший по поводу предположений В. Рисселя, на основании разбора доводов последнего пришел к совершенно иному заключению: предположение В. Рисселя об общем письменном первоисточнике, который использован Григорием Нисским, сирийцем и Руфином должно считать не доказанным; скорее соприкосновение различных авторов может быть объяснено только из обработки одного и того же устно широко распространенного материала сказаний. При этом устанавливается, что из авторов, обрабатывавших это устное предание, наиболее первоначальный материал предлагает именно Григорий Нисский, похвальная речь которого отчасти еще содержит исторические данные, перемешанные с легендарными сказаниями. Значительно потемненное и риторически еще более разукрашенное предание мы находим уже у Руфина, младшего современника Григория Нисского. Но гораздо большие уклонения от первоначального вида сказаний обнаруживает повесть сирийца: исторического здесь совершенно нет; вместо него в повесть проникли грубые исторические ошибки, чудесное умножено и усилено, отдельные сказания являются расширенными, другие сильно измененными. Если даже некоторые из этих различий можно отнести на счет составителя сирийского жития, то остается однако еще так много, что мы должны считать сирийскую обработку значительно позднейшею по сравнению с греческою. Так как сирийская рукопись, которая содержит житие, по W. Wright’y, принадлежит VІ веку, то оригинал следует отнести ко времени около конца V в. Руфин стоит между Григорием Нисским и сирийцем, но ближе к первому, чем ко второму (S. 248–249).

Таково положение вопроса о взаимном отношении существующих житийных повествований. Как видно, вопрос ставится не о том только, какое произведение служило источником для них, но и об исторической ценности повествований. Последний вопрос имеет для нас, конечно, большее значение, чем первый, но не лишено научного историко–литературного интереса и решение первого вопроса. Необходимо тщательно взвесить оба изложенные взгляда, чтобы придти к обоснованному заключению о значении житий. Наиболее наглядным и убедительным способом для этого может служить детальное сопоставление отдельных повествований. Мы рассмотрим их в том порядке, как они изложены у св. Григория Нисского, при чем постоянно будем иметь в виду взгляды, высказанные В. Рисселем и П. Кёчау [147].

а) Избрание св. Григория на епископскую кафедру Неокесарии. Григорий Нисский говорит, что св. Григорий, закончивши свое философское и богословское образование, удалился в пустыню. Федим Амасийский прилагал все старание дать ему начальствование в церкви, чтобы он не проводил такой доброй жизни праздно и бесполезно. Но св. Григорий, узнав об этом намерении, решил скрыться, переходя из одной пустыни в другую. Испытавши все средства для достижения поставленной цели, Федим заочно назначает его епископом Неокесарии. Этот город до того времени был совершенно языческим: в многолюдном городе и его окрестностях было не более семнадцати христиан. Вынужденный принять епископское звание, св. Григорий, по совершении над ним всего узаконенного, испросив у Федима некоторую отсрочку для вступления в возложенное на него служение, просил себе свыше откровения тайн веры. Истина открыта была ему ночью в видении: он увидел сначала мужа, по виду старца, который указал ему на женщину, явившуюся в неземном сиянии; из беседы их между собою он не только научился истинному познанию веры, но и узнал, что явившиеся были апостол Иоанн и Мария Дева. Евангелист Иоанн в кратких словах изрек тайну веры, а Григорий, по окончании видения, записал откровение, текст которого Григорий Нисский сообщает, присовокупляя, что собственноручная запись Григория хранится и до ныне в неокесарийской церкви. Получив чрез это откровение некоторое дерзновение и смелость, Григорий оставил пустыню и устремился в город, в котором должен был устроить Богу церковь. Сообщив об изгнании по пути в город демонов из языческого храма, о передвижении скалы и связанном с этим обращении в христианство жреца (о чем будет сказано ниже), Григорий Нисский описывает вступление св. Григория в Неокесарию. Слава Григория, изгнавшего демонов и ведущего с собою и служителя их, распространилась в городе, и все жители его вышли навстречу: св. Григорий входил в город так теснимый сопровождающими, как будто весь город почтил уже его святительство. Так как в городе не было у Григория ни церковного, ни собственного дома, то спутники его начали беспокоиться, где им найти себе кров. Григорий упрекает их в том, что они забыли, что находятся под кровом небесным, и что нужно заботиться только о том доме, который созидается добродетелями. В это время знатный и богатый муж Мусоний просит его остановиться в его доме; другие также стали приглашать его к себе. Григорий пошел к первому. Слушавших слова его сперва было малое число; но прежде чем окончился день и зашло солнце, уверовали многие. В ближайшее время он привлек столько народа, что приступил к построению храма, — все деньгами и трудами содействовали этому начинанию [148].

В сирийском житии св. Григорий в начале изображается пустынником, — слава о нем распространилось во многих городах. В это время умер неокесарийский епископ, и клирики обратились к Григорию Назианзину с просьбой дать им пастыря. Григорий Назианзин, выслушав их, отпустил, а сам обратился с молитвой к Богу (приведен текст краткой молитвы). Во сне он услышал голос, повелевающий ему не избирать никого, кроме отшельника Григория. Когда Григорий Назианзин выразил недоумение, как он может найти обитателя гор, не имеющего постоянного местопребывания, то голос повелел ему позвать клириков, войти в алтарь, помянуть имя Григория и назначить его епископом, даже если его нет там. Григорий Назианзин так и сделал. Ангел сообщил Григорию о назначении его епископом Неокесарии и велел ему пойти в Назианз получить благословение от Григория и потом направиться в свой город. Предавши себя в молитве (текст сообщается) воле Божией, Григорий отправился в Назианз, где оставался некоторое время. Придя в Неокесарию, Григорий поражен был господствовавшим идолопоклонством и просил у Господа дать ему „посредством Своего писания образ сокровенных тайн веры“. Тотчас на стене появились слова: „Три Лица Отца, Сына и Святого Духа — божественное естество“. В ту же ночь он увидел во сне юношу — Иоанна Евангелиста, который держал в своей руке книгу, и деву — Марию, Матерь Господа; они показали ему веру, которая явилась с неба [149]. Текст символа не приведен.

Из сравнения обоих повествований открываются прежде всего исторические несообразности в сирийском житии, тогда как Григорий Нисский стоит в согласии с исторической действительностью. Сирийское житие говорит о предшественнике св. Григория на неокесарийской кафедре и о клириках неокесарийской церкви, просящих себе пастыря, между тем Григорий Нисский совершенно правильно считает св. Григория первым епископом Неокесарии, согласно с Василием Вел., который свидетельствует, что св. Григорий первоначально водрузил основание церкви неокесарийской, а потому естественно, что при таких условиях инициатива посвящения св. Григория во епископа Неокесарии исходила от епископа Федима [150]. Впрочем, и сирийское житие дважды говорит о 17–ти христианах в Неокесарии до прибытия Григория [151]. Сирийское житие митрополитом Понта называет Григория Назианзина, т. е. несомненно Григория Богослова, тогда как похвалыюе слово Григория Нисского правильно указывает Федима Амасийского. Этот грубый анахронизм не может быть объяснен ошибкой переписчика при распространении списков сирийского жития, так как встречается несколько раз. В. Риссель объясняет его ошибкой сирийского автора, который, при переводе и обработке греческого первоисточника, вместо имени Амасия, особенно если оно в оригинале написано было неясно и неправильно, прочитал Анзианз, как сирийцы часто писали вместо Назианз, и вследствие незнания хронологии поместил известное ему имя Григория Анзианзского, вместо имени Федима Амасийского (S. 237). Неестественность этого объяснения сама собою бросается в глаза, особенно, если принять во внимание отмеченный сейчас факт, что название Назианза встречается несколько раз. Неужели во всех случаях оно было написано неясно и неправильно? Если признать общий письменный источник, то можно предположить или произвольное изменение со стороны сирийца, побуждения которого были бы загадочны, или же скорее всего думать, что имени митрополита в общем источнике недоставало, и оно восполнено Григорием Нисским правильно, а сирийцем ложно.