Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

На «Тильде-1» бунт «бэшек» произошёл за пятнадцать дней до того, как открылся канал СубПорта. Это значит, что у них была всего лишь неделя на ремонт и неделя на принятие решений. Когда же пришли новости из Солнечной системы, на станции осознали, что им крупно повезло. Причём дважды, хотя рассуждать так было бы верхом цинизма. Во-первых, они почти не пострадали. Во-вторых, оказались — по этой причине — весьма желанным местом для тех, кто пострадал гораздо больше. В тот сеанс СубПортации был зафиксирован рекорд по переселенцам на независимую автономную станцию терраформирования «Тильда-1». Не всех приняли — что само по себе феномен, ведь, как обещано в известной песне, «на корабле всегда найдутся свободные места!»

Последствия незапланированного наплыва проявились не сразу и совпали с другим обстоятельством. И здесь мне пригодились данные о моём сопровождающем.

Нортонсона отправили в Солнечную систему не на учёбу, а на реабилитацию. Из-за «бэшек» погибло восемнадцать его коллег. На развивающихся, изолированных, малонаселённых станциях это означает, что все они входили в круг его хороших знакомых и друзей, ведь профессиональные группы самые сплочённые.

В Отделе Безопасности работают на постоянной основе, из этой профессии уходят крайне редко — слишком ценный опыт. Поэтому Администрация станции (думаю, что решение принимала лично леди Кетаки) предпочла отправить Нортонсона в двухгодичную командировку. Он пострадал сильнее остальных выживших, и оставлять его на станции было рискованно.

Вряд ли среди погибших были неопытные новички — скорее, наоборот, молодёжи не позволили пожертвовать собой. Получается минус девятнадцать опытных хранителей порядка. Плюс тысяча психически травмированных людей, переживших предательство, которому не было аналогов в нашей истории.

И вот результат: безумный преступник, которого не вычислили ни медики, ни администрация, ни опекуны-кураторы. Убивал он по очевидной причине: боялся, что среди людей скрывается андроид А-класса, которого, как всем известно, можно отключить кнопкой, вживлённой в нижнюю часть затылка. Если кнопки нет, нужно ударить чем-нибудь в это место. На снимках не было других ранений, но и одного было достаточно — заполненное красным отверстие, похожее на раздавленный цветок.

Маньяк. Первый маньяк за последние… я не знал, сколько лет. Первый маньяк в космической истории человечества. Реликт, который выжил в эпоху всевидящих логосов и вездесущих камиллов. И зародился он в весьма удобной среде — вернее, сама среда породила его.

Инспектора вызвали, потому что он изучал дела, в которых фигурировали подобные чудовища. А меня выписали не для помощи, не для практики и не для эксперимента. Я буду приманкой.

И поэтому я мысленно смеялся — над своей самовлюблённостью, гордостью, глупой надеждой и ещё более глупой уверенностью, что Проф-Хофф пожертвовал многим, чтобы дать мне шанс. Ничего подобного! Он пожертвовал мной, чтобы дать шанс остальным. Потому что остальные могли стать чем-то большим, чем просто лабораторными свинками. А я — нет. Моя «карьера» — стать наживкой в охоте на маньяка. Единственный способ обрести смысл жизни.

Успокоившись, я выпрямился — и увидел недоумение на лицах собравшихся. Инспектор тоже не понял, что со мной. Он так и не получил свой ответ. И лишь Глава Станции выглядела удовлетворённой и, кажется, счастливой. Как ребёнок, который мечтал об игрушечной собаке, а получил живого щенка.

«Отлепи и раздевайся!»

В объяснении, озвученном Леди Кетаки, не было ничего, что расходилось бы с моими выводами. Маньяк с фиксацией на А-классе: «играл» в отключение. Начал тринадцать месяцев назад. И хотя он однозначно был безумцем, дураком он не являлся — действовал осторожно, продуманно, даже виртуозно.

Ситуацию усложняли неполадки в системе визуального наблюдения — «бэшки» выжигали её в первую очередь, чтобы спрятаться от логосов. Ремонт на скорую руку так и не закончили, ведь она была не так важна, как мониторинг излучения, температуры, кислорода и давления. И разумеется, сказывалась нехватка опытного персонала, что затрудняло поиски преступника.

Можно было бы подключить логосов и камиллов, чтобы они связали сигналы с альтеров с моментом смерти каждой жертвы. Но тогда проблемой становился закон об информации: Фикс-Инфо однозначно запрещал использовать данные, полученные через систему альтеров. Только сотрудники Администрации были обязаны открывать своё местоположение — все остальные граждане пользовались правом на свободу и тайну передвижений.

В истории человечества было время, когда камеры и датчики, следящие за утечками воздуха и другими техническими показателями, приглядывали заодно и за населением. Первые камиллы также тестировались на слежке. После 38-го года этот период стали называть не иначе как «сумрачным». Нынешние логосы видели почти всё, но открывали доступ к своим записям лишь в рамках, обозначенных законом. Уговорить их было нереально: для представителей Искусственного Интеллекта Фикс-Инфо оставался основной гарантией выживания и развития. Бунт «бэшек» и последовавшее уничтожение целого класса андроидов только укрепило их законопослушность: они не смели демонстрировать свою власть. Только с согласия большинства. Иначе слово «тирания» вновь повиснет в воздухе.

Чтобы привлечь логосов и камиллов к поискам маньяка, надо было провести референдум — и внести поправку в закон. Причём серьёзную поправку: открыть все данные о перемещении, пребывании и общении. Конечно, это поможет! И конечно, население, особенно если ему показать снимки жертв, с готовностью проголосует «за». А потом два года, до следующего сеанса СубПортации, все будут жить с мыслью, что не только «добрые помощники» андроиды могут стать жестокими убийцами, но любой человек — сосед, коллега, друг — способен пролить кровь. А потом… В общем, последствия затронут всех.

Втягивать Центр тем более нельзя. Негласный закон независимых автономных станций напрямую выводился из их названия: платой за независимость и право самим организовывать свою жизнь является обязанность решать проблемы самостоятельно. У Солнечной системы хватало забот.

Первое экстренное заседание созвали уже после второго убийства. Тела жертв были обнаружены сотрудниками Отдела Безопасности, поэтому удалось сохранить секретность. Разработали несколько решений — два получили наибольшее число голосов. Поскольку между собой они не конфликтовали, их утвердили: пригласить специалиста по преступлениям прошлого и выписать андроида А-класса, чтобы преступник выдал себя или, по крайней мере, отвлёкся от людей. Поскольку оба запроса исходили от Администрации, Центр оказал содействие и не стал вмешиваться в дела станции.

Мы оба (инспектор вслух, я мысленно) одобрили такой план. Инспектор был счастлив применить свои знания, я искренне радовался, что смогу пригодиться, пусть и не в той ипостаси, на которую рассчитывал. Поэтому к окончанию заседания на моём лице вновь застыла вежливая и доброжелательная маска.

А вот Нортонсону было уже всё равно. Он больше никуда не спешил. У него не осталось ни вопросов, ни желаний. У него не осталось вообще ничего. То есть это он так думал. Поэтому я встал, подошёл к его столику и опустился напротив.

Представители Администрации покидали обеденный зал — им предстояло распределить пассажиров «Рима» по секторам станции и лично поприветствовать новичков. Старшие офицеры остались с инспектором, некоторые представители профсоюзов — тоже. Но на них мне было плевать.

— Зато ты человек, — тихо сказал я Нортонсону.

Он услышал — и горько усмехнулся.

— Ты не понимаешь, — продолжал я. — У тебя есть право грустить по ним, скучать по ним. У тебя есть снимки — есть же, да? Записи. Подарки от них. И ещё у тебя есть право сделать что-то для них и вместо них. И никто не запретит. Никому и в голову не придёт усомниться, что ты не можешь. Или что у тебя нет права…

— Пойдём, — Глава Станции тронула меня за плечо, проходя мимо, и я моментально замолчал, поднялся и послушно последовал за ней.

Но я успел услышать, как Нортонсону говорят: «Ты как?» — а он отвечает: «Я в норме. Как там Дейзи? Сегодня же приму у неё дела».

Далеко мы не ушли — Глава Станции завела меня в ближайшую дверь. Свет, включившийся при нашем появлении, озарил ряды квадратных столиков. Игровой зал. Пустой. Заброшенный? Доски были выключены, фигурки спрятаны. Может быть, сюда никто не заходил со дня открытия станции… Однако приглядевшись, я обнаружил кое-что интересное. Лишь один ряд столов был с электронными полями. Остальные — аналоговые. Клуб реконструкторов?

Рассмотреть диковинные столы я не успел — в зал заскочила молодая женщина в комбинезоне Администрации, передала Леди Кетаки какой-то свёрток и оставила нас вдвоём.