Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

— Это услуга, — пояснила Туччи, откинувшись в кресле. — Как у… Как у парикмахеров. Что-то вреде этого.

— Но как это можно покупать?! — до Дэна дошло, что это не шутка, что это действительно когда-то было, и он начал волноваться, потому что открывшаяся картина мира не влезала в рамки его представлений о возможном, и эти рамки начали ощутимо трещать. — Как можно получать это прямо так? Зачем?! Они что, не умели мастурбировать?!

Наши менторши переглянулись, а я вдруг понял, что за время общения со скво получил больше информации, чем если бы лазил с первым ФИЛДом по базе данных.

— Конечно, они умели, — Утенбаева сменила позу и села прямо, чтобы отдать должное чаю. — Вопрос не в том, что они умели, а в том, что они хотели получить. А они хотели получить именно отношения. Случалось, что даже без секса!

Дэн окаменел — как «зависнувший» молодой камилл, столкнувшийся с ситуации настолько незнакомой, что он даже не знал, какими понятиями описать её, чтобы найти аналогию в своей сети.

— Хорошо, что ты сидишь, потому что от того, что я тебе сейчас скажу, многие валятся с ног… Так вот, получая отношения за плату и не вкладывая ни грамма усилий в их построение, не говоря уже про сохранение и развитие, они при этом очень старались, чтобы их отношения выглядели как добровольные и взаимно честные. И выглядели такими и для них самих, и для окружающих.

Туччи отвернулась, скрывая усмешку, потому что вид у Дэна был невероятно глупый.

— Зачем? — шёпотом спросил он.

— Как у вас дела с Кири? — вдруг спросила Туччи. — Всё так же шляетесь по коридорам и не пропускаете ни одного шоу?

— Мы теперь не шляемся, — поправил Дэн.

— Ещё бы! На четвёртом месяце особо не погуляешь, особенно с двойней.

— Кири? Они партнёры? — Утебаева сверкнула глазами. — Какого статуса?

— Первая степень, два года, — отозвалась Туччи. — Без эксцессов, как по учебнику…

— У нас всё хорошо, — скороговоркой пробормотал Дэн.

— Рада за вас! — с чувством произнесла Утенбаева. — А понимаешь ли ты, насколько у вас хорошо?

Дэн отрицательно покачал головой.

— Не понимаешь! А знаешь ли ты, кому надо сказать «спасибо» за это хорошо?

Дэн оглянулся на меня, прося поддержки.

— Смотрела я тут вашу передачу, — продолжала глава секс-отдела, — и не нашла там никого, кому действительно надо сказать спасибо! Моих предшественников. Настоящих предшественников!

Дэн вновь вздохнул.

— Суды, журналисты, пищевые революции… Всё это было раньше, и не единожды! Ничего принципиально нового эти ваши «люди с искрой» не сотворили, — усмехнулась она. — А вот те, кто действительно изменил жизнь… О них ни слова.

— Мы старались, — прошептал, съёжившись, Дэн. — Простите!

Воспользовавшись тем, что он смотрел в пол, Утенбаева приложила палец к своим губам, приказывая мне молчать. Я стиснул зубы.

Нет хуже спамера, чем скво! Со мной она проделала то же самое. Как же им это нравится! Я бы взбунтовался, если бы не понимал, что для Дэна это дополнительный шанс. Какой бы невыносимой спамершей ни была Туччи, она помогала ему.

— Я на тебя не обижаюсь, мой мальчик. Вы и не должны были их найти!

— Но они же были! — воскликнул Дэн. — Вы же сами только что сказали!

— И что? То, что они были, не означает, что о них можно так просто узнать. Вот Рэй мог, пока у него был администраторский допуск. Но он не искал. Он не задумывался о них. Он даже не понимал, что обязан им больше, чем всем остальным. Никто не понимает! И это — самое правильное.

Она сделала паузу — и продолжила именно в тот момент, когда Дэн открыл рот для очередного вопроса.

— Эти люди сделали так, что ты не понимаешь, что такое проституция. И твоя Кири не понимает. И даже мои дражайшие коллеги не хотят лишний раз думать об этом. Ты не найдёшь упоминания об этом ни в одной книжке, ни в одном фильме — нигде. Все упоминания об этой «профессии» помечены специальным допуском. На них не наткнёшься случайно, более того, если ты попытаешься найти эту информацию, я буду об этом знать. И директора других спецотделов. Мы узнаем и сразу возьмём в оборот, потому что интересоваться такой правдой считается ненормальным. Это тёмная сторона истории, о которой не рассказывают детям и которую не показывают взрослым. Только скво знают об этом и верхушка СПМ. А все остальные… все люди живут, даже не подозревая, что большую часть истории человечества обстоятельства, от которых тебя уже тошнит, были нормой. И мы сделаем всё, чтоб никто не узнал. Не нужно это знать. Знаешь, почему? Например, если намекнуть тебе, что ты партнёрствуешь со своей Кири только потому, что она скоро начнёт получать донорские бонусы…

Она не договорила — Дэн вскочил, постоял немного, сжимая кулаки и открывая рот, словно выброшенная на берег рыбка… Красный, вспотевший, с дрожащей челюстью — я видел, как он принимает решение: слушать и, главное, думать дальше и навсегда терять невинность или забыть этого разговор. Правда была такой ничтожной рядом с возможностью жить счастливо, не отвлекаясь на грязь! Приняв решение, он пулей вылетел из «гостиной» спецотдела.

— Какая красота! — Туччи подарила коллеге взгляд, полный любви. — Даже не досидел!

— Хорошо, что не досидел, — Утенбаева неспешно допила чай из своей чашки. — Если бы досидел, тебе нужно было бы беспокоиться.

— Ну, хоть с этим у него в порядке!

— Если у него с этим в порядке, у него и с остальным всё будет в порядке, — отмахнулась Утенбаева. — Не удивлюсь, если через пару-тройку лет он со своей Кири будет сдавать на родительство!

— И сдаст.

— Конечно, сдаст!

— Но не с первого раза, — уточнила Туччи.

— Что ж тут поделать! Не с первого. Может, и не со второго. Но всё равно справятся. Когда им надоест шляться.

— Простите, — перебил я, устав ждать, когда закончится их профессиональное воркование. — Я одного не понимаю — если эта информация настолько закрыта, если об этом знают только в спецотделе, почему я этого ожидал? Я же не знал, что это такое, до того, как начал учиться. Не знал, но я же как-то понимал, что это такое, если я думал, что это сделают со мной!

Они синхронно повернули ко мне головы.

— Я что, заново изобрёл проституцию? — потрясённо спросил я, впервые признаваясь в этом — впервые осознавая это. — Как?!

— Как-то, — Туччи покрутила чашку — и допила остатки. — Знаешь, я очень рада, что ты это заметил. Хоть что-то…

— А вы знаете, как я это смог?

— Знаю, конечно! И знаю, почему. Но ты сам должен в этом разобраться. И пока не разберёшься, мы тебя отсюда не выпустим!

Губы

Если Вильма Туччи рассчитывала, что я немедленно кинусь рыть землю в поисках ответа, она серьёзно просчиталась. Морковка «вернём, как было» не имела смысла: я знал, что как было, уже не будет никогда. То, что я узнал, почувствовал и испытал после перевода в спецотдел (особенно в первые дни), многое изменило в моём отношении к Администрации и в целом к понятию «долга». Меня больше не расстраивала потеря статуса и смена профессии. По размышлении, даже первый ФИЛД не был настолько важным атрибутом, чтобы снова играть в детектива. И быть помощником Главы Станции, которая распоряжалась мной как роботом и при этом упрекала за отношение к себе, как к роботу!

Спецотдел был гораздо интересней. Совсем другие проблемы, абсолютно другие люди. Например, Молли.

— Он такой милый, ты не представляешь! Такой… Такой… А какие у него губы — такая линия, ты бы видел! И в уголках такие ма-аленькие морщинки — всё, как я люблю! Смотрела бы часами… И говорить не нужно — просто смотреть!

Молли одарила меня сладкой улыбкой, и я улыбнулся в ответ, любуясь тем, как преображается её круглое курносое личико, когда она рассказывала о возлюбленном. Преисполненная искреннего счастья, она была как маленькое солнышко — сияла, бескорыстно делясь радостью.

— А как ему, что ты глаз с него не сводишь?

— Ну, ты же понимаешь… Я не могу прямо так взять и… Я же не щёлкаю и не знакомлюсь… А он всё понимает! И понимает, что я понимаю, кто он и что у него! Что я рада за него! И ничего не требую взамен… Ему не жалко, что я смотрю. Я же не могу ничего поделать!

Он был в партнёрстве — её новая пассия. С Молли пересёкся в лифте — остальное, как говорится, дело техники.

Совсем недавно он сдал на родителя, и теперь ходил на курсы ухода за младенцем со своей подругой, что однозначно ставило их выше в социальном плане. Это полностью устраивало Молли: смотреть снизу вверх, восхищаться и не иметь ни малейшего шанса. «Мой случай», как она это называла, и если печалилась, то не всерьёз. Печаль входила в ритуал. Её случай, её игра: любовь с первого взгляда, одержимость, длящаяся не дольше 15 дней, а потом рассыпающаяся в угли, из которых вырастала следующая страсть, такая же пылкая и скоротечная.