Барбара Брэдфорд - Голос сердца. Книга вторая

• Название: Голос сердца. Книга вторая
• Автор: Барбара Брэдфорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7027-0152-6

После удачного дебюта в кино безвестная актриса Катарина Темпест буквально взлетает на вершину славы, обретает верных друзей. Казалось, их творческому и дружескому союзу уготована долгая и счастливая жизнь. Однако подозрительность новоявленной звезды, ее психическая неуравновешенность, все мыслимые и немыслимые комплексы приводят к тому, что она предает своих друзей в безудержном стремлении к успеху. Но за все в жизни приходится платить. Катарина проваливается в пучину тяжкого нервного срыва, граничащего с безумием. Врачи побеждают этот недуг, но внезапно выясняют, что ей угрожает новая, неизлечимая болезнь. Зная о близкой смерти, актриса посвящает остаток жизни тому, чтобы добиться прощения старых друзей, которым она причинила столько горя.

---

Франческа, вопросительно взглянув на Катарин своими проницательными глазами, села в кресло рядом с братом лицом к подруге. Катарин не ответила на ее взгляд, и тогда Франческа уставилась на брата. Но тот оставался непроницаемым и продолжал сидеть с замкнутым, лишенным всякого выражения лицом.

Как только Дорис и Дэвид разместились па другом диванчике, Катарин тихим, напряженным от сдерживаемых эмоций голосом обратилась к Франческе:

— Я совершила нечто ужасное, Франки, нечто столь чудовищное, чему, возможно, нет прощения. Я солгала Киму, я обманывала тебя тоже и всех остальных. Это было моей ошибкой, теперь я вижу…

Она выдержала драматическую паузу, сжала губы и отчаянно заморгала, борясь с навернувшимися на глаза слезами. Опустив голову и разглядывая собственные руки, Катарин тихо вздохнула и наконец снова подняла глаза на Франческу.

— Дорис узнала все о моем обмане. Конечно, это произошло совершенно случайно, но я даже рада этому, — пряча тонкий намек за этой дипломатической формулировкой, продолжила Катарин. — Вполне естественно, что Дорис сочла необходимым сообщить обо всем Киму и твоему отцу. Ким только что упрекал меня за это.

Выражение ужаса возникло на лице Франчески.

— В чем же заключалась твоя ложь, Кэт? — мягко спросила она, хорошо понимая все неудобство и отчаяние, испытываемые подругой, и стараясь помочь той немного расслабиться. Но, несмотря на свой дружеский тон, Франческа была сильно встревожена подобным обескураживающим заявлением Катарин, поскольку ложь в их семье, всегда придерживавшейся самых высоких стандартов в вопросах чести и порядочности, считалась тягчайшим преступлением. Атмосфера на веранде оставалась тягостной, воздух в ней буквально дрожал от разлитого в нем напряжения.

Торопливо, захлебываясь словами, Катарин поведала о том, как появилась се теперешняя фамилия, Темпест, и о причинах, заставивших ее сменить имя. Рассказывая, она по-прежнему обращалась к Франческе, бросая время от времени испытующие взгляды в сторону Дорис и графа. Когда Катарин закончила свой короткий рассказ, Франческа, как обычно, ринулась защищать подругу, пытаясь сгладить сказанное ею и прояснить ситуацию.

— В самом деле, папочка, нет ничего особенного в том, что Катарин сменила фамилию и взяла себе псевдоним, — с победным видом обратилась она, улыбаясь, к графу. — Например, я знаю, что настоящее имя Виктора — Витторио Маззонетти, а прапрадедушка Ника тоже сменил фамилию, когда эмигрировал в Америку. Он у него был немецким евреем с какой-то совершенно невыговариваемой фамилией.

— А откуда ты все это знаешь, Франки? — осведомился граф и, узнав, что они сами рассказали об этом, пробормотал: — Очень мило.

Его тон заставил Катарин вздрогнуть, и, желая поскорее покончить со всем, она сказала:

— И еще, Франки, я вовсе не сирота. Мой отец жив, его зовут Патрик Микаэль Сип О'Рурк. Он потомок первых ирландцев, эмигрировавших в Америку, и сейчас живет в Чикаго. У меня также есть брат, Райан, ему сейчас девятнадцать лет.

Катарин выпрямилась, сидя на диване, ее сине-зеленые глаза обрели живость и глубину, когда она взглянула на Дорис.

— Уверена, что вы, Дорис, слышали о моем отце. Он — председатель правления «Тейрамар лэнд дивелоупмент корпорейшн», крупнейшей строительной компании на Среднем Западе. Он также владеет гигантской недвижимостью. Подозреваю, что половина Чикаго принадлежит ему. Он сильно увлекается политикой и является большой шишкой в чикагском отделении Демократической партии. Вы, конечно, должны были слышать это имя, не так ли, Дорис?

— Несомненно, — не смогла скрыть своего удивления Дорис. — Но я не имела удовольствия быть знакомой с ним лично, — добавила она после секундного размышления, искренне недоумевая, что могло заставить Катарин скрывать свое имя, учитывая богатство и общественное положение ее отца.

Еще менее того понимал это Ким, который медленно проговорил:

— Насколько я понимаю, твой отец — состоятельный и достойный уважения человек, один из выдающихся членов общества. Тебе явно нечего стыдиться его и скрываться. Зачем ты выдумала эту глупую историю о своем сиротстве? Это не укладывается в моей голове.

— Единственная причина, по которой я назвалась сиротой, в том, что именно таковой я себя ощущаю. Я действительно считаю себя сиротой.

Катарин дала слушателям переварить сказанное, а потом, энергично помотав головой из стороны в сторону, добавила:

— Вы, кажется, сомневаетесь в моих словах, но это правда.

В ответ никто не сумел вымолвить ни слова. Они все молча смотрели на нее со смешанным чувством недоверия и замешательства, ясно читавшимися на их лицах. Но четыре пары глаз, вопрошающе устремленных на нее, отнюдь не смутили Катарин. Она оставалась совершенно невозмутимой, пока они изучали ее. Профессия приучила ее к пристальному вниманию публики. Грустная тень упала на лицо Катарин. Она отвела задумчивый взгляд от своих слушателей и сосредоточенно уставилась на противоположную стену. В призрачном ореоле перед ее мысленным взором возник неизбывно прелестный образ матери. Голос Катарин, задумчивый и необыкновенно музыкальный, ее неповторимый голос, так выделявший ее, чисто и ясно прозвучал в тишине веранды:

— Моя мать была необыкновенной красавицей и настоящей гранд-дамой. Она очень любила меня. Возможно, ни одного ребенка не любили так сильно, и мы были с нею близки настолько, что я не берусь это выразить словами. Она не меньше меня самой желала, чтобы я стала актрисой, и всем сердцем и душой верила в меня. Я боготворила ее. Когда мне было лет десять, она тяжело заболела. Ее не стало, когда мне исполнилось тринадцать.

Рыдание перехватило горло Катарин, и слезы хлынули из ее глаз. Она вытерла глаза рукой и продолжила:

— Я была безутешна. Мой отец ненавидел меня из-за брата. Райан хотел стать художником, а я поддерживала его в этом стремлении точно так же, как мама поощряла мой талант к сцене. Отец ужасно злился на меня за это. Он решил сделать из Райана политического деятеля и всячески старался вбить клин между нами, считая, что я слишком сильно влияю на своего младшего брата. Он разлучил нас именно в тот момент, когда мы сильнее всего нуждались друг в друге. Он отослал Райана в частную школу на Востоке, а я сама стала пансионеркой в монастырской школе. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец под давлением моей тетки согласился отправить меня в Англию для завершения среднего образования. Мне не терпелось вырваться из Чикаго, где больше ничего меня не удерживало. Мама умерла, а Райан был далеко. Я также была уверена в том, что отец тоже хотел навсегда от меня избавиться. Итак, я уехала из дома, чтобы больше никогда туда не возвращаться. У меня действительно нет больше семьи.

Беспрерывный поток ее слов наконец иссяк, и Катарин застыла в ожидании. На веранде воцарилась мертвая тишина. Никто из слушателей не шелохнулся, пока Катарин вела свой рассказ, и теперь, когда она закончила его, все по-прежнему оставались неподвижными. Ким и Франческа, глубоко тронутые откровениями Катарин, обменялись быстрыми сочувственными взглядами, но ни он, ни она не осмелились нарушить тишину, и оба выжидающе поглядывали на своего отца. Лицо графа оставалось непроницаемым, и они ничего не смогли прочесть на нем. Когда же он наконец заговорил, его голос прозвучал добросердечно и мягко:

— Ненависть — слишком сильное и жестокое слово, Катарин. Может быть, вы неверно оцениваете отношение к вам вашего отца. В то время вы были так юны, почти ребенком, и я уверен, что вы усмотрели с его стороны ненависть к себе там, где ее не было вовсе. Трудно себе представить, чтобы хоть один отец мог ненавидеть собственную дочь…

— Он — мог! Да, он — мог! — перебила его Катарин, побледнев сильнее прежнего. — Он до сих пор продолжает ненавидеть меня. Ненавидеть, вы слышите! — взволнованно кричала она. Слишком часто испытывала она на себе проявления его ненависти, чтобы усомниться в ней. При воспоминании об отце она задрожала всем телом.

— Ну-ну, дорогая, не надо так волноваться.

Графа испугала столь эмоциональная вспышка со стороны Катарин, и он всерьез стал опасаться за ее здоровье. Волнение се было слишком очевидным и неподдельным, и ему пришло в голову, что нервы Катарин натянуты намного сильнее, чем он предполагал. Он украдкой взглянул на Дорис, умоляя ее глазами о поддержке. Дорис теснее придвинулась к нему и ласково накрыла рукой его руку. Граф не сводил глаз с Катарин.

— С вами все в порядке, дорогая?

— Да, я прекрасно себя чувствую, — более спокойным тоном ответила Катарин, пытаясь восстановить хладнокровие и самообладание.

Убедившись, что она немного успокоилась, по крайней мере внешне, Дэвид продолжил:

— Боюсь, что я по-прежнему пребываю в некотором недоумении, несмотря на все поведанное вами о своей ранней юности. Как уже заметил раньше Ким, нелегко попять, зачем вам потребовалось представляться сиротой. Столько ненужных осложнений! Насколько бы легче и правдоподобнее было бы все, если бы вы просто разорвали всякие отношения со своим отцом из-за ссоры между вами, и делу конец. Никто из ваших знакомых не стал бы глубоко вникать во все детали ваших семейных обстоятельств. Хорошо известно, насколько англичане нелюбопытны в определенных вопросах и как не склонны они осуждать других. А уж мы, вне всякого сомнения, удовлетворились бы вашим сообщением на эту тему и только бы прониклись к вам большими симпатиями и сочувствием.