Барбара Брэдфорд - Голос сердца. Книга вторая

• Название: Голос сердца. Книга вторая
• Автор: Барбара Брэдфорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7027-0152-6

После удачного дебюта в кино безвестная актриса Катарина Темпест буквально взлетает на вершину славы, обретает верных друзей. Казалось, их творческому и дружескому союзу уготована долгая и счастливая жизнь. Однако подозрительность новоявленной звезды, ее психическая неуравновешенность, все мыслимые и немыслимые комплексы приводят к тому, что она предает своих друзей в безудержном стремлении к успеху. Но за все в жизни приходится платить. Катарина проваливается в пучину тяжкого нервного срыва, граничащего с безумием. Врачи побеждают этот недуг, но внезапно выясняют, что ей угрожает новая, неизлечимая болезнь. Зная о близкой смерти, актриса посвящает остаток жизни тому, чтобы добиться прощения старых друзей, которым она причинила столько горя.

---

— Возможно, что вы правы, Дэвид, — нехотя призналась Катарин, — но я была такой жалкой и несчастной тогда, когда поступала в Академию. Еще будучи в пансионе в Суссексе, я испытала чудовищные унижения. Вы не можете себе вообразить, насколько несчастной я была там. — Ее губы снова задрожали. — Я там была совершенно заброшенным ребенком, единственной, кто на все каникулы и праздники оставалась в пансионе с хозяйкой. Мне некуда было податься, — срывающимся голосом прошептала она. — Отец не хотел, чтобы я приезжала в Чикаго, а тетя Люси была слаба здоровьем и тоже не могла забирать меня к себе. Никто ни разу не навестил меня в школе по родительским дням, никто не приходил на школьные спектакли и на другие мероприятия. Неужели вы не понимаете, насколько я была унижена тем, что у меня не было семьи, которая любила бы меня, ни единого человека, который бы заботился обо мне. Я была очень одинока. То был чудовищный период моей жизни, и я решила никогда больше не повторять столь печальный опыт. Поэтому, когда я поступала в Академию, то придумала себе новое имя и назвалась сиротой, чтобы никогда больше мне не потребовалось придумывать отговорки, объясняющие, почему ни мой отец, ни мой брат не интересуются мною. Я была вынуждена так поступить, я должна была защитить себя сама.

Слезы ручьем хлынули из глаз Катарин, и она зарыдала, прикрыв дрожащими руками мокрое от слез лицо. Ким вскочил со своего места и подсел к ней на диван. Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Успокойся, любимая, — нежно сказал он, баюкая ее в объятиях и прижимая одной рукой се голову к своей груди, другой гладя ее волосы. Он совершенно забыл о том, какое неблагоприятное впечатление может произвести на его отца столь бурное проявление чувств с его стороны. В данный момент он думал только о Катарин. Последние сомнения растаяли в его душе, гнев улетучился. Он знал только одно, что по-прежнему любит ее и не может без нее жить.

Франческа тоже сидела, глотая слезы. Добросердечная и чувствительная к чужим страданиям, она искренне переживала за свою подругу. Ей всегда казалось, что в прошлом Катарин пришлось испытать много горя, и теперь ее подозрения подтвердились. Ей было совершенно ясно, что Катарин нуждается в любви и понимании с их стороны, а вовсе не в осуждении ее проступков. В конце концов, ее обман был совсем не таким серьезным. Франческа застыла в своем кресле, подумав, что уж она сама меньше, чем кто-либо другой, имеет право осуждать Катарин Темпест. Тревожная мысль, мелькнувшая в ее голове во время рассказа Катарин, теперь дошла до нее во всей своей очевидности. «Я сама — не меньшая обманщица, чем она. Мне не приходится лгать по поводу своих отношений с Виктором лишь потому, что меня о них никто не расспрашивает. Я не лгу только по недоразумению, а это еще бесчестнее», — терзалась она нахлынувшими угрызениями совести.

Франческа взволнованно вскочила на ноги и, не обращаясь ни к кому конкретно, громко объявила:

— Катарин очень расстроена. Думаю, что мне лучше пойти принести ей чего-нибудь выпить.

Торопливо выходя на террасу, она решила, что в ближайшие дни ей необходимо поговорить с Виктором. Время их смешных секретов подошло к концу. Ее отец должен знать, что они любят друг друга. Она была почти уверена, что граф не одобрит этого, но насколько будет хуже, если он сам прознает их тайну. Паника охватила Франческу, стоило ей представить, как отец будет разочарован в ней.

Граф тем временем проводил глазами удаляющуюся фигуру дочери, внимательно посмотрел на Кима, обнимающего Катарин, и, обернувшись к Дорис, иронически улыбнулся. Откинувшись на спинку дивана, он погрузился в раздумья. Дорис взяла в руки свой бокал и с интересом подумала о том, как ко всему этому отнесется Дэвид, но не сумела ответить себе на этот вопрос. Нельзя сказать, что душещипательная история, поведанная Катарин, совсем не тронула ее, но Дорис убедила себя в том, что в сложившихся обстоятельствах ей следует оставаться абсолютно нейтральной и относиться с определенной осторожностью ко всему, что говорит Катарин.

Рыдания Катарин постепенно стихли, но она продолжала тесно прижиматься к Киму, находя успокоение в близости к нему. Его руки крепко обнимали ее, его губы шептали успокаивающие слова, и все это вместе взятое говорило ей о том, что он больше не сердится на нее. «Несомненно, он простил меня, — подумала Катарин, — Франческа тоже на моей стороне».

— Вот, пожалуйста, Кэт, дорогая, — раздался голос Франчески, — я принесла тебе бренди.

— Спасибо, Франки.

Катарин взяла предложенный ей бокал, и слабая улыбка, тронувшая ее губы, придала ее лицу неизъяснимую прелесть.

— Я чувствую себя ужасно. Просто не представляю, как мне оправдаться перед всеми вами! Вы, должно быть, считаете меня чудовищем.

— Не болтай глупости, Катарин, — мягко улыбнулась ей в ответ Франческа. — Я убеждена, что папа теперь не хуже нас с Кимом понимает, какими причинами ты руководствовалась. На мой взгляд, все это — буря в стакане воды.

Франческа плюхнулась в кресло и принялась теребить поясок своего сарафана. Сама того не замечая, снедаемая чувством собственной вины и сжигаемая волнением, она говорила отрывисто, всем своим видом показывая, что не придает большого значения услышанному. Неправильно истолковав тон, которым говорила ее подруга, и не подозревая о его причинах, Катарин испытала некоторое разочарование и даже обиду. Она недоуменно взглянула на Франческу и какое-то время неотрывно смотрела на нее. Не дождавшись от Франчески никаких дальнейших комментариев, Катарин, с легкой жалостью к себе, подумала: «Она действительно не понимает, как трудно мне пришлось. Впрочем, она и не способна этого понять до конца. Всю свою жизнь ее окружают люди, которые обожают ее: отец, Ким, ее кузен и кузина, старая нянька Мелли и домоправительница Вэл. А скоро у нее появится еще и любящая мачеха. У меня же нет никого, ни одной родной души на целом свете. Был единственный человек, любивший меня, — моя мамочка».

Внезапно Катарин отставила свой бокал на журнальный столик и с решительным видом поднялась с места.

— Теперь, когда я все вам рассказала о себе, — спокойным голосом произнесла она, — полагаю, что больше нам говорить не о чем. Мне лучше подняться к себе в комнату и собрать вещи. Я позвоню в «Ла Резерв» Виктору и попрошу его снять для меня там номер на пару дней. Он будет огорчен, если я не буду присутствовать у него на приеме. В понедельник же я возвращаюсь в Лондон.

— Не смеши меня, Катарин. Я не позволю тебе останавливаться в отеле и уж тем более не отпущу тебя в Лондон.

Ким вскочил, властно схватил ее за руку и вопросительно взглянул на отца.

— Конечно, мы обязаны простить Кэт, папа. Печальный опыт ее детства, заброшенность и безрадостное существование в школе, все это, я уверен, извиняет ее. Насколько я был разгневан и обижен на нее прежде, настолько же я теперь действительно верю, что у нее были и есть смягчающие ее вину обстоятельства. Конечно, ей не следовало продолжать лгать после того, как она полюбила меня, но Катарин утверждает, что собиралась рассказать мне все в этот уик-энд и что давно хотела это сделать. Я ей верю. Считаю также, что сегодня ей выпало тяжелое испытание. Боже мой, очутиться здесь с нами лицом к лицу, быть вынужденной давать показания, будто в какой-то инквизиции, пересказывать всю свою жизнь! Разве теперь она не заслуживает снисхождения?

С трудом оторвавшись от тревожных раздумий, Дэвид проговорил:

— Конечно, Ким, конечно.

Он склонил голову в сторону Катарин.

— Мне кажется, что ваша искренность сегодня значительно разрядила обстановку, позволила нам лучше узнать вас и ваше прошлое, дала возможность как следует понять мотивы ваших поступков. Да.

Он откашлялся и взглянул на Дорис.

— Уверен, что выскажу наше общее мнение, дорогая, если заявлю — мы не желаем ничего слышать о переезде Катарин в отель или о том, чтобы она прервала свой отдых здесь. Я прав?

— Абсолютно, — немедленно откликнулась Дорис. — Мы все будем очень огорчены, если вы нас покинете, Катарин.

— О, Кэт, не будь дурочкой! — взволнованно вмешалась Франческа. — Ты не имеешь права уехать. Мы все любим тебя и с нетерпением ждали того момента, когда ты очутишься здесь, с нами. Обещаю тебе, что все это растает как дым, если ты сама не станешь возвращаться к прошлому. Ну, пожалуйста, останься!

— Я просто не знаю… — Осторожно начала Катарин в нерешительности. Она обвела глазами присутствующих и остановила свой взгляд на Киме, выглядевшем напряженным и взволнованным. Она легонько коснулась его руки, а ее лицо, обращенное к нему, было при этом нежным и трогательно беззащитным.

— Если ты уверен, что хочешь этого, то я остаюсь.

— Ну конечно же, мы все этого жаждем! — воскликнул Ким, сжимая ей руку.