Милош Кратохвил - Ян Гус

• Название: Ян Гус
• Автор: Милош Кратохвил
• Издательство: ЦК ВЛКСМ Молодая Гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Жизнь национального героя Чехии — Яна Гуса, документально и красочно воссозданная чешским писателем Милошом Кратохвилом, была столь быстротечной, что костер в Констанце, на котором сгорел Гус, казалось, должен был выжечь даже память о нем. Но случилось иное: этот костер стал зарей великого пожара, в котором в конце концов испепелился феодальный строй Чехии.

В книге М. Кратохиила читатель не найдет захватывающих приключений, пафоса рыцарских поединков и вообще средневековой экзотики. Ян Гус всю свою недолгую жизнь провел или на кафедре проповедника в Праге, или на дорогах южной Чехии, или в темнице в ожидании неминуемой смерти. И все же его жизнь — подвиг, подвиг, совершенный во имя правды, во имя простых тружеников городов и сел. И этот подвиг нашел отклик в сердцах тысяч его последователей. Тридцать три года гуситы с оружием в руках отстаивали право на лучшую жизнь. Начав борьбу под знаменем церковных реформ, они пришли к требованиям социального переустройства общества.

Пусть не смущает читателя богословский язык, так часто звучащий со страниц книги., — другого языка средневековая Европа не знала. Но в каждой проповеди Гуса, в каждом его обращении к Священному писанию слышен могучий призыв, обращенный к народу, отклик на его нужды и чаяния, вера в его силы. Именно эта вера в лучшее будущее своего народа бесстрашно возвела Гуса на, костер и сделала его имя бессмертным.

Книга М. Кратохвила дается в русском переводе с очень небольшими сокращениями.

Популярный чешский писатель, драматург, историк Милош Вацлав Кратохвил родился в городе Вене в 1904 году. В тридцатых годах он начинает свою литературную деятельность, напечатав несколько романов, рассказов, пьес. Наиболее известные из них — «Памятные сражения в нашей истории» (1937 г.), «Ложный путь» (1939 г.), «Одинокий драчун» (1941 г.) и др.

После окончания второй мировой войны и особенно после социалистической революции в Чехословакии в 1948 году Кратохвил заново переоценивает с позиций марксистской историографии прошлое Чехии и создает трилогию о Яне Гусе и гуситском движении, несколько романов из истории чешского народа XVII и XIX веков.

Милош Вацлав Кратохвил не только писатель, но и историк и педагог. Он архивариус Главного музея в Праге, профессор факультета кино Академии искусств.

---

Ремесленное производство и торговля быстро приносили гораздо большие доходы, чем медленно развивающееся сельское хозяйство, а поэтому город и горожане начали богатеть быстрее, чем феодальное землевладельческое дворянство. Понятно, что это не способствовало взаимной любви между горожанами и дворянством и, напротив, порождало постоянную то явную, то скрытую вражду и соперничество. Ведь обе эти части общества были и в самом деле совершенно различны: дворянин опирался на свои земли, которые были неподвижны и год за годом приносили приблизительно одинаковый доход, и на свою врожденную знатность. В противоположность этому горожанин, независимо от происхождения, производил, торговал, зарабатывал деньги, копил их, ссужал и одними только собственными силами (с помощью, конечно, тех, кого он для этого использовал) пробивался вперед. Прошло немного времени, и горожане стали ссужать деньгами дворян, а города — короля. Старая истина гласит, что кто сильнее экономически, тот превращается и в политическую силу, а когда осознает свою действенную мощь, то требует и добивается, чтобы ее признали все. Это признание должно выразиться в том, что с мнением экономически сильной личности будут считаться, что ее допустят к разрешению вопроса о судьбах страны и т. д.

Все это начали осознавать и требовать в Чехии города и сословие горожан в гуситскую эпоху.

В XIV веке королевские города начали с того, что пожелали, чтобы в рамках города горожане сами устраивали собственные дела, отвергая вмешательство королевских чиновников-дворян.

Уже одно это требование порождало напряженные отношения между основными элементами общества— между городами и дворянством.

Однако это не было единственным противоречием. Аналогичное соперничество, нараставшее веками, разделяло дворянство и короля. Денежное хозяйство способствовало более быстрому обогащению дворянства (хотя и не столь быстрому, как городов). Собственники земли, которым их крепостные платили дань натурой, теперь заменили ее денежным оброком (разумеется, оставив в неприкосновенности барщинную повинность). Денежные оброки позволяли дворянам накапливать капитал и использовать его. Усиливавшееся экономически дворянство добивалось у короля все больших политических прав, на что король шел очень неохотно, так как тем самым он ослаблял собственную власть. Именно в годы жизни Гуса, когда в Чехии правил Вацлав IV — государь, не отличавшийся особой силой, — борьба между королем и дворянством приобрела очень острые формы, и Вацлав IV даже дважды оказывался в плену у могущественных панов[9].

Третьим и самым сильным источником напряжения и раздоров была в тогдашнем обществе церковь, В начале XV века церковь была самым могущественным феодалом в Чехии. Ей принадлежала половина всей обработанной земли в Чешском королевстве! И церковь, в свою очередь, очень ловко использовала в своих Интересах денежное хозяйство, так как она располагала складывавшейся веками прекрасной организацией, простирающейся по всему христианскому миру. Из всех стран Европы, которые признавали крест, а тем самым и папу, в Рим стекалась непересыхающим и все более усиливающимся золотым потоком папская доля десятины [10] и других церковных поборов. Каждое духовное учреждение, каждый, кто получал приход, епископство, аббатство и т. д., уплачивали определенную дань Риму. Рим, собственно говоря, продавал духовные должности, мало этого — он продавал и право на ожидание должностных мест, которые только в будущем должны были освободиться, продавал он первую, вторую, третью очередь на одну и Ту же должность, а если являлся новый, особенно богатый претендент, он мог купить более близкую очередь и обойти предшествующих «покупателей». Церковь разыскивала и закрепляла за собой — часто довольно бесстыдно — завещания имущества «для спасения души» умершего и требовала платы за все церковные обряды от крестин и исповеди вплоть до окропления могилы и заупокойной обедни. Когда же папская казна особенно остро нуждалась в деньгах, она прибегала к таким источникам доходов, как продажа индульгенций; верующий мог купить за деньги отпущение вины и грехов (иногда даже и тех, которые он только собирался совершить).

Ясно, что церковь, всеми признаваемая за верховного владыку и духовного наставника, высасывала деньги из всех слоев тогдашнего общества — от богатейшего феодала до деревенского бедняка.

Так росло напряжение и раздоры, строго говоря, между церковью и всеми остальными сословиями. И это напряжение носило не только экономический, но и политический характер. Сосредоточив все свои интересы прежде всего на увеличении доходов, на накоплении денег и земельной собственности, папа стремился тогда и к расширению светского папского государства[11] — церковь начала пренебрегать всеми другими своими функциями и обязанностями. Она перестала заботиться об отправлении церковных обрядов, разлагалась морально, а во времена Гуса дело дошло даже до ее раскола: появились одновременно три папы (два в Италии и один во Франции, из которых каждый провозглашал себя единственна, настоящим, и все трое предавали друг друга анафеме, причем каждый объявлял других дьявольскими антихристами).

Так при взгляде на общество того времени выясняется, что, собственно, все его элементы находились в состоянии взаимного соперничества и в борьбе всех против всех, а это означало, что существовавший общественный строй не мог уже удерживать общество как единое целое, не отвечал больше его потребностям и близился к распаду, ибо он базировался на отживавшей уже феодальной основе. Феодальная основа, некогда удовлетворявшая людей, занимавшихся сельским хозяйством и живших доходами с земли, не удовлетворяла и не могла удовлетворять общество, которое чем дальше, тем все больше опиралось на ремесленное производство, торговлю и денежное хозяйство.

Издавна известно, что если два человека производят товар и торгуют, то тот, кто располагает большими средствами, быстро богатеет и входит в силу, в то время как другой остается позади и часто разоряется окончательно.

То же самое происходило и в обществе, во всех его частях в начале XV столетия. И постепенно каждое сословие стало делиться внутри себя на преуспевающих и разоряющихся.

Дворянство дифференцировалось: с одной стороны — собственники владений, так называемые паны; им принадлежали огромные земельные угодья, которые они непрерывно увеличивали, округляли, получая с них возраставшие доходы (например, в южной Чехии — род Рожмберков); с другой стороны — низшее дворянство, рыцари и земаны, которые, наоборот, беднели. Почему? Потому, что мелкие хозяйства не могли выдержать конкуренции с крупными поместьями панов и к тому же не могли увеличиваться, так как у владельцев их не было денег на покупку новой земли, да и паны не стали бы продавать ее земану, так как сами стремились скупать новые наделы. Если же у такого небогатого дворянина были сыновья, ему оставалось только разделить между ними свое имущество; сыновья, в свою очередь, делили его между внуками, и так до тех пор, пока родовой надел не становился до того мал, что уже не мог прокормить хотя и «высокородного», но обедневшего владельца. В конце концов рыцарь или земан покидал родное гнездо и отправлялся на поиски пропитания на чьей-нибудь «службе» — большей частью на военной службе у короля или у какого-нибудь могущественного пана. Такова, например, была судьба и Яна Жижки из Троцнова.

То же самое происходило и в церкви. С одной стороны — богатые прелаты и приходские священники, которым принадлежало по нескольку приходов и «кормов», с другой — большое число бедных священников, которые зарабатывали, собственно, наемной духовной работой.

Такая же дифференциация существовала и в сословии бюргеров, о чем наглядно свидетельствует пример пражских городов.

Но прежде нужно сказать о самой многочисленной части чешского общества в XV столетии — о сельских крепостных и о городских трудящихся и бедноте. Народ не оказывал тогда ни малейшего влияния на формирование общественной жизни, он был политически бесправен, юридически неправомочен, а экономически — угнетен и эксплуатируем. Один немецкий рисунок изображает крестьянина, на спине которого сидит пан, бюргер, король и выше всего — папа. Это символическое изображение целиком соответствует действительности: трудящийся народ нес на своих плечах всю тяжесть труда, создавая богатство тогдашнего общества; народ трудился, а те, кто стоял над ним, пожинали плоды. На народ смотрели только как на источник доходов, столь же несомненный, как, например, пахотные земли, которым надлежит приносить золотые колосья. Но в нужде и страдании народном, естественно, накапливался могучий взрыв, вылившийся впоследствии в революционное движение, потрясшее основы разваливающегося общественного порядка.