Сьюзен Айзекс - Волшебный час

• Название: Волшебный час
• Автор: Сьюзен Айзекс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-187-7

Каждый из романов, написанных американской писательницей Сьюзен Айзекс, входил в списки бестселлеров. Несколько месяцев в этих списках был и роман «Волшебный час».

Роман, в центре которого расследование убийства известного голливудского продюсера Сая Спенсера, не является криминальным повествованием и увлекает не только неожиданными поворотами сюжета.

Сложные отношения детектива Стива Бредли и бывшей жены Сая Бонни Спенсер, которая подозревается в убийстве мужа, развиваются вопреки обстоятельствам и здравому смыслу, в основе их — настоящее чувство.

---

— И ты о нем ничего с тех пор не слышал?

— Нет. Судя по всему, он, может, еще жив, хотя божиться я б не стал.

Мой папаша был ленивым, отвратительным, грязным пьяницей. В те редкие моменты, когда ему случалось протрезветь, он становился очень добродушным. Говорил со мной о спорте, покупал всякую дешевую ерунду и давал деньги на билеты на бейсбольное поле. Он частенько сиживал за спиной у Истона, когда тот мастерил модели кораблей, и говорил: «хорошая работа», хотя подсобить ничем не мог. От хронической белой горячки у него тряслись руки. Изредка он подгребал к матери и говорил: «Ах, милая, будем же верны друг другу до гроба» или «Тебя сравнить мне с чем, любовь моя, как не с погожим летним днем?». И в это мгновение становилось ясно, что между ними что-то еще есть.

— Ты никогда не приглашал меня к себе, — негромко проговорил Джерми, когда мы снова перебрались на террасу. — У тебя всегда находились отговорки: то маляры, то твоя мать ждала гостей…

— У нас не было денег. Я не мог предложить тебе даже газировки. Дом совершенно разваливался. А ты жил во всей этой роскоши, и это был всего лишь твой летний дом.

Мы оба замолчали. Частенько обсуждая бейсбольные проблемы, мы никогда прежде не говорили о своих собственных. А теперь и не знали, как продолжить разговор. Я поднялся, подошел к краю террасы и некоторое время наблюдал за роскошным красно-белым парусом виндсерфа, скользившим вдоль побережья Мекокс Бэй. Потом обернулся к Джерми.

— Помнишь, твой серф «Санфиш»? Тебе подарили его на шестнадцатилетие.

Он кивнул.

— Ты давал мне поплавать, и я уплывал так далеко, что думал: либо утону, либо меня схватит за задницу береговая охрана. Помню, что больше я боялся береговой охраны, чем утонуть.

— Как раз тогда ты начал выделывать странные штуки. Я помню то лето, до колледжа. Ты так много пил, даже для взбунтовавшегося подростка. Я даже чувствовал себя как-то некомфортно в твоем обществе.

— Знаю.

— Ты еще хвалился, что зимой залезаешь в чужие дома и потрошишь их — так, ради хохмы. — Он посмотрел мне в глаза. — Ты просто выпендривался?

— Нет. Это даже был не вандализм. Я действительно покатился, Джерм. Я воровал. Цветные телевизоры, магнитофоны. И продавал всю эту дрянь скупщикам на Сентрал Айлип. А потом проматывал денежки. На выпивку. На кассеты. На кожаную куртку. Кроме одного случая, когда пошел на стадион. Играли «Янки». Я купил офигенное место, прямо в центре, внизу. Думал, это будет лучший день в моей жизни. А мы проиграли. Дерьмовая была игра.

— Когда это быль?

— Июль шестьдесят шестого.

— Дерьмовый год, — согласился Джерми. — «Янки» были худшими.

— Я помню. Это был первый из обоймы дерьмовых лет. Для меня. «Янки»-то потом пошли в гору. А я — наоборот. Но, к счастью, не навсегда.

Я отмерил, наверное, миллиметр между большим и указательным пальцем и объяснил:

— Мне вот столечко не хватило умереть. Или сломаться.

— Должно быть, это было страшно.

— Страшно было. — Я на секунду задумался. — И есть.

5

Когда я вышел от Джерми, уже минуло три. Была суббота, вторая половина дня, и со съемочной площадки «Звездной ночи» уже все ушли. Поэтому я пригласил киношников посетить наш временный командный пункт в отделении Саутхэмптон Виллидж. Обычно я использовал для бесед комнату, где стояли ксерокс и кофеварка. Отдавая, впрочем, себе отчет в том, что случись непредвиденная и срочная необходимость отксерить миллион копий, и беседу придется прервать.

Эта комната была не лучше и не хуже любой другой: маленькая, без окон, с люминесцентным освещением, с металлическими стульями, обитыми зеленым кожзаменителем. Типичная для государственного учреждения. В спертом воздухе витали ароматы некогда функционировавшей кофейной машины и запахи жидкости для ксерокса. Пол украшали розовые, белые и голубые клочки бумаги — обрывки от пачек сахара и шоколадок, а также напыление в виде белого порошка, рассыпанного в результате роковой ошибки, поскольку это были сухие сливки для кофе. Короче, эта комната походила на тысячи аналогичных комнат, где работают копы: в целом вполне пригодна для обитания, но в то же время с неоспоримыми свидетельствами явной деградации человеческого духа.

Вот почему Виктор Сантана — расфуфыренный пижон, сидящий напротив меня, коротко стриженный, с роскошными усами, — всячески старался показать, что он выше окружающей обстановки. И у него это чертовски здорово получалось. Он как бы не вписывался в эту отвратительную комнату. Я подозреваю, что он и не мог вписаться никуда, кроме трехзвездочного ресторана, четырехзвездочного фильма или пятизвездочного отеля. Этот парень был воплощенная элегантность: белая рубашка с темно-красным галстуком, бледно-серые слаксы и черный спортивный жакет, сшитый из какой-то безумно дорогой ткани, такой эксклюзивный, что человек вроде меня о ней и не слыхал.

Имя у Сантаны было испанское, и сам он был довольно-таки смуглым, но акцент явно не был испанским. По его речи можно было подумать, что в свое время он попытался получить образование в Оксфорде. Ничего у него из этого не вышло: его дикция, как и его бакенбарды, была слишком отрывистой. Я подумал, что он не то чтобы скрывал свое происхождение, но и не воскликнул бы «каррамба» в ответ на предложение стать во главе парада пуэрто-риканских войск.

Сантана относился к тому типу людей, с которыми Джеймс Бонд обязательно перебросился бы шуткой-другой за chemin de fer table, что бы ни означал этот чертов chemin de fer table. Но как он мне ни улыбался, как ни строил глазки-сливы, намекая на то, что с ним легко поладить, я просек, что из этого субчика придется клещами все вытягивать. Казалось, он заучил наизусть тот же неизбежный сценарий, что и Линдси: «Звездная ночь» — потрясающий фильм, Линдси — великая актриса, Сай Спенсер — великий продюсер…

— Создание фильма, — растолковывал мне он вкрадчиво, как настоящий англичанин, выплевывая каждую гласную, — это процесс сотрудничества. И я не могу вам описать, насколько приятно мне было, — и в творческом, и в личном плане, — работать вместе с Саем и Линдси.

Ну тут уж я не выдержал:

— Мистер Сантана, прошу вас, заткните фонтан. Нам доподлинно известно, что у вас был роман с Линдси.

Он дернулся всем телом, как будто я пропустил сквозь его стул разряд электротока.

— Это абсолютная ложь, — объявил он. Он произнес «абсольютная».

— У нас имеются свидетели.

(На самом-то деле все, чем мы располагали, были рассказы третьих лиц о качающемся трейлере. Но рискнуть стоило.)

Он принялся изучать вены на руке. Однако спустя мгновение я обнаружил, что он не столько поглощен созерцанием собственных вен, сколько интимным общением со своим обручальным кольцом. Сантане было ближе к сорока, и он успел достичь определенного положения в жизни. Вполне вероятно, что как раз в этот момент он в уме подсчитывал, во сколько ему обойдется каждое вздрагивание трейлера, в том случае если расстроится его брак. Стоит ли Линдси сотни тысяч долларов из расчета на каждый изгиб тела. А может, его просто мучило сознание вины.

— Почему бы вам об этом не рассказать?

— Так и быть, — вздохнул он.

Размазня размазней. Такой на вид бойкий, а духу не хватило поинтересоваться, кто же эти очевидцы и что же они видели. Ну, милый, теперь ты у меня на крючке, костьми ляжешь, а выложишь все. Он угнездил свою пижонскую задницу поближе к спинке стула, а корпус наклонил вперед.

— У нас был роман, — доверительно сообщил он, буквально шепотом, как бы говоря: поклянись, что не выдашь. — Но поймите меня правильно, это не легкомысленная связь, как обычно в съемочных группах. Это… ну, это настоящее чувство. Я не хотел бы, чтобы вы подумали, что…

— Не волнуйтесь, мистер Сантана. Само собой, это ваше сугубо личное дело. Вы работаете вместе, и то, что произошло между вами — в порядке вещей. Обычное дело. Просто в нашей ситуации возлюбленный вашей возлюбленной, можно сказать, жених… ну не важно… В общем, ему прострелили сердце и голову. Поэтому я вынужден кое о чем вас порасспросить.

— Да, наверное, вы правы… Быть может, мне следует проконсультироваться с адвокатом?

— Вы можете консультироваться с кем хотите. Нанять целую юридическую фирму. Вы — человек не простой, вы знаете свои права. Но какой смысл? Ведь вы же ни в чем не виновны.

— Конечно, нет.

— Тогда просто ответьте на пару вопросов. Или сейчас — чтобы облегчить мне жизнь. Или, если угодно, — позже, в присутствии вашего адвоката.

Честное слово, я вовсе не пытался сбить его с толку. Меня просто совершенно не вдохновляла перспектива где-нибудь посреди следующей недели столкнуться с идиотом в темно-синей тройке, приперевшимся сюда прямо из Манхэттена, который, засунув большие пальцы в жилетные кармашки, вставит мне большой пистон по поводу нарушения процессуального законодательства.