Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 1

• Название: В водовороте века. Мемуары. Том 1
• Автор: Ким Сен
• Издательство: Издательство литературы на иностранных языках
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Мемуары Великого Вождя товарища Ким Ир Сена «В водовороте века».

Они охватывают период деятельности Ким Ир Сена с 1912 по 1945 год, и считаются неоконченными.

Лично Ким Ир Сеном написаны тома с 1-го по 6-й, а остальные два составлены на основе черновиков, найденных после смерти и записей его разговоров.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

КОРЕЯ, ПХЕНЬЯН

1993

---

Чтобы определить, чья позиция правильная, а чья — нет, и чтобы найти себе путь вперед, он начал изучать историю коммунистического движения раннего периода в нашей стране, его родословную и сектантские отношения. Он затратил на это немало времени, но это оказалось таким же занятием, что блуждать в лабиринте. Существовало множество разных сектантских организаций вроде партии из трех человек и фракции из пяти. Все группировки эти противостояли непримиримо, враждуя и ненавидя одна другую, а на деле между ними не было никакой существенной разницы ни в идейных позициях, ни в политических взглядах.

Чха Гван Су сказал, что он наблюдал в стране немало происков фракционеров, но инцидент в кафе «Рагян» был их кульминацией. Что тут произошло? Члены фракций Хваёпха и Пукпхунхвэпха проводили совещание в кафе «Рагян». А люди из фракции Сеульпха, недовольные сговором этих двух фракций, налетели на них, избили и тяжело ранили нескольких участников этого совещания. Раненые предъявили иск на хулиганов через японский суд. Спустя несколько дней люди из фракции Пукпхунхвэпха подвергли побоям членов фракции Сеульпха и тоже нанесли им тяжелые ранения. Тогда раненые этой фракции предъявили иск на этих насильников тоже через японский суд.

Такая сектантская грызня дошла до того, что все фракции, организовав каждая свою террористическую группу, противоборствовали одна с другой как настоящие противники.

«Как же могут разложиться до такой степени люди, которые вроде бы участвуют в коммунистическом движении?» — думал Чха Гван Су.

Он жаловался на них денно и нощно. И после глубокого раздумья покинул Сеул и прибыл в Маньчжурию. По его словам, он надеялся на то, что в Маньчжурии, недалекой от СССР, можно будет обнаружить линию, приводящую к Коминтерну, и найти новый путь коммунистического движения Кореи.

В Маньчжурии он столкнулся с декларацией общества Чоньухвэ (Общество верных друзей — ред.). В декларации фракционеры предлагали прекратить взаимную клевету друг на друга и вести открытые дискуссии для того, чтобы избавить корейское коммунистическое движение от сектантской борьбы. Они утверждали, что следует указать массам верный путь вперед, развернув теоретическую полемику. Но открытые дискуссии, предложенные в упомянутой декларации, были бы на руку не корейскому коммунистическому движению, а тайной полиции Японии.

После создания Коммунистической партии Кореи фракция Хваёпха, ведя сектантскую грызню против фракции Сеульпха, опубликовала в газете список 72 членов подготовительного комитета съезда деятелей массового движения, который она собиралась проводить. Это она сделала так с целью показать, что она сильнее других фракций. А на самом деле это означало, что фракционеры, ослепленные борьбой за захват гегемонии, откровенно передали японским империалистам список руководителей компартии. По этому списку японцы арестовали руководителей компартии в широком масштабе. В результате этой кампании арестов чуть ли не все деятели фракции Хваёпха были брошены в тюрьму.

Было ясно, какое будет последствие, если забыть этот урок и снова вести открытые дискуссии, как это предлагали фракционеры.

Чха Гван Су, сведущий в обстановке в Японии, осуждал декларацию общества Чоньухвэ, называя ее копией «доктрины Хукумото» — оппортунистического течения, возникшего внутри коммунистического движения в Японии.

Хукумото утверждал, что для восстановления партии нужно различать через «теоретическую борьбу» людей с чистым революционным сознанием и людей с нездоровой идеологией и объединить лишь «чистые элементы». Его предложение, раскольническое и фракционное, причинило большой вред рабочему движению в Японии.

Чха Гван Су махнул рукой на декларацию общества Чоньухвэ, составители которой проглотили целиком теорию Хукумото и даже скопировали ее фразы.

Разочаровавшись в преступных действиях фракционеров, он направился в Люхэ, решив стать учителем в деревне и жить спокойно, внедряя в сознание детей дух нации. Там он встретился с Чвэ Чхан Гором и по его рекомендации прибыл в Гирин.

Он признался, что, бродя под холодным дождем на чужбине, с нетерпением ждал появления правильной линии борьбы и руководителя, которые дали бы ему силу и надежду.

Подробно рассказав о своей биографии, он дрогнувшим голосом проговорил:

— Сон Чжу, сможем ли мы вести коммунистическое движение с взаимным доверием и товариществом? Без фракционности и драки за гегемонию!

В этой фразе прозвучал итог и урок его жизни — жизни человека, так долго бродившего по далеким чужбинам в поисках пути революции.

Я тоже крепко пожал его руку и с волнением сказал, что мы, представители нового поколения, не должны идти по раскольническому пути, как фракционеры, а должны тесно сплотиться единой мыслью и волею и продвигаться вперед по прямому пути революции.

Он без утайки, откровенно признался, о чем думал, когда Чвэ Чхан Гор рекомендовал ему меня. Узнав, что мы ведем в Гирине движение учащихся, он думал: «Невероятно, что этот ученик средней школы так глубоко освоил марксизм-ленинизм и так успешно ведет коммунистическое движение. Но проверю сам, какой он на самом деле».

Да ведь вначале и я считал этого общительного, шустрого и деятельного парня за завзятого молчуна.

Вскоре он стал членом нашего ССИ. Летом того же года я послал его в Синьаньтунь. Это была деревня, расположенная недалеко к западу от автомагистрали Гирин — Чанчунь, которую корейские патриоты хотели превратить в «идеальную деревню». Поселок этот был одним из очагов политического движения, созданных лишь в нескольких населенных пунктах корейцев в Маньчжурии. Дело воспитания жителей этой деревни в революционном духе позволило бы нам проложить первый канал, соединяющий нас с крестьянскими массами. Я хотел поручить это задание именно ему.

Когда я предложил ему поработать в Синьаньтуне, он глянул на меня недоуменно, мол, чего это он задумал.

— Я с трудом нашел линию движения и приехал из деревни в город. Зачем направляешь меня опять в деревню? — спросил он не то в шутку, не то всерьез и продолжал. — Иные развертывают движение в Сеуле, Токио, Шанхае и других крупных городах. И этим они еще не довольствуются, обращаются даже в Коминтерн, вертясь, как белка в колесе. А что же нам делать в таком узком месте, как эта деревушка?

Он отвергал старый метод движения, но сам еще не избавился от старых взглядов на наше движение.

— Ошибка думать, — говорю ему, — что революцию можно вести только в крупных городах. Нам следует идти и в город, и в деревню, во все места, где только живет народ. Абсолютное большинство населения нашей страны составляют крестьяне. Большинство корейцев в Маньчжурии тоже живет в деревне. Не пойдешь в гущу крестьянских масс — не поднимешь народ на борьбу за возрождение Родины, тогда немыслима даже победа коммунистического движения в нашей стране. Я тоже буду работать в деревне после окончания школы. Ошибочно также и думать, что авторитет коммунистов повышается только тогда, когда они ходят в Коминтерн. Коммунисты уважают Коминтерн потому, что дело рабочего класса носит международный характер и что рабочий класс может порвать цепь международного капитала своей международной сплоченностью. Когда мы будем активно бороться за выполнение своего национального и интернационального долга, тогда сможем и получить санкцию Коминтерна и приблизим долгожданный день возрождения Родины… Сейчас все так называемые деятели движения идут только вверх. От села в уезд, от него в Сеул, от Сеула в Коминтерн… Они полагают, будто сохранить авторитет и получить санкцию можно, только идя вверх. Нельзя же оторваться от масс и идти все вверх и вверх, мол, ведя революцию для пролетарских масс. Нет, мы должны идти вниз. Идем вниз, в гущу рабочих и крестьян.

«Идти не вверх, а вниз», — повторил он про себя серьезным тоном и погрузился в размышления. Немного погодя он ударил кулаком по столу и воскликнул:

— Это весьма серьезное открытие!

Появление Чха Гван Су пополнило ядро ССИ. Так сказать, наше движение приобрело знаменитого теоретика, способного тягаться по знаниям и с выдающимися личностями из верхушки Коммунистической партии Кореи.

С тех пор он делил с нами горе и радость в течение трех с лишним лет. Он внес немеркнущий вклад в развитие молодежно-ученического движения, ускорение процесса воспитания масс в революционном духе и закладку фундамента антияпонской вооруженной борьбы. Немыслимо в отрыве от имени Чха Гван Су революционное воспитание жителей Синьаньтуня, Цзяндуна, Цзяохэ, Гуюйшу, Калуня, Уцзяцзы, Люхэ и их окрестностей.

Сначала он участвовал в работе по революционному преобразованию сел корейских жителей окрестностей Гирина, потом он вместе с Ким Вон У, Ке Ен Чхуном, Чжан Вэйхуа, Пак Гын Воном, Ли Чжон Раком и Пак Чха Соком в работе по сплочению молодежи заселенных корейцами пунктов района Люхэ в Южной Маньчжурии, а также Калуня, Гуюйшу, Уцзяцзы и других районов центральной части Маньчжурии, сделав центром своей деятельности Гирин. В последний период своей жизни он участвовал в деятельности по созданию Антияпонской народной партизанской армии в Аньту.