Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 3

• Название: В водовороте века. Мемуары. Том 3
• Автор: Ким Сен
• Издательство: Издательство литературы на иностранных языках
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Мемуары Великого Вождя товарища Ким Ир Сена «В водовороте века».

Они охватывают период деятельности Ким Ир Сена с 1912 по 1945 год, и считаются неоконченными.

Лично Ким Ир Сеном написаны тома с 1-го по 6-й, а остальные два составлены на основе черновиков, найденных после смерти и записей его разговоров.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

КОРЕЯ, ПХЕНЬЯН

1993

---

Так, почему же он бичевал себя как командира, лишенного чувства долга, революционности и проницательной прозорливости? Что он хотел подчеркнуть тогда при подведении итогов боевых действий? Когда Хан Хын Гвон критиковал себя за близорукость, я, со своей стороны, с позиций его начальника, руководителя, извлек для себя серьезный урок из Мацуньской операции. Напрашивался вывод: чтобы наладить взаимодействие рот в соответствии с непрерывным изменением боевой обстановки, должен быть координирующий их действия командно-штабной аппарат, а для этого необходимо установить единую систему управления. Требования командиров — унифицировать командно-штабной аппарат, указывали, в конце концов, на необходимость установить стройную войсковую систему путем слияния всех отрядов АНПА.

Когда шли оборонительные бои, преследовавшие задачу сорвать зимние карательные операции противника, партизанские отряды, разбросанные по разным районам, воевали самостоятельно без какой-либо поддержки, без взаимодействия с флангами.

Можно взять, к примеру, бой в уезде Хэлун. Известно, что налет противника на партизанскую базу Юйланцуня начался в первые дни ноября 1933 года. Первая карательная операция, сдержанная мощными ударами партизан, слилась со второй трехдневной кампанией, которая началась только в конце ноября, Такой же была и вся картина боевых действий. Как показывают названные даты, вражеская операция в Юйланцуне примерно на полмесяца опередила атаку на Сяованцин. Если бы в сложившейся ситуации партизанские отряды других уездов, не вступавшие в бой, ударили бы по противнику с тыла, осуществляя принцип взаимодействия, то партизанскому отряду Юйланцуня легче было бы выстоять в боях. Почти такая же картина была и в уездах Яньцзи и Хуньчунь.

О чем говорит все это? Прежде всего о том, что должна быть единая система командования и соответствующий штабной аппарат, которые могли бы осуществлять централизованное управление партизанскими отрядами всех уездов и участков в условиях, когда противник в разные по времени периоды совершал налеты на партизанские районы. Только при их наличии можно было бы успешно координировать действия отрядов. Вот тогда-то и сработало бы на достижение успеха исключительно мощное оружие, имя которому — взаимодействие и взаимопомощь. Именно такой вывод подсказывал нам наш опыт хотя и с опозданием.

Однако подобные отношения действенного, активного сотрудничества не смогли сложиться между партизанскими отрядами, ибо к тому времени руководство ими осуществлялось через уезд и участок, где они располагались. Отсюда следовал вывод, что система командования партизанскими отрядами, практиковавшаяся в период зимних карательных операций противника, заключала в себе ограниченности, не соответствующие требованиям реальной действительности.

К тому времени направлять и координировать деятельность партизанских отрядов было поручено военным отделам парткомов различных ступеней. В первый период партизанского движения, когда в каждом уезде были только одна-две роты, боевые действия совершались в небольших масштабах. Стало быть, оправдывала себя и такая система руководства вооруженными силами, при которой основной единицей были уезд и участок.

Однако росли ряды партизанских отрядов, да и численность войск карателей поднялась до нескольких тысяч и даже десятков тысяч штыков. В этих условиях нельзя было вести только бои местного значения. Вообще боевые операции совершаются не по воле какой-либо одной из воюющих сторон. Противник, непрерывно наращивая свои силы, навязывал нам бои, и мы вынуждены были принимать его вызов.

Враги, собирая отовсюду в единый кулак свои вооруженные части — полки, бригады, дивизии, крупными силами атаковывали нас. Мы же, не объединив пока своих сил, не могли организовать взаимодействие на флангах. Поэтому вынуждены были разбросанно, располагаясь там и сям в ущельях, вести перестрелки с противником. Так что же, и впредь такими способами будем воевать? При рейде в крупный город или уездный центр мы собирали бойцов с тех или иных уездов и сосредоточенными силами били противника. А почему же в оборонительных боях нам воевать только по уездам и партизанским участкам? Такие вопросы я задавал себе и до и после Мацуньской операции.

Короче говоря, партизанское движение потребовало нового механизма, соответствующего его содержанию и размеру. Нам нужны были радикальные меры для вовлечения в единую систему разбросанных по уездам и участкам вооруженных отрядов. Самый короткий путь к реализации этого требования — объединение отрядов АНПА, переформирование их в крупную революционную армию.

Такая же картина была представлена и в письме командира 4-й роты, находившейся в Яоингоу. Он по уважительным причинам не мог участвовать в совещании по подведению итогов Мацуньской операции, поэтому ему пришлось прислать письмо в Мацунь, в котором изложены были итоги действий его роты. Письмо нам передал О Чжин У — ординарец того командира роты.

Подведя итоги боевых действий в Мацуне, я серьезно задумывался над вопросом слияния отрядов АНПА. По этой проблеме приходилось часто советоваться с Чу Чжином, Рян Сон Рёном и другими боевыми товарищами.

Однажды я был в доме Рян Сон Рёна, играл на гитаре. Побудило меня взяться за музыкальный инструмент не какое-то веселье или душевный покой. В ту пору душу мою бередило, прямо скажу, какое-то необычное уныние. Хотя Мацуньская операция и закончилась победой, но все же партизанский район, образно говоря, стонал от душераздирающих мучений. Были похоронены уже многие те, кто с нами всегда делил горе и радость. Да и на пепелищах, где сгорели последние стропила домов, действительно нелегко было снова поднять все из руин и созидать новую жизнь.

Хотелось поговорить с Рян Сон Рёном о военных делах, и я пошел к нему в гости. Кстати, он тоже с унылым настроением встретил меня. Видел я, что бывшему комбату очень тяжело было переживать обвинения в причастности к «Минсэндану», арест, которому он был подвергнут. Хорошо еще, что мы взяли его на поруки, и он с величайшим трудом избежал участи оставаться за решеткой. Но он все-таки не мог работать в прежней должности. Он совершал рейсы между Сяованцином и Лоцзыгоу, добывая продовольствие. Теперь он стал совсем молчаливым человеком, потеряв свою жену и мать при вражеском погроме.

Когда я заговорил о создании крупной революционной армии, он тут же обрадовался, загорелся небывалым энтузиазмом.

— Дело, думаю, в том, в какой форме, какими методами объединить отряды, — сказал Рян Сон Рён.

Он не сказал мне ни «за», ни «против», но уже самой постановкой вопроса о форме и методах формирования армии выразил свою решительную поддержку. Больше всего беспокоил его вопрос: как воспримут эту идею шовинистически настроенные люди, с головой ушедшие в борьбу против «Минсэндана»?

Его беспокойство было вполне оправданным. И это хорошо показывает, чем мучились, над чем ломали тог да головы корейские коммунисты. В этом заключалась особенность их деятельности — им приходилось продуманно и безошибочно преодолеть все трудности.

Да, это были такие времена, когда доминировала так называемая «интернациональная линия», приверженцы которой навязывали другим свою волю и определяли все вопросы коммунистического движения и национально-освободительной борьбы по собственному эталону и пониманию, когда под громкой вывеской «классовых интересов» и «международной солидарности» яростно оплевывали национальные традиции и стремления, приклеивая им ярлык «националистических перегибов». К тому же корейским коммунистам приходилось совершать революцию на чужой земле. И, естественно, коммунистам Кореи, право же, было нелегко проводить в жизнь собственную идею о создании самостоятельных вооруженных сил.

Проблему слияния отрядов АНПА и преобразования их в крупную революционную армию одобрил и Чу Чжин. Тогда я еще не успел закончить свои слова, как Чу Чжин — человек большой души, горячий по своему темпераменту, отчаянно жестикулируя, предложил объединить все отряды и воевать в крупных масштабах. Мне, собственно, очень понравилось именно его выражение «воевать в крупных масштабах». Такие великолепные слова можно было услышать только от Чу Чжина, этого, я бы сказал, настоящего мужчины, которого так оберегали и любили все корейцы Цзяньдао. «Если корейцы объединят вооруженные силы и создадут собственную революционную армию, — сказал он, — то их, возможно, обвинят в «амбициях к расширению круга интересов Кореи». Но не следует напрягать нервы и обращать внимание на такую чепуху. Надо набирать скорость в осуществлении задуманного».

Нашу идею поддерживал еще и Тун Чанжун. Он сказал, что главными инициаторами создания АНПА в Восточной Маньчжурии являются корейские коммунисты, абсолютное большинство состава этих вооруженных сил составляют корейцы, армия эта, хотя и создана на китайской земле, должна быть революционными вооруженными силами Кореи, призванными, в конечном счете, совершить корейскую революцию.