Уильям Голдинг - Повелитель мух

• Название: Повелитель мух
• Автор: Уильям Голдинг
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1969

«Голдинг рассказывает о том, как в середине XX века культ Беел-Зебуба, Вельзевула, один из древних культов, казалось бы, навсегда изжитых человечеством, неожиданно возникает и возрождается, растлевая своими кошмарами сознание английских школьников, оказавшихся в результате воздушной катастрофы на необитаемом острове в положении ватаги робинзонов».

Первый перевод на русский язык романа о мальчиках из церковного хора и Звере на необитаемом острове, опубликованный в 1969 г. в журнале «Вокруг света».

---

Снова появился Хрюшка и, усевшись на каменный край, стал с завистью глядеть на зеленое и белое тело Ральфа.

— Как ты пла-ва-ешь!

Ральф нырнул и поплыл под водой с открытыми глазами: песчаный край бассейна круто выпятился расплывчатым холмом. Ральф лег на спину, зажав нос, и золотистый свет, дробясь, заплясал на его лице. Хрюшка стоял с решительным видом и уже снимал шорты. Наконец он предстал в своей бледной и жирной наготе. Он на цыпочках зашел в бассейн с песчаного края, сел в воду по шейку и гордо улыбнулся Ральфу.

— А ты что, плавать не будешь?

— Я не умею. Мне не разрешали. Моя астма…

— Подавись ты со своей фи-гас-смой!

Хрюшка отнесся к этому со смиренным терпением.

— Как ты здорово плаваешь!

— Я научился, когда мне пять лет было. Папа научил. Он у меня капитан третьего ранга. А твой отец кто?

Хрюшка вдруг покраснел.

— Папа мой умер, — сказал он быстро. — И мама тоже… — Он снял очки и тщетно искал, чем бы их протереть. — Я жил с моей тетушкой. У нее своя кондитерская. Сластей было — ешь не хочу. А когда твой папа спасет нас?

— Как сможет, так и спасет.

Хрюшка поднялся, увлекая за собой струи воды, и, голый, стал Носком протирать очки. Единственным звуком, который доносился до них в знойном воздухе, был протяжный и однообразный рев бурунов у рифа.

— Как он узнает, где мы?

«Узнает, — думал Ральф, — потому что… потому что…»

— Ему скажут в аэропорту.

Хрюшка покачал головой, надел сверкающие очки и посмотрел вниз на Ральфа.

— Скажет кто? Разве ты не слыхал, что пилот говорил? Про атомную бомбу? Они там все погибли.

Ральф вышел из воды, стал перед Хрюшкой и задумался.

Хрюшка наседал.

— Ведь мы на острове — так?

— Я залезал на одну скалу, — задумчиво ответил Ральф. — Похоже, что это остров.

— Там все погибли, — продолжал Хрюшка, — а мы на острове. Никто и не знает, что мы здесь. И папа твой не знает, и никто не знает… — У него задрожали губы, и от влаги помутнели очки. — Так мы и будем здесь, пока не умрем.

При этих словах жара будто усилилась, навалилась невыносимой тяжестью, а лагуна засверкала так, словно хотела ослепить их своим блеском.

— Пойду за одеждой, — пробормотал Ральф. — Она там.

Он пробежался рысцой по песку, терпеливо снося немилосердие солнца, пересек платформу и нашел свою разбросанную одежду. Было удивительно приятно снова надеть серую рубашку. Затем он забрался на платформу и сел в зеленую тень на удобный ствол. Притащился Хрюшка: почти вся одежда была у него под мышкой. Он осторожно сел на ствол возле маленького утеса, смотревшего на лагуну, и по его телу запрыгали солнечные зайчики. Немного погодя он заговорил:

— Нужно найти остальных. Нужно что-то делать.

Ральф молчал. Вот, пожалуйста, коралловый остров. Укрытый от солнца, Ральф блаженно мечтал и не слушал зловещую болтовню Хрюшки.

— Сколько нас всех на острове?

Ральф пошел вперед и остановился возле Хрюшки.

— Не знаю.

Здесь и там по полированной глади воды лениво струился легкий бриз. Когда он достигал берега, пальмы шептались, и смазанные пятна солнечного света скользили по телам ребят и порхали в тени яркими крылатыми существами.

— Нужно что-то делать. Ральф, казалось, смотрел сквозь него. И тут до Ральфа окончательно дошло, что все то, о чем он догадывался, так и не осознавая полностью, существует на самом деле. Его губы раздвинулись в счастливой улыбке, а Хрюшка, отнеся ее на свой счет, засмеялся от удовольствия.

— Если это и впрямь остров…

— Что это там?

Ральф перестал улыбаться и показал на воду. Среди водорослей виднелось что-то кремовое.

— Камень, — сказал Хрюшка.

— Нет. Раковина.

— Верно! Это раковина. Я такую видел. У одного. Морской рог — так он ее называл. Бывало, как задудит в нее — тут же его мать выбегала. Эта раковина ужасно дорогая…

Под рукой у Ральфа оказалась тонкая пальма, накренившаяся над водой. Земля, слишком тощая и для такого деревца, вспучилась под его тяжестью, и оно должно было вот-вот упасть. Ральф выдернул деревцо и стал им ощупывать дно, и сверкающие рыбки метнулись в стороны.

— Смотри не разбей ее!

— Заткнись.

Изогнутым стволом пальмы Ральф осторожно проталкивал раковину через водоросли. Используя одну руку как опору рычага, Ральф другой рукой отжимал конец ствола вниз, пока из воды не поднялась кремовая раковина, и Хрюшка подхватил ее. Теперь, когда раковину можно было и потрогать, Ральф заволновался.

— …морской рог, он такой дорогой, — верещал Хрюшка. — Держу пари, если бы ты захотел купить его, нужны были бы деньги, деньги и деньги. Он висел на заборе в саду, и моя тетушка…

Ральф забрал раковину, и по его руке скатились капли воды. Раковина была темно-кремовая, кое-где линялая, розовая. Между острием, в самом кончике которого протерлась маленькая дырочка, и розовыми губами раструба было восемнадцать дюймов слегка закрученного перламутра, покрытого нежным рифленым узором. Ральф вытряхнул песок из раковины.

— …мычала в него, как корова, — продолжал Хрюшка. — И еще у моего приятеля были белые камни и клетка с зеленым попугаем. В камни эти он, конечно, не дудел, и он говорил… — Хрюшка умолк, чтобы перевести дыхание, и погладил блестящую игрушку, лежавшую на руках у Ральфа. — Ральф! — Тот поднял глаза. — Теперь мы можем всех созвать! И устроить собрание. Они придут, когда услышат нас. — Хрюшка сиял. — Ведь ты же это и хотел сделать?

— А как твой приятель дудел?

— Он вроде фыркал туда, — ответил Хрюшка. — Мне-то тетушка не разрешала — из-за астмы. Он говорил, нужно дунуть как-то отсюда, от самого низа, — Хрюшка прижал руку к брюшку. — Попробуй, Ральф, а?

Ральф недоверчиво приставил раковину к губам и дунул. Из раструба послышался шорох, и только. Ральф вытер с губ соленую воду и дунул еще раз, но раковина молчала.

— Он вроде фыркал.

Ральф поджал губы и выдохнул воздух струей — раковина отозвалась сиплым хрипом. Это так развеселило ребят, что Ральф, давясь от смеха, дул в нее еще несколько минут.

— Как-то отсюда, от самого низа.

Ральф сообразил, что от него требовалось, и выдохнул всей грудью, от живота. И раковина ожила. Густая, грубо взятая нота загудела под пальмами, разнеслась по лабиринтам леса и отразилась эхом от розового гранита горы. С вершин деревьев тучами поднялись птицы, что-то взвизгнуло и пробежало в зарослях. Ральф опустил раковину.

— Черт возьми!

После раковины его обычный голос показался шепотом. Ральф поднес раковину к губам, набрал сколько мог воздуху и дунул. Снова загудела та же нота, затем, когда он поднатужился, звук взметнулся на октаву выше и превратился в резкий пронзительный рев. Хрюшка что-то кричал, он был в восторге, его очки сверкали. Загалдели птицы, какие-то маленькие зверьки бросились врассыпную. Ральф задохнулся, звук съехал вниз, басовито ухнул и оборвался шуршанием.

Раковина, похожая на гладкий, блестящий бивень, молчала; лицо Ральфа потемнело; над островом стоял птичий гвалт и звенело многоголосое эхо.

— Держу пари, тебя было слышно и за сотню миль!

Ральф отдышался и выдул серию пронзительных звуков.

— Вот и первый! — воскликнул Хрюшка.

Среди пальм, примерно в ста ярдах по пляжу, показался ребенок. Это был русый крепыш лет шести, в изорванной одежде, весь перемазанный липкой мякотью диких плодов. Свои штанишки, приспущенные для вполне определенной цели, он так и не успел натянуть. Он спрыгнул с террасы — и штанишки спали до колен; он вышагнул из них и побежал к платформе. Забраться ему помог Хрюшка. А Ральф все дудел и дудел, пока из леса не послышались крики. Малыш сидел перед Ральфом на корточках и, задрав голову, смотрел на него смышлеными глазами. Когда малыш уверился, что делается нечто важное, на его лице появилось удовлетворенное выражение, и его розовый большой палец — единственно чистый — скользнул в рот. Хрюшка наклонился к малышу.

— Как тебя звать?

— Джонни.

Хрюшка пробурчал его имя себе под нос, потом выкрикнул для Ральфа, но тот и бровью не повел: он трубил. Упоенно глуша округу тупым ревом, он весь потемнел, и натянувшаяся на нем рубашка мелко дрожала от ударов сердца.

Теперь и на берегу стали заметны признаки жизни. Струившееся над пляжем марево скрывало в себе не одну дюжину детей; они сбредались за много миль, пробираясь к платформе по раскаленному белому песку. Три малыша — каждый не старше Джонни — появились пугающе близко, как из-под руки, выйдя из леса, где они объедались дикими плодами. Смуглый мальчик, пониже и помладше Хрюшки, раздвинул кусты, прошел по платформе и каждому улыбнулся приветливой улыбкой. Подходили все новые и новые. Видя в простодушном Джонни намек на то, что им следует делать, они рассаживались на упавшие стволы и ждали. Ральф продолжал выдувать короткие пронзительные звуки.