БЕННО ХЮБНЕР - ПРОИЗВОЛЬНЫЙ ЭТОС И ПРИНУДИТЕЛЬНОСТЬ ЭСТЕТИКИ

• Название: ПРОИЗВОЛЬНЫЙ ЭТОС И ПРИНУДИТЕЛЬНОСТЬ ЭСТЕТИКИ
• Автор: БЕННО ХЮБНЕР
• Жанр: Философия

Книга представляет собой критику априоризма в этике. По мнению автора, долженствование не предшествует хотению ни в случае отдельного человека, опосредованного и итерсубъективной сферой языка (Апель), ни вне человека (Хёсле) Сегодня этический дефицит компенсируется преимущественно эстети­чески: если истины уже не очаровывают, истиной становится очарование.Но тогда возникает вопрос, не основываются ли сам этос и этическое в эстетическом. Ведь этос и смысл могли контитуироваться лишь там, где людям с их мега-физической по­требностью казалось разумным расходовать себя ради Другого.Существование Другого,этоса как "обещания счастья" (la promesse du bonheur) было возможно лишь благодаря "счастью обещания" (le bonheur de la promesse), т.е., благодаря эстети­ческому феномену.

ISBN985-6329-40-X

---

Там, где есть ДРУГОЕ как ИСТИНА и ЭТОС, где Я обязано ДРУГОМУ, там, естественно, искусство тоже обя­зано ДРУГОМУ. Задача искусства (идеологического и ре­лигиозного) состояла и состоит в том, чтобы действо­вать в духе эстетики истины и очарования, эстетики

* Немецкое cлово Wahrnehmung (восприятие, ощущение) явля­ется сложносоставным: wahr (истинный) и nehmen (прини­мать, воспринимать), т. е. может быть переведено буквально в значении «принятие истинного». ** Чувственное восприятие (греч.).

[97]

соблазна посредством миметически-образного или символического изображения ДРУГОГО (образы Бога и религиозные мотивы, свастика, серп и молот) и во­обще посредством инсценирования ДРУГОГО и тор­жественного служения ему (в церквах и соборах с хо­ром и фимиамом, в политических выступлениях и мар­шах), почитания и прославления ДРУГОГО (Бога, вож­дя, политических идей), очарования людей как легко­верных реципиентов искусства посредством превращения ИДЕАЛЬНОГО в чувственно восприни­маемое. Это соответствует тому, что от Гегеля до Адорно считалось задачей идеалистической эстетики, а именно, в формулировке Гегеля, — привести идею к чувственному явлению. Не кто иной, как Гегель гово­рил о том, как выглядела бы явленная философская идея. При представлении ИСТИНЫ ДРУГОГО как КРАСОТЫ прежде всего речь идет о том, чтобы очаро­вать Я и посулами вознаграждения в виде радости трансценденции побудить его совершить то БЛАГОЕ, которого ДРУГОЕ требует от Я. И кто же, очарован­ный ДРУГИМ, околдованный imago*Бога или женщи­ны, не готов пойти в огонь и воду, пока еще длится оча­рование? Выбора нет, поскольку колдовское наважде­ние означает тотальное снятие скуки, негацию экзис­тенциальной апории, необоснованности выбора; оно — счастье.

Итак, каким же образом оказывается возможным то, что искусство вступает на место религии? Как оказыва­ется возможным то, что искусство служит эрзацем ре­лигиозного волшебства, само становится религией? Как метафизическо-этический дефицит может быть ком­пенсирован благодаря эстетике? Для религиозной веры как чего-то психического, эмоционального содержание

*Образ, подобие (лат.).

[98]

безразлично. Ей все равно, верит человек в христианс­кого или иудейского Бога или же в Aliadooh.Содержа­ния обусловлены стечением обстоятельств, с семиоти­ческой точки зрения они — просто имена, звуки, вне­дряющиеся в душу. Но если содержание для веры без­различно, а форма, эмоциональность существенны, тог­да эмоциональные события могут происходить и без содержания, без истины, тогда душа может приводить­ся в движение и без Бога, а именно благодаря искусству, художникам. «Эстетические ценности, — говорит Вельш, — имеют смысл в качестве воодушевляющих»27. После того как разум, просвещение, враги всякого колдовства, развеяли чары ДРУГОГО, Я не обязано больше никакому ДРУГОМУ как своему обольстите­лю и скорее трансцендирует более успешно, находится в движении к НИЧТО. Следовательно, оно уже не напол­няется счастьем трансценденции, когда из-за мета-фи­зической нуждаемости ему все-таки приходится поки­дать свое Я, когда «лучше хотеть ничего, чем ничего не хотеть» (Ницше); ему приходится самому зачаровывать себя, чтобы порождать в себе трансценденцию, психи­ческое возбуждение, экстаз. Лишь поскольку ЭТОС как трансценденция к ДРУГОМУ сбывается с мета-физи­ческой точки зрения только ради психической транс­ценденции, ради психического возбуждения, а психи­ческая трансценденция, эк-стаз, чарующая взволнован­ность ДРУГИМ есть эстетика (и в смысле эстетики вос­приятия, и в смысле эстетики воздействия), постольку непосредственное производство эстетики способно ком­пенсировать недостаток этоса. Человеку, не побуждае­мому более ИДЕЯМИ, де-проецированному на свое Я, приходится приводить себя в движение посредством чувств. По выражению Ницше, это — низвержение иде­ализма в сенсуализм. Нигилистическое Я, не руково­димое более ИДЕЯМИ и репрезентациями, позволяет

[99]

себе соблазняться лежащими на поверхности раздражи­телями мира явлений, редуцируемого к чувственной ма­териальности. « Почему мы не идеалисты? — Прежде фи­лософы опасались чувств. Не слишком ли мы забыли эти опасения? Сегодня все мы — настоящее и будущее философии — сенсуалисты не в теории, а на практи­ке...»28

Примечания

1 Schopenhauer A. Sämtliche Werke. Bd. 1. S. 406

2 Nietzsche F. KSA. Bd. 15. S. 135.

2 Ibid.

2 Ibid. S. 155.

2 См. прим. 27.

2 См.: Heidegger M. Warum bleiben wir in der Provinz? // Kampfblatt der Nationalsozialisten Oberbadens: Der Alemanne. -März, 1934. № 1.

7 Heidegger М. Metaphysik. Tübingen, 1953. S. 38.

2 См.: Bohrer K. H. Die Grenzen des Ästhetischen // Die Zeit. 1992. № 34, 4, 9. S. 56.

2 Reuther H. Serie oder verbilligte Magie? Vorläufige Unmöglichkeit einer industriellen Kunstproduktion // Wedewer R. (Hg.) Kunst als Flucht Flucht als Kunst. Zur Kritik künstlerischer Ideolo­gien. Opladen, 1971. S. 145.

10 Cм.:Bense М. Aesthetica: Einführung in die neue Ästhetik. - Baden-Baden, 1982.

11 На конгрессе «Актуальность эстетического».

12 Lyotard F Philosophie und Malerei im Zeitalter ihres Expcrimentierens. S. 32.

13 «Делает неважно что», — слона Тьерри де Дюва па конгрессе «Ак­туальность прекрасного».

14 Из доклада Вольфганга Вельша «Эстетическое - ключевая ка­тегория нашего времени?» на конгрессе «Актуальность эстети­ческого».

15 Из высказывания Михаеля Ширнера па конгрессе «Актуаль­ность эстетического».

16 Moritz K. P. Fragmente aus dem Tagebuch eines Geistersehers. — Stuttgart, 1968. S. 147.

[100]

17 «Bungee jumping — вопрос эстетический... прекрасные ощу­щения» (Из доклада Деррика де Керикове на конгрессе «Ак­туальность эстетического»).

18 См.: Messner R. Jeder Berg in zerstörter Traum (Gespräch mit Andre Müller) // Die Zeit. 1960. № 6. S. 5.

19 См.: Vattimo G. Die transparente Gesellschaft. Wien. 1992. S 74.

20 К фразе: «Прогресс: не знаем мы куда, а потому спешим туда» Эпиграф из: Hübner В. El hombre de-proyectado y otros ensayos. Zaragoza, 1991. Р. И.

21 Baudrillard J. Laßt Euch nicht verführen! Berlin, 1983. S. 141.

22 См.: Kierkegaard S. Entweder/Oder. Köln-Düsseldorf, 1969. Bd. 1. S. 323.

23 Здесь тот случай, когда определенные эстетические образцы, эти­кетки в качестве эстетического Другого оказывают на Я прину­дительное действие. Я называю это этосом эстетики. Когда человека уже не определяют идеи и содержания, тогда содер­жанием становится форма, формальное.

24См.: Gugenberger E., Schweidlenka R. Mutter Erde Magie und Politik. Zwischen Faschismus und neuer Gesellschaft. Wien, 1987.

25 См.: San Agustin. Confesiones. Madrid, 1994. Р. 340 f. Fruilio -наслаждение, отрада (лат.).

26 Marx K. Texte zu Methode und Praxis. - Leck/Schleswig, 1966. Bd. l.S. 11.

27 Welsch W Ästhetisches Denken. S. 14.

28 Nietzsche F. KSA. B. 3. S. 623.

[101]

ОБОСНОВАНИЕ ЭТИЧЕСКОГО В ЭСТЕТИЧЕСКОМ

Итак, если эстетика (в смысле эстетики воздействия, психической аффектации, экстаза, волнения) может компенсировать негацию этоса, то возникает уже не раз сформулированный вопрос: нельзя ли обосновать этос в эстетике или в эстетическом? Не может ли быть так, что Я способно существовать только для Другого и ради ДРУГОГО (Бога, отечества, общества, какой-то пробле­мы), поскольку оно изначально хочет приращения в ка­честве Я, поскольку стремится трансцендировать свое Я к Другому, так что может существовать и действовать только ради своей Я-трансценденции, ради эк-стаза по­средством идентификации с Другим, ради ДРУГОГО? И не превращается ли Я в alter из-за эгоцентробежности, становясь, таким образом, способным действовать альтруистично? Иначе, если в нем не заложена потреб­ность растрачивать себя для Других, как можно было бы объяснить то, что человек ради других жертвует со­бой и что жертва или даже самопожертвование выра­жает, пожалуй, наиболее глубокую его эк-зистенциальную сатисфакцию? Никто не делает чего-то напрасно, ни для чего и ни за чем, хотя иногда может показаться, будто меркантильная логика утрачивает свою силу. Так может казаться из-за многочисленных примеров герои­ческого идеализма, но кажимость возникает лишь отто­го, что меркантильная логика функционирует не на од­ном, а сразу на многих уровнях, благодаря чему суще­ственно разнящееся может взаимно обмениваться на компенсационной основе: материальное на нематериаль­ное, физическое на метафизическое, чувственно-прехо-

[102]

дящее на спиритуалистически-вечное, деньги на чувства, страстные порывы на цели, а богатства мира, в том числе и собственная физическая жизнь, на ордена, почести, сла­ву. А также, если угодно, каузальность -на телеологию. Решающим при promesse du bonheur*оказывается не столько исполнение обещанного счастья (кто его может гарантировать?), сколько вызванные обещанием иллюзии, bonheur de la promesse**.Они являются чем-то психи­ческим, эстетическим, эмоционально-трансцендентным, а как таковые — чем-то настоящим и возвышающимся над мгновением, и многие готовы платить за них, не ску­пясь. Шансы вытянуть счастливый билет минимальны, однако многие регулярно проигрывают все свое состоя­ние в надежде и ради надежды на счастье. Ведь надежда на счастье — это счастье надежды. Без компенсации жертв и пота, аскетизма и лишений психическо-эстетической валютой, человек никогда не создал бы ничего великого, культуры вообще.