Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного

• Название: От Белого моря до Черного
• Автор: Алексей Стражевский
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Публицистика
• Год: 1962

А. Стражевский знаком советскому читателю по увлекательной повести «Истина стоит жизни», посвященной путешественникам по Африке. Эта новая книга тоже рассказывает о путешествии, но уже не по дальним странам, а по нашей родной земле. Автор проехал за рулем автомобиля через всю Русскую равнину — от Архангельска до Новороссийска. Его спутником был молодой кинооператор Ю. Сокол.

В книге даны зарисовки природы Европейской России, описан труд советских людей в различных отраслях народного хозяйства, затронуты некоторые экономические и общественные проблемы. Книга дает наглядное представление о богатстве, красоте и многообразии севера, центра и юга России. Вместе с тем это живой путевой репортаж, полный интересных наблюдений и занимательных эпизодов.

---

Но все же вы знаете: это море, ему нет края, по нему из дальних стран пришли корабли, что стоят вон там у причалов, оно живет своей, ему одному доступной жизнью всеутешающего покоя и всегромящих бурь…

Город расположен подковой вокруг бухты. По восточную ее сторону — цементные заводы, мимо них идет дорога в Геленджик и дальше на Туапсе и Сочи. Из труб заводов непрерывно валит серовато-белый дым (впрочем, «дым» — это название условное, а что тут действительно валит, мы узнаем позже).

Порт находится в глубине мешка Цемесской бухты. В самой восточной его части сосредоточены цементные пирсы. Новороссийск не только один из главных центров производства цемента, но и крупнейший порт по его вывозу. Далее вдоль берега размещаются торговый порт, пассажирский, лесной. Конечно, Новороссийский лесной порт не идет в сравнение с Архангельским по объему своих грузовых оборотов, но все же ему принадлежит важная хозяйственная роль. Через него вывозят особо ценные сорта древесины, добываемой в горах и предгорьях Кавказа, — дуб, бук, самшит и тис. Порядок в порту такой же, как в Соломбале: те же домики-штабеля, те же улицы между ними, только все в уменьшенном масштабе. Однако и здесь можно увидеть автомобиль на ходулях — автолесовоз.

Жилая и деловая часть города расположена на западной стороне бухты. Обычно приморские города в гористой местности вытянуты вдоль побережья, их главные улицы проходят внизу, а остальные концентрическими ярусами взбираются все выше в горы. Такова в принципе и структура Новороссийска, однако горы вокруг него невысоки и пологи, особенно на западе, поэтому классического амфитеатра он не образует. В отличие от некоторых приморских городов и курортов Крыма, где набережная служит главной улицей, в Новороссийске, как, впрочем, и в большинстве городов Кавказского побережья, главная улица проходит отступя от моря один или два квартала. Она широка и красива, эта улица, с ее многоэтажными домами, магазинами и отличной вместительной гостиницей. Все здесь воздвигнуто на месте послевоенных руин.

В Новороссийске мне приходилось бывать года два с половиной назад. С тех пор город изменился до неузнаваемости. Именно в эти годы закончилось его восстановление, достроены лучшие здания, благоустроены улицы. У набережной разбит широкий сквер, в центре которого горит неугасимый огонь, пламенеющий памятник жертвам исторических боев… Хотя город и не курортный, он стал привлекательным и нарядным, под стать знаменитому Сочи.

Но самое поразительное не в этом. Раньше в Новороссийске на всем лежал слой белой пыли — неизбежного, казалось, спутника цементного производства. Она покрывала крыши домов, тротуары, листья деревьев. В сухую погоду малейшее дуновение поднимало ее в воздух, а ветры в Новороссийске не редкость, и она забивала вам ноздри, от нее першило в горле… И вдруг пыли не стало. Я нарочно присматриваюсь ко всяким поверхностям, трогаю пальцем зелень — изредка обнаружишь едва заметный налет. А ведь раньше трудно было пройти, чтобы не испачкаться! Что же произошло? Постараюсь выяснить, когда пойду на цементные заводы.

Новороссийский цемент

Цементная промышленность стоит на первом месте в экономике Новороссийска и его ближайшей округи. У нее есть своя история, в которой немало героических страниц. Недаром новороссийским цементникам посвятил Федор Гладков свой знаменитый роман.

Старейший цементный завод, носящий ныне имя «Пролетарий», был основан в 1883 году. Вскоре рядом возник другой завод — сырья было в достатке. Тут заводчики смекнули, что может присоединиться и третий! Они скупили всю землю на побережье, стали там помаленьку вести виноградарство и садоводство, но в общем землю использовали кое-как, ибо основной целью было не допустить конкурентов. Но и те не дураки, они стали строить заводы в горах, сложенных такими же мергелями. Так появились цементные заводы вдали от моря — в Гайдуке, Верхне-Баканском и других пунктах. Однако эти заводы были слабее и менее удобно расположены. Некоторые из них по нерентабельности закрылись.

Ныне существуют четыре завода — два в Новороссийске и два в горах по дороге к нему. Они объединены комбинатом, в руках которого находятся еще два шиферных завода, а также добыча строительных материалов и мергеля, то есть сырья для производства цемента.

Цемент можно получить из различного материала, содержащего окислы кальция, кремния, алюминия, железа и магния. Но лучшими являются мел и мергель — первый из-за легкости размола, а второй благодаря природному содержанию почти в точности того состава, который нужен в цементе: при выработке цемента из мергеля требуются лишь минимальные добавки.

Новороссийский комбинат производит больше цемента, чем Индия, в мировой таблице он стоял бы где-то рядом с Италией и Японией. Новороссийск дает 60 процентов всесоюзного экспорта цемента, но доля этого экспорта в продукции комбината составляет всего лишь 6—7 процентов. С завода «Пролетарий» цемент по пневмонасосным трубам идет прямо на цементные пирсы.

Новороссийские заводы «Пролетарий» и «Октябрь» — крупнейшие в группе. Во время войны оба они были разрушены: линия фронта проходила как раз между ними. «Пролетарий» восстанавливался в старых контурах, но «Октябрь» решено было строить по совершенно новому проекту. В результате получился новый завод, оснащенный самым современным оборудованием и работающий по самой совершенной технологии.

На него-то нам и рекомендует направиться главный инженер комбината, с которым мы беседуем. Но прежде чем уйти, я спрашиваю, почему в городе стало значительно меньше пыли.

— Ах, меньше все же? — переспрашивает инженер с улыбкой.

— Да, заметно меньше, — подтверждаю я. — Вот, правда, белый дым из труб как валил, так и валит… Может быть, просто ветер сейчас не в ту сторону?..

— Нет, ветер нам мало помогает, — смеется наш собеседник. — Мы действительно поставили фильтры. А дым, который вы видите, вам только кажется, что он не изменился. Дело в том, что во вращающиеся печи поступает жидкая масса, а выходит из них обожженный продукт — клинкер. В процессе обжига вода испаряется, и пар идет в трубы. Так что наши трубы всегда будут «дымить» белым, даже если пылевых частиц в этом «дыме» совсем не будет. Но пока они все-таки есть, и, к сожалению, еще в немалом количестве.

— Никто до сих пор специальными фильтрами для цементной промышленности не занимался, — продолжает он, — и нам пришлось обойтись пока электродными фильтрами, применяемыми для настоящих дымов, например, на электростанциях, где топят угольной мелочью. Но ведь характер частиц другой — там они пластинчатые, а у нас шарообразные. Все же удается улавливать много пыли, которая возвращается в производство, — да, фильтры это не только борьба за чистоту воздуха, но и борьба с утечкой материала… Однако электрофильтры нас не удовлетворяют, и жителей города, разумеется, тоже. Мы хотим улавливать весь вынос, а жители — дышать совершенно чистым морским воздухом, как на курортах. Сейчас мы разрабатываем способ применения так называемых циклонов, а в дальнейшем надеемся, что научно-исследовательские и проектировочные учреждения создадут наконец специальный фильтр для цементной промышленности.

Завод «Октябрь» нам показывает молодой диспетчер Надежда Прокофьевна. Сырьевой цех — вон там, говорит она и смотрит не вверх, а на нас… Да, конечно, мы не пойдем туда. Просто грех было бы таскать по горам это хрупкое, нежное создание. Тем более, что мы представляем себе, что там происходит, ибо еще свежи впечатления от Студеновского карьера.

Из карьера камни попадают в дробилку. Грубо измельченный в ней материал идет по транспортеру в шаровую мельницу, где истирается железными ядрами внутри вращающегося барабана, а оттуда в цех сырого помола.

Здесь мельницы тоже представляют собой огромные продолговатые вращающиеся барабаны. В них поступает размолотый мергель, необходимые примеси и вода. В цехе не видно людей, только ремонтники хлопочут вокруг одного из агрегатов.

В отдельном помещении, за стеклянной перегородкой, находим дежурного машиниста Георгия Семеновича Антонова. Он уже немолод, голова с обильной проседью, на худощавом лице веточки морщин. С гордостью показывает Георгий Семенович свое хозяйство: большой стенд с приборами, отражающими и записывающими весь режим работы по каждому агрегату — расход воды, расход массы и ее плотность. Надо изменить — пожалуйста, чуть довернул пуговку прибора-регулятора, и расход увеличится или уменьшится. Старый машинист заводит меня с другой стороны, открывает задние стенки приборов, объясняет их устройство. А мне не до приборов, я любуюсь самим машинистом.

Сколько лет он провел в этом цехе, крутил рукоятки, налегал на рычаги, брал на ощупь тяжелую мокрую серую массу, сколько раз ломило косточки, когда приходил домой… И вот он толкует про приборы, с которыми успел подружиться, познал их до тонкости, до возможного каприза, и пользуется ими так же верно, как своей рабочей рукой. Да ведь это без малого инженер!