Амеде Ашар - В огонь и в воду

• Название: В огонь и в воду
• Автор: Амеде Ашар
• Издательство: Продается: въ С.-ПЕТЕРБУРГѢ. у Вольфа, Базунова, Шигина, Плотникова и друг. ВЪ МОСКВѢ; у Манухина, Соловьева, Прѣснова и у издателя И. В. Смирнова,1876.
• Жанр: Исторические приключения

Ашар Луи-Амедей-Евген. -

франц. журналист, романист и сценический писатель; род. в Марселе 23 апр. 1814 г., отправился в Алжир в 1834 г., в качестве компаньона одного сельскохозяйственного предприятия, в 1835 г. был начальником канцелярии префекта в департаменте Геро (Hérault), а с 1838 г. сотрудничал в разных журн. мелкой прессы. Известность доставили ему его: «Lettres parisiennes» — пикантные картинки из парижской жизни, появившиеся в фельетоне ультраконсервативного журнала «L'Époque», под псевдонимом Гримма. После февральской революции 1848 г. А., будучи сотрудником роялистского журнала «L'Assemblée Nationale», выпускал ежедневно «Courier de Paris», где писал резкие политические статьи, за которые был вызван на дуэль и тяжело ранен редактором «Corsaire» Фиорентино. Потом он опять исключительно принялся за беллетристику. Из множества его романов и повестей, весьма любимых публикой и выдержавших несколько изданий, можно назвать: «Belle rose» (1847 г.), «La chasse royale» (1849-50), «Les chateaux en Espagne», «La robe de Nessus» (1855), «La traite des blondes», «Histoire d'un homme» (1863-64), «Les fourches Caudines», «Les chaines de fer» (1866-68), «La vipère» (1869-73). Из воспоминаний об осаде Парижа им написаны: «Rècits d'un soldat» (l871), «Souvenirs personnels», «D'émeutes et de révolution» (1872). Он написал также несколько театральных пьес, как то: «Souvent femme varie», «Le jeu Sylvia», «L'invalide», «La clé de ma caisse» (1858 — 73); ум. 26 марта 1876 г. в Париже.

---

Отойдя отъ отеля и увѣрившись, что все идетъ хорошо, тряпичникъ прибавилъ незамѣтно шагу и направился на Маломускусную улицу, гдѣ надѣялся встрѣтить Кадура.

Когда онъ огибалъ Львиной улицы, онъ увидѣлъ мальчика, который первый разсказалъ имъ о бродящихъ у ихъ дома подозрительныхъ личностяхъ. Забавляясь волчкомъ, Угренокъ поглядывалъ во всѣ стороны. Замѣтивъ это, Коклико призадумался.

— Э! нашъ маленькій пріятель, сказалъ онъ, не станетъ даромъ играть такъ волчкомъ; кажется, надо его пораспросить.

Онъ подошелъ къ нему въ ту минуту, какъ мальчикъ вытягивалъ шею, чтобъ заглянуть за уголъ улицы вдаль.

— Ахъ! какъ хорошо, что вы вздумали переодѣться! сказалъ Угренокъ, едва не вскрикнувъ отъ радости.

— Есть, значитъ, новое?

— Еще-бы. Ваши непріятели стоятъ тамъ на часахъ. Они не сходятъ съ мѣста отъ самаго разсвѣта!

— А мой товарищъ?

— Большой черномазый, что ворочаетъ языкомъ десять разъ во рту, прежде чѣмъ заговоритъ? Онъ пришелъ… я успѣлъ его предупредить. Онъ задумалъ непремѣнно войдти домой…

— И вошелъ?

— Да, но черезъ заборъ сосѣдняго сада; перелѣзъ черезъ три или четыре стѣны; а потомъ тѣмъ же путемъ опять ушелъ.

— Настоящая кошка, этотъ Кадуръ! А теперь?

— Онъ здѣсь близко въ одномъ мѣстѣ, которое я знаю… я могу провести васъ къ нему… Дѣлайте только видъ, что ищете крючкомъ подъ стѣнами, и идите за мной издали. Куда я войду, войдите и вы тоже.

Угренокъ поднялъ свой волчокъ и принялся скакать впереди, какъ заяцъ по бороздѣ. Коклико шелъ сзади, посвистывая. Два-три человѣка, одѣтыхъ какъ рабочіе, ходили взадъ и впередъ. зѣвая передъ дверьми, но зорко поглядывая во всѣ глаза.

— Хорошо! я знаю, что это значитъ! сказалъ себѣ Коклико.

Войдя въ пустынный переулокъ, Угренокъ, прыгавшій все время, не оглядываясь назадъ, толкнулъ дверь кабака, стекла которой были завѣшаны грязными кусками красной матеріи, и проворно юркнулъ туда. Коклико вошелъ за нимъ послѣ и съ перваго же взгляда узналъ Кадура, хотя онъ тоже былъ переодѣтъ. Арабъ сидѣлъ передъ стаканомъ, до котораго не касался вовсе, положивъ локоть на столъ и опираясь головой на руку. Товарищъ сѣлъ рядомъ на той же скамейкѣ.

— Ну? спросилъ онъ, осушая стаканъ, стоявшій передъ арабомъ. Кадуръ обернулся; ни одинъ мускулъ на лицѣ у него не дрогнулъ.

— Наконецъ! сказалъ онъ въ отвѣтъ.

— Говори скорѣй! сказалъ Коклико; насъ ждетъ кто-то, кто сильно объ тебѣ безпокоится, между тѣмъ какъ я безпокоюсь объ немъ.

— Тогда и говорить нечего; пойдемъ.

— Дьяволъ, а не человѣкъ! сказалъ Коклико; у него языкъ нарочно для того и есть, чтобъ не говорить!

Кадуръ уже всталъ и, не отвѣчая, отворялъ дверь. Коклико увидѣлъ съ удивленьемъ, что онъ остановился передъ ручной телѣжкой, которой онъ было и не замѣтилъ и которая стояла у стѣны кабака. Арабъ молча надѣлъ ремень себѣ на плечи, сталъ въ оглобли и двинулся, везя телѣжку. Телѣжка была наполовину полна салату и прочей зелени. Ротъ его стянулся отъ беззвучнаго смѣха.

— Одна и та жа мысль! сказалъ себѣ Коклико: я тряпичникъ, а онъ — огородникъ.

Коклико пошелъ впередъ: Угренокъ бѣжалъ рядомъ съ нимъ. Въ концѣ улицы мальчикъ замедлилъ шагъ и, дернувъ его за полу, сказалъ:

— Послушайте, еслибъ я смѣлъ, я спросилъ бы у васъ обо одной вещи.

— Говори, мальчуганъ, я очень радъ найдти случай услужить тебѣ.

— Случай-то уже нашелся, продолжалъ Угренокъ, наматывая веревочку вокругъ волчка: если я пригодился вамъ на что-нибудь, потрудитесь сказать вашему господину, чтоздѣсь есть бѣдный мальчикъ, который бы очень хотѣлъ отдаться ему на всю жизнь.

— Значитъ, ни отца, ни матери? спросилъ Коклико, продолжая идти.

— Ни брата, ни сестры.

— Хорошо! я знаю кой-кого, кто былъ такимъ же, какъ и ты.

— Вы сами, можетъ быть!

— Я самъ, и потому-то именно объ тебѣ и не забудутъ… положись на насъ.

Черезъ полчаса послѣ этого короткаго разговора, продолжая — одинъ везти свою телѣжку, а другой — нести свою плетушку, не обмѣнявшись ни словомъ, ни взглядомъ, Кадуръ и Коклико пришли къ лавкѣ духовъ Бартолино. Коклико вошелъ первымъ, а Кадуръ за нимъ, въ узкій корридоръ, въ глубинѣ котораго Хлоя, стоявшая на караулѣ, ввела ихъ въ темную комнатку, гдѣ Гуго и принцесса Маміани сидѣли запершись.

— Вотъ и Кадуръ, сказалъ Коклико;.если можете, вырвать у него разсказъ о томъ, что онъ видѣлъ.

— Домъ караулятъ, отвѣчалъ арабъ; но можно войдти черезъ окно, когда нельзя черезъ двери. Я все выбралъ изъ шкафовъ. Платье, деньги, бумаги — все положилъ въ телѣжку.

— А сверху морковь и рѣпу, проворчалъ Коклико, потирая руки; почти такой же болванъ, какъ и я, этотъ бѣдняга Кадуръ!

— Значитъ, все спасено? спросилъ Гуго.

— Все.

— Теперь надо рѣшаться, объявилъ Коклико, дѣло ясное, что мы не можемъ вѣчно жить ни въ лавкѣ съ духами, ни въ отелѣ принцессы, не оставаться навсегда въ этихъ фиглярскихъ костюмахъ.

Принцесса смотрѣла на Гуго съ тревогой. Насталъ часъ окончательнаго рѣшенія.

Вдругъ Гуго ударилъ себя по лбу и спросилъ Кадура:

— Ты, должно быть, нашелъ между бумагами пакетъ, запечатанный пятью черными восковыми печатями?

— Разумѣется.

— Пойди, принеси его.

Кадуръ вышелъ.

— Мнѣ дозволено пустить въ ходъ это письмо только въ случаѣ крайней необходимости, продолжалъ Гуго, или крайней опасности.

— Увы! опасность грозитъ каждую минуту! сказала принцесса.

— Приходится, значитъ, прибѣгнуть къ этому талисману, который мнѣ дала мать моя, графиня де Шаржполь, въ минуту разлуки. Кто знаетъ? спасенье, быть можетъ, тамъ и заключается!

— Не сомнѣвайтесь; въ ваши лѣта развѣ можно считать все потеряннымъ?

Кадуръ вошелъ съ пакетомъ въ рукѣ.

Монтестрюкъ взялъ въ волненьи этотъ пакетъ, напоминавшій ему то счастливое, беззаботное время, отъ котораго отдѣляло его теперь столько событій. Онъ поцѣловалъ шелковую нитку, обвязанную вокругъ конверта руками графини, и разорвалъ верхній конвертъ; на второмъ, тоже запечатанномъ черной восковой печатью, онъ прочелъ слѣдующій адрессъ, написанный дорогимъ почеркомъ: графу де Колиньи, отъ графини Луизы де Монтестрюкъ.

— Бѣдная, милая матушка! прошепталъ онъ; мнѣ кажется, какъ будто вчера только она меня обнимала!

Онъ пересилилъ свое волненье и, поднявъ голову, продолжалъ:

— Ну! теперь я пойду къ графу де Колиньи и у него попрошу помощи и покровительства. Только не въ этомъ костюмѣ хочу я явиться къ нему: онъ долженъ помочь дворянину и я хочу говорить съ нимъ, какъ дворянинъ.

— Ба! сказалъ Коклико, мы ужь нотеряли счетъ глупостямъ! Одной больше или одной меньше — право ничего не значитъ!

Кадуръ не сказалъ ни слова и вышелъ опять. Онъ досталъ изъ телѣжки полный нарядъ, лежавшій подъ грудой капусты, и принесъ его графу, который въ одну минуту переодѣлъ снова. На этотъ разъ принцесса ужь не могла участвовать въ экспедиціи. Она должна была наконецъ разстаться съ тѣмъ, кому всѣмъ пожертвовала. Она встала, блѣдная, но твердая, и, протянувъ ему руку, сказала:

— Вы любили меня всего одинъ день; полагайтесь на меня всегда.

Скоро затѣмъ, закутанный съ ногъ до головы въ длинный плащъ, изъ-подъ котораго видны были только каблуки его сапогъ, конецъ шпаги и перо на шляпѣ, Гуго дошелъ благополучно до отеля Колиньи, а за нимъ подошли Кадуръ — огородникъ и Коклико — тряпичникъ.

Лишь только онъ вошелъ въ двери отеля, дворецкій остановилъ его: графъ де-Колиньи занятъ важными дѣлами и никого не принимаетъ.

— Потрудитесь доложить графу, что дѣло, по которому я пришелъ, не менѣе важно, возразилъ Гуго гордо, и что онъ будетъ самъ раскаяваться, если меня не приметъ теперь же: дѣло идетъ о жизни человѣка.

— Какъ зовутъ вашу милость? спросилъ дворецкій.

— Грифъ де-Колиньи прочтетъ мое имя на бумагѣ, которую я долженъ ему вручить.

— Ваша милость не повѣритъ-ли мнѣ эту бумагу?

— Нѣтъ! графъ де-Колиньи одинъ долженъ прочесть ее…. Ступайте.

Дворецкій уступилъ этому повелительному тому и, почти тотчасъ же вернувшись, сказалъ:

— Не угодно-ли войдти? графъ васъ ожидаетъ,

Гуго засталъ графа де-Колиньи стоящимъ передъ столомъ, заваленнымъ картами, планами, въ большой комнатѣ, освѣщенной высокими окнами, выходящими въ садъ, залитый свѣтомъ. У него былъ стройный станъ; красивое лицо его поражало выраженіемъ смѣлости и упорства; ни утомительные походы, ни заботы честолюбія не оставили ни малѣйшихъ слѣдовъ на этомъ лицѣ. Мужественный и ясный взоръ графа остановился на Гуго.

— Вы желали говорить со мной, и со мной однимъ? спросилъ онъ.

— Такъ точно, графъ.

— Вы, значитъ, думали, что принесенная вами бумага настолько важна, что, не зная меня и не желая себя назвать, вы сочли себя вправе настаивать, чтобъ я васъ принялъ немедленно?