Амеде Ашар - В огонь и в воду

• Название: В огонь и в воду
• Автор: Амеде Ашар
• Издательство: Продается: въ С.-ПЕТЕРБУРГѢ. у Вольфа, Базунова, Шигина, Плотникова и друг. ВЪ МОСКВѢ; у Манухина, Соловьева, Прѣснова и у издателя И. В. Смирнова,1876.
• Жанр: Исторические приключения

Ашар Луи-Амедей-Евген. -

франц. журналист, романист и сценический писатель; род. в Марселе 23 апр. 1814 г., отправился в Алжир в 1834 г., в качестве компаньона одного сельскохозяйственного предприятия, в 1835 г. был начальником канцелярии префекта в департаменте Геро (Hérault), а с 1838 г. сотрудничал в разных журн. мелкой прессы. Известность доставили ему его: «Lettres parisiennes» — пикантные картинки из парижской жизни, появившиеся в фельетоне ультраконсервативного журнала «L'Époque», под псевдонимом Гримма. После февральской революции 1848 г. А., будучи сотрудником роялистского журнала «L'Assemblée Nationale», выпускал ежедневно «Courier de Paris», где писал резкие политические статьи, за которые был вызван на дуэль и тяжело ранен редактором «Corsaire» Фиорентино. Потом он опять исключительно принялся за беллетристику. Из множества его романов и повестей, весьма любимых публикой и выдержавших несколько изданий, можно назвать: «Belle rose» (1847 г.), «La chasse royale» (1849-50), «Les chateaux en Espagne», «La robe de Nessus» (1855), «La traite des blondes», «Histoire d'un homme» (1863-64), «Les fourches Caudines», «Les chaines de fer» (1866-68), «La vipère» (1869-73). Из воспоминаний об осаде Парижа им написаны: «Rècits d'un soldat» (l871), «Souvenirs personnels», «D'émeutes et de révolution» (1872). Он написал также несколько театральных пьес, как то: «Souvent femme varie», «Le jeu Sylvia», «L'invalide», «La clé de ma caisse» (1858 — 73); ум. 26 марта 1876 г. в Париже.

---

Эти слова окончательно смягчили Орфизу.

— Если такъ, отвѣчала она, и если рѣшено, что вы даете намъ клятву въ повиновеніи, то мы соглашаемся допустить васъ въ наше общество.

Дать клятву никогда не затрудняло Цезаря. Онъ поклялся во всемъ, чего хотѣлось Орфизѣ.

— Вотъ ты и въ крѣпости, сказалъ кавалеръ де Лудеакъ: это для начала очень недурно. Теперь намъ остается только ждать помощи отъ случая, чтобъ крѣпость эта сдалась на капитуляцію.

Помощь эту, на которую Лудеакъ и Шиври разсчитывали оба, долженъ былъ привести имъ капитанъ д'Арпальеръ, за которымъ посланъ былъ въ Мецъ Карлилло. Весь вопросъ заключался теперь въ томъ, чтобъ капитанъ поспѣлъ во время — поддержать ихъ силой въ благопріятную минуту. При въѣздѣ въ городъ поставлены были лакеи; имъ разсказали подробно примѣты обоихъ итальянцевъ и велѣли немедленно донести, какъ только они появятся.

Недолго пришлось имъ дожидаться.

Какъ-то вечеромъ капитанъ, весь въ грязи, явился передъ Цезаремъ и Лудеакомъ въ сопровожденіи одного изъ часовыхъ.

— Наконецъ-то! вскричалъ Лудеакъ; я ужь начиналъ бояться…

— Чего? перебилъ капитанъ… что я не пріѣду? Плохо жь вы меня, знаете, если могли это подумать!… Куда я хочу ѣхать, туда и ѣду… Я не считалъ ни лѣсовъ, черезъ которые пробирался на прямикъ, ни рѣкъ, куда пускалъ коня вплавь, ни горъ, на которыя взбирался, ни болотъ, какія попадались на пути… и вотъ явился передъ вами. Товарищемъ у меня была жажда мести, а проводникомъ — злоба и ненависть…

— Вы знаете, сказалъ Цезарь, поспѣшившій его поблагодарить за усердіе, что мы должны быть каждую минуту готовы ѣхать дальше: прихоть графини де Монлюсонъ — законъ для насъ всѣхъ…

— А всѣмъ извѣстно, что прихоти приходятъ къ графинѣ де Монлюсонъ всегда вдругъ, внезапно, прибавилъ Лудеакъ.

— Ну, а если мы выѣдемъ такъ неожиданно, продолжалъ Шиври, то первый же переѣздъ приведетъ насъ въ мѣстность гористую усѣянную ущельями, гдѣ такъ легко встрѣтить кого-нибудь совершенно нечаянно…

— Если я хорошо понялъ, возразилъ капитанъ, то вы желаете, чтобъ я былъ готовъ дѣйствовать быстро?…

— При графинѣ де Монлюсонъ есть три или четыре лакея, хорошо вооруженныхъ и очень храбрыхъ: съ ними прійдется, вѣроятно, и подраться…

— У меня будутъ, такіе люди, что научатъ ихъ держать себя посмирнѣй… Но есть еще одна вещь, которой вы не знаете и которою однакожь пренебрегать вовсе не слѣдуетъ: къ графинѣ де Монлюсонъ спѣшатъ на помощь… О! успокойтесь, эта помощь является въ видѣ женщины… принцессы Маміани.

Лудеакъ встревожился. Откуда она ѣдетъ? Съ какой цѣлью? съ кѣмъ? Капитанъ разсказалъ со всѣми подробностями про свою неожиданную встрѣчу съ Паскалино у воротъ Меца, открывшую ему всѣ планы принцессы.

— Паскалино ужь не въ состояніи помѣшать намъ, прибавилъ онъ; а что касается до принцессы, то пустилась ли она въ путь, отказалась ли отъ своей поѣздки, чего я не думаю, или въ послѣднюю минуту не послала ли кого нибудь другаго, этого я хоть и не знаю, но во всякомъ случаѣ благоразуміе требуетъ, чтобы мы не теряли напрасно времени… завтра, до восхода солнца, я на беру себѣ отрядъ…

Въ сумерки, капитанъ Балдуинъ д'Арпальеръ и Карпилло отправились по кабакамъ Зальцбурга вербовать себѣ разныхъ бездѣльниковъ.

— Рыбаки, говорилъ капитанъ, закидываютъ обыкновенно удочку въ мутную воду, а нашей дичи мы наловимъ скорѣй всего въ такихъ притонахъ, гдѣ побольше бьютъ посуды…

Оба сообщника пришли скоро въ глухую часть города, гдѣ по трущобамъ кишѣла цѣлая толпа разнаго сброда. Его довольно было тогда по городамъ священной имперіи, особенно поближе къ границамъ; въ Зальцбургѣ недостатка въ немъ тоже не было.

Вниманье ихъ было привлечено красноватымъ свѣтомъ и хоромъ пьяныхъ голосовъ, выходившимъ изъ одной пивоварни, стоявшей въ углу на площади.

— Войдемъ-ка сюда, сказалъ капитанъ.

Карпилло толкнулъ дверь и они усѣлись передъ столомъ, на который дебелая служанка скоро поставила два большихъ стакана и кружку пива. Вокругъ нихъ, въ облакахъ дыма, шумѣла цѣлая толпа народа, одѣтаго въ самые разнообразные костюмы, кто въ лакейскій балахонъ, кто въ кроатскій доломанъ; весь этотъ людъ игралъ, чокался и распѣвалъ пѣсни. Тутъ были авантюристы всѣхъ странъ и дезертиры всѣхъ націй. Особый говоръ, составленный изъ всѣхъ языковъ свѣта, гудѣлъ подъ черными балками потолка; по угламъ раздавались взрывы хохота. При входѣ двухъ незнакомыхъ лицъ, все замолчало и обратило глаза на вошедшихъ.

— Вотъ такихъ-то именно лицъ намъ и нужно, шепнулъ капитанъ на ухо Карпилло.

Онъ вынулъ изъ кармана кошелекъ и съ силой бросилъ его на столъ; раздавшійся металлическій звонъ привлекъ вниманье всего общества. Человѣкъ десять привстали съ мѣста вдругъ, машинально, десять паръ рукъ оперлись на столы и десять паръ блестящихъ, хищныхъ глазъ жадно впились въ тяжелый кошелекъ.

— Гм! произнесъ Карпилло на ухо капитану, это все равно, что класть голову въ волчью пасть!

— Перестань… я знаю, чего хочу!..

И вставъ во весь свой огромный ростъ, онъ сильно хлопнулъ ладонью по столу и крикнулъ громкимъ голосомъ:

— Нѣтъ ли между вами храбрыхъ солдатъ, которые не прочь бы были заработать денегъ изъ этого кошелька? Кто хочетъ, выходи впередъ… Я скоро доставлю случаи.

Человѣкъ двадцать перепрыгнули черезъ скамейки и, опрокидывая кружки и стаканы, бросились къ столу, вскрикивая въ одинъ голосъ:

— Я хочу! и я! и я!

Великанъ съ цѣлымъ лѣсомъ остриженныхъ какъ щетка волосъ надъ низкимъ лбомъ раздвинулъ сосѣдей локтемъ и, протянувъ руку, какъ тигръ свою лапу, сказалъ:

— Можно съ горсть и такъ взять, пока представится случай отработать остальное.

Но какъ ни быстро было его движенье, капитанъ, зорко слѣдившій за всѣмъ своими рысьими глазами, предупредилъ великана и, схвативъ руку его своей желѣзной рукой, сдавилъ ее такъ сильно, что тотъ вскрикнулъ отъ боли прежде, чѣмъ успѣлъ дотронуться пальцами до кошелька.

— Пойми хорошенько, сказалъ капитанъ: дать — я даю, но красть у себя никому не позволяю.

Онъ выпустилъ руку великана, открылъ кошелекъ, вынулъ золотой и, положивъ его въ онѣмѣвшую руку, объявилъ:

— Тебя я возьму, если хочешь, но съ однимъ условіемъ, чтобы ты слушался.

— Десять тысячъ чертей! отвѣчалъ великанъ, ощупывая свою руку, да за такимъ капитаномъ я пойду, куда онъ прикажетъ!

Вся толпа почтительно поклонилась; тѣ, кто былъ поближе, сняли даже шапки.

— А вы, товарищи, продолжалъ капитанъ, вы тоже готовы идти за мной?

— Всѣ! всѣ!

— На тѣхъ же условіяхъ?

— Приказывайте; мы будемъ слушаться.

Высокій и худой человѣкъ съ лукавымъ и рѣшительнымъ видомъ выступилъ изъ толпы впередъ.

— Я парижанинъ и путешествую, чтобъ поучиться, сказалъ онъ; я принимаю ваше предложеніе, но прибавлю только одно условіе: гдѣ бы мы ни очутились, чтобъ повсюду было порядочное вино. Пиво мнѣ только пачкаетъ желудокъ, а вино напротивъ веселитъ меня и прочищаетъ мозгъ.

— А какъ тебя зовутъ?

— Пемпренель. Только чтобъ было вино, а остальное — мнѣ все равно…

— Бѣлое и красное, будешь пить что угодно.

— Хорошо! готовъ служить всякому, кто меня станетъ поить!

Капитанъ опять всталъ и, окинувъ взглядомъ всю толпу, указалъ пальцемъ тѣхъ, кто показался ему сильнѣй и рѣшительнѣй. Само собою разумѣется, Пемпренель попалъ въ число избранныхъ. Капитанъ сдѣлалъ имъ знакъ выстроиться у стѣны.

— Вы будете составлять главный отрядъ; остальные замѣнятъ тѣхъ неловкихъ, которые будутъ имѣть неосторожность попасть подъ пулю или наткнуться на шпагу… Всѣ вы позаботьтесь добыть себѣ хорошее оружіе…

Пемпренель улыбнулся, пошелъ въ уголъ комнаты и сильнымъ ударомъ ноги вышибъ гнилую дверь въ темный чуланъ.

— Неугодно ли взглянуть? сказалъ онъ капитану, показывая на полный выборъ разнаго оружія, наваленнаго на полу и развѣшаннаго по стѣнамъ.

— Вотъ наши обноски. Вступая въ залу Вѣнчаннаго Быка, мы обыкновенно закладываемъ ихъ хозяину, который поставляетъ намъ вино и живность до тѣхъ поръ, пока какой нибудь господинъ не возьметъ насъ къ себѣ на службу… Хозяинъ — и полный наслѣдникъ всѣхъ, кто погибаетъ въ стычкахъ,

— Должно быть, честный человѣкъ, проворчалъ Карпилло.

— И такъ, считая съ этого вечера, вы принадлежите мнѣ, а вотъ на что и покутить сегодня ночью, сказалъ капитанъ, бросая на столъ нѣсколько монетъ… Каждое утро собираться здѣсь и ждать моихъ приказаній… По первому сигналу — надѣвать казакины и цѣплять шпаги.

— Ура, капитану! крикнула вся толпа, бросаясь въ погреба и на кухню.

Капитанъ д'Арпальеръ поклонился величественно и вышелъ, провождаемый восторженными криками, отъ которыхъ дрожали закоптѣлыя стѣны Вѣнчаннаго Быка.

— Ты видишь, сказалъ онъ Карпилло, эти волки — что твои ягнята!