Амеде Ашар - В огонь и в воду

• Название: В огонь и в воду
• Автор: Амеде Ашар
• Издательство: Продается: въ С.-ПЕТЕРБУРГѢ. у Вольфа, Базунова, Шигина, Плотникова и друг. ВЪ МОСКВѢ; у Манухина, Соловьева, Прѣснова и у издателя И. В. Смирнова,1876.
• Жанр: Исторические приключения

Ашар Луи-Амедей-Евген. -

франц. журналист, романист и сценический писатель; род. в Марселе 23 апр. 1814 г., отправился в Алжир в 1834 г., в качестве компаньона одного сельскохозяйственного предприятия, в 1835 г. был начальником канцелярии префекта в департаменте Геро (Hérault), а с 1838 г. сотрудничал в разных журн. мелкой прессы. Известность доставили ему его: «Lettres parisiennes» — пикантные картинки из парижской жизни, появившиеся в фельетоне ультраконсервативного журнала «L'Époque», под псевдонимом Гримма. После февральской революции 1848 г. А., будучи сотрудником роялистского журнала «L'Assemblée Nationale», выпускал ежедневно «Courier de Paris», где писал резкие политические статьи, за которые был вызван на дуэль и тяжело ранен редактором «Corsaire» Фиорентино. Потом он опять исключительно принялся за беллетристику. Из множества его романов и повестей, весьма любимых публикой и выдержавших несколько изданий, можно назвать: «Belle rose» (1847 г.), «La chasse royale» (1849-50), «Les chateaux en Espagne», «La robe de Nessus» (1855), «La traite des blondes», «Histoire d'un homme» (1863-64), «Les fourches Caudines», «Les chaines de fer» (1866-68), «La vipère» (1869-73). Из воспоминаний об осаде Парижа им написаны: «Rècits d'un soldat» (l871), «Souvenirs personnels», «D'émeutes et de révolution» (1872). Он написал также несколько театральных пьес, как то: «Souvent femme varie», «Le jeu Sylvia», «L'invalide», «La clé de ma caisse» (1858 — 73); ум. 26 марта 1876 г. в Париже.

---

А запоздавшіе честные люди думали, что это ѣдетъ капитанъ со своимъ эскадрономъ, котораго государь ихъ епископъ посылаетъ на помощь къ императору Леопольду, вздыхали о грозящихъ Германіи бѣдствіяхъ, поспѣшали домой и набожно крестились, вспоминая о туркахъ.

Выѣхавъ за городъ, капитанъ д'Арпальеръ смѣло пришпорилъ своего коня и направился въ горы, лежащія на дорогѣ, по которой должна была проѣзжать графиня де Монлюсонъ. Въ этихъ горахъ онъ зналъ отличное тѣсное ущелье, будто нарочно созданное для засады.

XXXI Коршуны и соколы

Нѣсколько часовъ спустя послѣ выступленія этого молчаливаго отряда, графъ де-Шиври съ гордой улыбкой подавалъ руку графинѣ де Монлюсонъ, садившейся въ карету съ своей теткой, чтобы ѣхать по той же самой дорогѣ. Солнце вставало въ горахъ Тироля и освѣщало ихъ свѣжія вершины. Розовыя облака на небѣ внушали мадригалы Цезарю, который сравнивалъ ихъ нѣжные оттѣнки съ румянцемъ Орфизы и съ ея алыми губками.

— Взгляните, говорилъ онъ, небо улыбается вашему путешествію и утро окружаетъ васъ вѣнцомъ изъ лучей. Не вы ли сами заря, освѣщающая эти поля?

Хотя Орфиза, особенно съ нѣкотораго времени, чувствовала очень мало симпатіи къ высокомѣрной особѣ своего прекраснаго кузена, но все-таки она была женщина и эти любезныя рѣчи пріятно щекотали ей слухъ. Въ веселомъ расположеніи духа она простилась съ живописнымъ Зальцбургомъ, оставшимся за ними въ туманной дали.

Веселости этой однакожь не раздѣлялъ довѣренный человѣкъ, распоряжавшійся ихъ путешествіемъ. Слышанное имъ въ Зальцбургѣ разсказы о свирѣпыхъ татарахъ, грустный видъ пустынной мѣстности — все внушало ему печальныя мысли. Передъ отъѣздомъ, Криктенъ попробовалъ отговорить графиню; она только посмѣялась надъ его страхомъ.

— Ну! сказалъ себѣ честный слуга, теперь мнѣ остается только поручить свою душу святымъ угодникамъ и исполнить свой долгъ, какъ слѣдуетъ.

И онъ смѣло поѣхалъ впередъ въ головѣ поѣзда.

Графъ де Шиври ѣхалъ верхомъ у дверцы кареты и обмѣнивался взглядами и довольными улыбками со своимъ другомъ, кавалеромъ де Лудеакомъ, который восхищался прелестными видами окрестностей. Никогда еще не бывалъ онъ въ такомъ восторгѣ отъ красотъ природы. Вѣковые лѣса, шумящіе водопады, улыбающіяся въ тѣни деревьевъ долины, снѣговыя горы, висящіе на гребнѣ скалъ древніе замки — все это вырывало у него крики удивленія. Стада и хижины его трогали. Онъ не былъ ужь придворнымъ, онъ былъ пастушкомъ. Орфиза, слушая его, улыбалась и сравнивала его съ Мелибеемъ.

— Смѣйтесь, сколько угодно, возражалъ онъ, а я чувствую, что мое сердце расширяется! Богъ съ нимъ съ этимъ воздухомъ, которымъ мы дышемъ въ дворцахъ! Невозможно, чтобъ поѣздка, начатая при такихъ очаровательныхъ условіяхъ, не привела къ чуднымъ результатамъ!… Я, по крайней мѣрѣ, увѣренъ, что счастье ждетъ насъ на поворотѣ дороги!

— Васъ или меня? спросила Орфиза.

— О! счастье будетъ настолько любезно, что обратится прежде всего къ вамъ — и этимъ оно только докажетъ свой умъ.

— А въ какомъ же видѣ оно появится? продолжала Орфиза, забавляясь шуткой.

— Это знаетъ? въ видѣ прекраснаго кавалера или принца прелестнаго, окруженнаго свитой пажей и конюшихъ, который предложитъ вамъ слѣдовать за нимъ въ очарованное царство.

— Гдѣ поднесетъ мнѣ, не правда ли, корону и свое сердце?

— Признайтесь однакожь, графиня, что лучше этого онъ ничего и не можетъ выдумать.

Въ эту самую минуту, когда графиня де Монлюсонъ весело болтала, а дорога углублялась въ горы и въ лѣса, принцесса и маркизъ де сент-Эллисъ узнали, что рано утромъ она выѣхала изъ Зальцбурга.

Забывъ объ усталости, принцесса бросилась во дворецъ епископа, назвала себя стоявшему въ караулѣ офицеру, пробралась въ собственные покой его преосвященства и вышла оттуда, добившись всего, чего хотѣла, т. е. конвоя изъ смѣлыхъ и рѣшительныхъ солдатъ. Ее мучило мрачное предчувствіе.

— Теперь ужь мало догнать ее, сказала она маркизу, надо ее спасти… Дай Богъ, чтобъ мы не опоздали!

Изъ свѣдѣній, собраннныхъ въ гостинницѣ, гдѣ останавливалась графиня де Монлюсонъ, было очевидно, что графъ де Шиври опередилъ ихъ четырьмя или пятью часами. Конный отрядъ могъ еще, прибавивъ рыси, вернуть часть потеряннаго времени, но успѣетъ ли онъ догнать путешественницъ? Кромѣ того, принцесса узнала еще, что ночью видѣли, какъ другой отрядъ, тоже конный, выѣзжалъ изъ города по той самой дорогѣ, по которой поѣхала послѣ Орфиза съ теткой. Примѣты командира этого другаго отряда такъ сильно напоминали авантюриста, встрѣченнаго маркизомъ де Сент-Эллись въ Мецѣ, что онъ не могъ этого не сообщить принцессѣ.

— Никакого больше сомнѣнья! засада! вскричала принцесса. Въ эту самую минуту, бѣдная Орфиза уже, мажетъ быть, попалась въ нее!

— А вамъ бы въ самомъ дѣлѣ было больно, еслибъ ее похитили?

— Я останусь неутѣшной на всю жизнь!

— А между тѣмъ однакожь вы избавились бы отъ соперницы!… Чѣмъ больше я думаю, тѣмъ меньше тутъ что-нибудь понимаю… Что жь у васъ за сердце, въ самомъ дѣлѣ?

— Сердце любящей женщины, очищенной страданіемъ отъ всякаго эгоизма!

— И вы хотите, чтобъ я не обожалъ васъ?

— Обожайте, но только спасите ее!

— Ну, принцесса, надо, видно, прибѣгнуть къ талисману, сокращающему всякія разстоянія и отворяющему всякія двери.

Съ кошелькомъ въ рукѣ, маркизъ обратился къ командиру конвоя, даннаго имъ епископомъ. Хотя онъ и служилъ князю церкви, но былъ старый и опытный солдатъ. Онъ подумалъ съ минуту.

— Пять-шесть часовъ времени, сказалъ онъ, это какихъ-нибудь пять-шесть миль въ гористой сторонѣ по сквернымъ дорогамъ. Значитъ, надо взять на-прямикъ и не для того, чтобъ догнать карету, а чтобъ опередить ее. Ну, а я знаю именно такую тропинку, что часа черезъ два мы будемъ въ томъ самомъ ущельи, гдѣ должна ждать засада, если только она есть въ самомъ дѣлѣ.

— Такъ ѣдемъ же скорѣй! вскричалъ маркизъ, и сто пистолей попадутъ тебѣ въ карманъ, если выгадаешь еще полчаса изъ тѣхъ двухъ, о которыхъ говоришь!

Черезъ двѣ минуты, весь отрядъ вступалъ, при самомъ выѣздѣ изъ Зальцбурга, на тропинку, которая вилась узкой лентой по склонамъ горъ и спускалась въ тѣсныя ущелья. Обѣщанье маркиза удвоило усердіе конвойныхъ; у коней будто выросли крылья. Несмотря на непроходимую почти мѣстность, они быстро подвигались впередъ, одинъ за другимъ. Принцесса Маміани пустилась тоже съ ними и подавала всѣмъ примѣръ храбрости, не пугаясь ни глубокихъ рытвинъ, ни шумящихъ потоковъ, черезъ которые надо было переправляться въ бродъ, по скользкимъ камнямъ.

— А что, мы выгадаемъ полчаса? спрашивала она время отъ времени у проводника.

— Выгадаемъ, да еще нѣсколько минутъ лишнихъ, отвѣчалъ онъ, И какъ только встрѣчалось мѣсто поровнѣй, хоть и поросшее густымъ верескомъ, онъ пускалъ своего коня вскачь.

Случалось иногда, что принцесса, увлекаемая нетерпѣньемъ, обгоняла его.

— Быть любиму подобной женщиной и не любить ея, — что за болванъ однакожь мой другъ! ворчалъ маркизъ про себя.

Наконецъ они вобрались на вершину горы, спускавшейся крутымъ, заросшимъ кустарниками, склономъ въ мрачное ущелье, сжатое между двумя стѣнами сѣроватыхъ скалъ. Вдоль самой дороги, которая вилась внизу, яростно гаумѣлъ бѣлый отъ лѣны потокъ.

— Вотъ оно! сказалъ проводникъ, указывая пальцемъ на глубокое ущелье.

Оно было пустынно и тянулось черной змѣей въ густой темнотѣ. Солдатъ взглянулъ на солнце, лучи котораго не достигали еще до этой ямы.

— Когда спустимся внизъ, сказалъ онъ, полчаса будетъ выгадано.

Въ то время, какъ принцесса Маміани и маркизъ де Сент-Эллисъ спускались, вслѣдъ за проводникомъ, по крутому обрыву высокой горы, карета графини де Монлюсонъ въѣзжала въ ущелье.

Дикій видъ его привлекъ ея вниманье. По обѣ стороны дороги, скалы поднимались высоко двойной стѣной, а внизу несся еще болѣе, стѣсняя дорогу, бѣшеный потокъ, клубясь и пѣнясь между кучами камней. Тамъ и сямъ цѣплялись ели по скатамъ изрытой дождями скалы и вѣтеръ шумѣлъ ихъ вѣтками, нарушая тишину безмолвнаго ущелья. На вершинѣ голой скалы высились развалины зубчатой башни. Лошади ступали медленно. Несмотря на полуденный часъ, дорога оставалась въ густой тѣни.

— Мнѣ кажется, сказала Лудеаку Орфиза, привыкшая къ плоскимъ берегамъ Луары и видѣвшая теперь въ первый разъ эти суровыя горы и дикія ущелья, — мнѣ кажется, что если рыцарь, о которомъ вы говорили, существуетъ не въ одномъ вашемъ воображеніи, онъ нигдѣ не найдетъ болѣе удобнаго мѣста для своихъ смѣлыхъ подвиговъ.

— Могу васъ увѣрить, возразилъ Лудеакъ, что если-бы мнѣ суждено было сдѣлаться атаманомъ разбойниковъ, то я именно здѣсь выбралъ бы себѣ притонъ.

— Вы заставляете меня дрожать отъ страху со всѣми вашими разсказами, сказала старая маркиза д'Юрсель: ждать опасности — значитъ накликать ее…