Амеде Ашар - В огонь и в воду

• Название: В огонь и в воду
• Автор: Амеде Ашар
• Издательство: Продается: въ С.-ПЕТЕРБУРГѢ. у Вольфа, Базунова, Шигина, Плотникова и друг. ВЪ МОСКВѢ; у Манухина, Соловьева, Прѣснова и у издателя И. В. Смирнова,1876.
• Жанр: Исторические приключения

Ашар Луи-Амедей-Евген. -

франц. журналист, романист и сценический писатель; род. в Марселе 23 апр. 1814 г., отправился в Алжир в 1834 г., в качестве компаньона одного сельскохозяйственного предприятия, в 1835 г. был начальником канцелярии префекта в департаменте Геро (Hérault), а с 1838 г. сотрудничал в разных журн. мелкой прессы. Известность доставили ему его: «Lettres parisiennes» — пикантные картинки из парижской жизни, появившиеся в фельетоне ультраконсервативного журнала «L'Époque», под псевдонимом Гримма. После февральской революции 1848 г. А., будучи сотрудником роялистского журнала «L'Assemblée Nationale», выпускал ежедневно «Courier de Paris», где писал резкие политические статьи, за которые был вызван на дуэль и тяжело ранен редактором «Corsaire» Фиорентино. Потом он опять исключительно принялся за беллетристику. Из множества его романов и повестей, весьма любимых публикой и выдержавших несколько изданий, можно назвать: «Belle rose» (1847 г.), «La chasse royale» (1849-50), «Les chateaux en Espagne», «La robe de Nessus» (1855), «La traite des blondes», «Histoire d'un homme» (1863-64), «Les fourches Caudines», «Les chaines de fer» (1866-68), «La vipère» (1869-73). Из воспоминаний об осаде Парижа им написаны: «Rècits d'un soldat» (l871), «Souvenirs personnels», «D'émeutes et de révolution» (1872). Он написал также несколько театральных пьес, как то: «Souvent femme varie», «Le jeu Sylvia», «L'invalide», «La clé de ma caisse» (1858 — 73); ум. 26 марта 1876 г. в Париже.

---

— Могу васъ увѣрить, возразилъ Лудеакъ, что если-бы мнѣ суждено было сдѣлаться атаманомъ разбойниковъ, то я именно здѣсь выбралъ бы себѣ притонъ.

— Вы заставляете меня дрожать отъ страху со всѣми вашими разсказами, сказала старая маркиза д'Юрсель: ждать опасности — значитъ накликать ее…

— Э! э! продолжала Орфиза, а я, право, была бы довольна, еслибъ мнѣ представился случай разсказать о какомъ-нибудь приключеніи моимъ прекраснымъ пріятельницамъ въ Луврѣ: Послѣ Фронды, это не со всякимъ случается!

— И вы это говорите, вы, которую прекрасный кавалеръ вырвалъ недавно изъ челюстей смерти въ ту самую минуту, какъ вы были на самомъ краю страшной пропасти! вскричалъ графъ де Шиври насмѣшливо.

— Разумѣется, и это чего-нибудь стоитъ, но именно этотъ случай, о которомъ вы мнѣ напомнили, и развилъ во мнѣ охоту насладиться еще разъ такой-же опасностью. Нападеніе, попытка похитить меня, неожиданная помощь отъ руки защитника, освобожденіе — все это сдѣлало-бы изъ моей скромной личности героиню романа, и я должна сознаться, что не была-бы слишкомъ огорчена, еслибъ мнѣ досталась такая роль, хоть-бы на часъ или на два.

— Мысль прекрасная, отвѣчалъ Цезарь, но я позволю себѣ однакожь выкинуть изъ нее одно только слово. Зачѣмъ же называть помощь, которая спасла бы васъ, неожиданною? Развѣ я не съ вами и неужели вы не вѣрите, что я готовъ пожертвовать жизнью вашей красотѣ? Пускай явится похититель и онъ узнаетъ всю тяжесть моей руки!

Въ эту самую минуту подъѣзжали къ тому мѣсту, гдѣ узкое ущелье терялось въ долинѣ, какъ ручей въ озерѣ. Обѣ стѣны, вдругъ раздвигались и составляли родъ цирка, покрытаго мелкой травой; дорога шла по самой серединѣ. Орфиза предложила остановиться здѣсь и позавтракать.

Криктенъ сначала было зашумѣлъ, но потомъ представилъ покорнымъ голосомъ нѣсколько робкихъ возраженій. Что за странная мысль — останавливаться въ такой глухой сторонѣ, отдаленной отъ всякаго жилища и отъ всякой помощи! Было-бы гораздо благоразумнѣй ѣхать дальше, пока не встрѣтится какая-нибудь гостинница… Тамъ успѣлибы и позавтракать въ четырехъ стѣнахъ.

Графъ де Шиври разсмѣялся.

— Если тебѣ страшно, любезный, сказалъ онъ ему, можешь себѣ убираться; найдутся и другіе охотники осушить здѣсь нѣсколько бутылокъ и закусить чѣмъ-нибудь холоднымъ.

Криктенъ вздохнулъ и принялся помогать товарищамъ, вынимавшимъ провизію изъ каретныхъ сундуковъ.

— Какъ жаль, что съ нами нѣтъ музыки, чтобъ еще болѣе украсить этотъ милый привалъ, прошепталъ потихоньку Лудеакъ, отъискивая для Орфизы мѣстечко на травѣ въ углу долины.

Онъ посмотрѣлъ внимательно кругомъ и замѣтилъ по выходившему изъ густой чащи сверканью металла, что если не музыканты готовили свои инструменты, то люди, присутствіе которыхъ едва можно было развѣ отгадать, но не различить, готовили свое оружіе.

Одинъ изъ нихъ выставилъ даже украдкой голову между вѣтками. Это былъ Пемпренель, который смѣялся себѣ въ бороду, узнавъ графа де Шиври среди путешественниковъ.

— Очень ловкій этотъ графъ де Шиври! прошепталъ онъ, и очень красивая эта графиня де Монлюсонъ!… Пари держу, что онъ сейчасъ. прикинется, что намѣренъ пощипать насъ!… Получитъ себѣ, значитъ, и всѣ выгоды отъ результата, и всю пользу отъ нѣжной преданности…

— А ты догадался, сказалъ Бриктайль, улыбаясь, ну! вотъ и пора намъ пришпорить коней…

Слуги едва успѣли открыть сундуки и разложить часть провизіи, какъ вдругъ общество окружено было шайкой верховыхъ, выскачившей во весь опоръ изъ темнаго углубленія въ горѣ. Впереди скакалъ человѣкъ огромнаго роста, размахивая тяжелой шгсагой; первымъ же ударомъ онъ свалилъ съ ногъ лакея, собиравшагося выстрѣлить. Нельзя оыло ошибиться: напали разбойники.

Графиня де Монлюсонъ поблѣднѣла, маркиза д'Юрсель вскрикнула и упала въ обморокъ, а графъ де Шиври, обмѣнявшись взглядомъ съ кавалеромъ, выхватилъ шпагу, дѣлая видъ, что хочетъ броситься на нападающихъ.

— Вѣдь я говорилъ! проворчалъ Пемпремель.

Отпоръ былъ и не долгій, и не сильный. Три или четыре лакея однакожь, и во главѣ ихъ Криктенъ, кинулись смѣло на выручку графини и составили вокругъ нея оплотъ изъ своихъ рукъ. Они рубили на право и на лѣво, какъ честный народъ, не желающій погибнуть безъ отпора; но ихъ бы очень скоро всѣхъ перебили, еслибъ жадные мошенники, набранные капитаномъ д'Арпальеромъ, не бросились грабить карету, что придало бѣднымъ слугамъ немного больше стойкости. Между тѣмъ графъ де Шиври отчаянно злился и охотно бы сталъ колоть своихъ бездѣльниковъ, кинувшихся на чемоданы, а не на графиню, но для виду ему пришлось скрестить шпаги съ начальникомъ шайки. При первыхъ же ударахъ онъ вдругъ ослабѣлъ и громкимъ голосомъ сталъ звать къ себѣ на помощь.

Само Небо, казалось, услышало эти крики. Въ ту самую минуту, какъ Орфиза де Монлюсонъ, считая себя погибшею, уже искала оружія, чтобъ наказать дерзкаго, который осмѣлится къ ней прикоснуться, — отрядъ солдатъ, вооруженныхъ съ головы до ногъ, показался при въѣздѣ въ долину и бросился, со шпагами на-голо, на грабившихъ сундуки бездѣльниковъ. Люди эти спустились, казалось, съ вершины горъ, какъ соколы. Командиръ летѣлъ впереди и раскроилъ до самой бороды черепъ разбойнику, который неудачно выстрѣлилъ въ него изъ пистолета.

— Скверно! проворчалъ Лудеакъ, раздумывая ужо о послѣдствіяхъ этой схватки.

Цезарь считалъ глазами враговъ, съ которыми приходилось биться. Поддержи его, какъ слѣдуетъ шайка капитана, онъ могъ бы выдержать ихъ напоръ и даже, быть можетъ, одолѣть ихъ. Орфиза была тутъ, рядомъ: еще одно усиліе — и она попадетъ къ нему въ руки. Въ одно мгновенье у него въ головѣ мелькнула мысль схватить ее, взвалить на сѣдло и ускакать съ ней; но раздавшійся съ другаго конца долины крикъ остановилъ его.

— Бей! руби! ревѣлъ кто-то страшнымъ голосомъ.

И въ ту жь минуту трое всадниковъ, пришпоривая бѣлыхъ отъ пѣны коней, налетѣли сзади, какъ молнія, на мошенниковъ, которыхъ солдаты епископа зальцбургскаго рубили спереди.

Въ одно мгновенье ока человѣкъ пять упало замертво. Цезарь узналъ по воинскому крику Гуго де Монтестрюка, а съ нимъ Коклико и Кадура, и позеленѣлъ отъ ярости. Не броситься-ль на него, сдѣлавъ знакъ Лудеаку, чтобъ онъ бросился на маркиза? Но уже бездѣльники капитана, захваченные въ расплохъ, начинали подаваться; тѣ, у кого лошади были поисправнѣй, скакали уже прочь во весь опоръ. Нерѣшительность Цезаря продлилась всего одну секунду и, понимая, что онъ можетъ погубить себя навѣки въ глазахъ графини де Монлюсонъ, онъ кинулся горячо на своихъ сообщниковъ.

— А! и вы тоже! проворчалъ сквозь зубы Бриктайль, только что свалившій одного изъ людей маркиза де Сентъ-Эллиса.

— Да! и я, чортъ побери! возразилъ Цезарь тѣмъ же тономъ… Вѣдь надо жъ мнѣ показать!… смотрите… вотъ ваши плуты бѣгутъ… а вотъ и маркизъ де Сентъ-Эллисъ съ этимъ проклятымъ Монтестрюкомъ!…

— Ахъ! еслибъ ихъ было только двое! продолжалъ д'Арпальеръ, узнавъ принцессу, спѣшившую подъѣхать къ Орфизѣ, и смутившись отъ этой неожиданной встрѣчи.

Лудеакъ проскользнулъ къ нимъ, какъ лисица.

— Совсѣмъ было хорошо, а теперь все пропало! сказалъ онъ. Бѣгите скорѣй.

Капитанъ зарычалъ, какъ бульдогъ; губы у него побѣлѣли, глаза горѣли. Онъ еще не рѣшался бѣжать: у него блеснула безумная мысль — кинуться на Монтестрюка и вырвать у него жизнь или самому погибнуть. Вдругъ онъ почувствовалъ, что лошадь его слабѣетъ и падаетъ подъ нимъ.

— Громъ и молнія! крикнулъ онъ, моя лошадь ранена!

При этомъ знакомомъ восклицаніи, Гуго обернулся, но не замѣтилъ капитана, впереди котораго вертѣлись Лудеакъ и Шиври, дѣлая видъ, что рубятся съ нимъ.

— Скорѣй хватите меня шпагой, чтобъ я могъ упасть, возразилъ быстро кавалеръ съ обычной своей находчивостью, и берите мою лошадь! Она надежная и вывезетъ васъ изъ бѣды.

Итальянецъ поднялъ шпагу, скользнувшую по шляпѣ Лудеака, который тяжело повалился. Однимъ скачкомъ капитанъ кинулся на его сѣдло и, пришпоривъ коня, исчезъ въ ближнемъ оврагѣ. Два-три выстрѣла раздались за нимъ въ догонку, но ни одинъ не попалъ и скоро онъ скрылся отъ всякой погони.

Эту самую минуту и выбралъ Цезарь, чтобъ броситься, какъ слѣдуетъ, на своихъ недавнихъ союзниковъ. Первымъ подвернулся ему Пемпренель.

— Прочь, каналья! крикнулъ онъ.

— О! какъ грозно! а еще землякъ! возразилъ разбойникъ.

Но въ ту же минуту страшный ударъ шпаги хватилъ его по головѣ. Оолѣпленный кровью, оглушенный ударомъ, парижанинъ сохранилъ еще однакожь настолько присутствія духа, что обнялъ шею лошади и пустилъ ее во всю прыть вонъ изъ долины.

— Ахъ! да какой же онъ ловкій, графь де Шиври! какой же ловкій! ворчалъ онъ, удаляясь. Если только уцѣлѣю, я ему это припомню.

Монтестрюкъ былъ такъ занятъ графиней де Монлюсонъ, что не слишкомъ заботился о бѣгствѣ капитана. Онъ ужь забылъ о раздавшемся въ его ушахъ восклицаніи и думалъ просто, что ускакалъ одинъ лишній разбойникъ. Онъ былъ съ Орфизой, онъ видѣлъ только ее одну.