Эмили Магуайр - Приручение зверя. Новая Лолита

• Название: Приручение зверя. Новая Лолита
• Автор: Эмили Магуайр
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-386-01100-0

"Поговорим о странностях любви"… Вслед за набоковской "Лолитой» и "Горькой луной» Романа Полански австралийка Эмили Магуайр создает свою книгу – монумент любви-страсти: сладкой и горькой, отчаянной и неодолимой, непристойной и … прекрасной. И в эпицентре этого урагана – ярко и сильно написанный образ женщины. Вниманию российского читателя предлагается мировой бестселлер, который привел в восторг традиционно пуританскую Англию и был переведен на 18 языков мира.

---

— Пожалуйста, разреши мне позвонить Джейми.

Он смотрел на нее, не мигая, пока она не сжалась и не закрыла глаза. Потом встал и ушел.

Сара несколько минут ждала в спальне, а когда он не вернулся, встала и пошла его искать. Квартира была пуста. Она спустилась на лифте вниз, вышла к парковке и убедилась, что его машины не было. В лифте, когда она возвращалась обратно, женщина в соломенной шляпке спросила, все ли у Сары в порядке. Голос не слушался, и Сара просто кивнула и кашлянула, и женщина отвернулась.

Войдя в квартиру, Сара поняла, почему женщина встревожилась. Ее волосы спутались в сплошную черную массу, из которой торчали отдельные пряди, словно смазанные клеем или гелем. Лицо было болезненно-бледным с красными пятнами, желтыми синяками и сиреневыми мешками под глазами. На ней была розовая майка и синие брюки, все руки в черно-синих синяках. Она была похожа на наркоманку или рок-звезду. Где то таинственное здоровое сияние, которое должно появляться, когда человек влюблен?

Дэниела не было.

Сара приняла душ и побрила ноги, подмышки и линию бикини; просто противно, до чего она стала колючая. Она помыла и сполоснула кондиционером волосы, расчесала все узлы и тщательно заплела их в косу, завязав ее красной лентой. Под раковиной стояла дезинфицирующая жидкость, и Сара протерла ей все тело, скрипя зубами от боли, которой отозвались миллионы царапин и ссадин.

Квартира была разгромлена. Сара убирала ее целых полтора часа, а потом ей пришлось снова принять душ, потому что она чувствовала себя грязной. Она застелила постель чистыми простынями и даже сорвала несколько камелий из вазона на балконе и поставила их в вазу на стол столовой.

Дэниела не было. Прошло уже несколько часов.

Сара выкурила три сигареты, затем сняла трубку и набрала номер Джейми. Подошла Шелли, назвала ее шлюхой и бросила трубку. Сара выпила два больших стакана неразбавленного виски «Wild Turkey» и стала курить, глядя на входную дверь. Потом она опять набрала номер Джейми. Шелли сказала, что если она еще раз позвонит, то дождется судебного запрета. Сара выпила еще и сделала другой звонок.

— Ну наконец-то!

— Не ори на меня, Майк.

Она услышала, как он выдохнул, стараясь совладать с дыханием.

— Я так беспокоился. С тобой все в порядке?

— Все прекрасно. Ты видел Джейми?

— Где ты?

— Я у Дэниела. Как Джейми?

— Сара, девочка, я скучаю по тебе, я беспокоюсь, потому что этот мужик гребаный психопат. Давай встретимся. Пожалуйста.

— Мне действительно нужно знать, как дела у Джейми.

Майк вздохнул.

— Он сломлен, Сара. А чего ты ожидала? Он совсем съехал с катушек, ходит к психиатру каждый день. Сидит на таблетках, от которых его все время клонит в сон.

Сара с трудом выговорила следующие слова:

— Ты должен обязательно передать ему, что я его люблю, чтобы он точно знал это.

— Нет, Сара, еще чего!

Она стала плакать и умолять, но потом открылась входная дверь. Она увидела ноги Дэниела и руки Дэниела с таким огромным букетом белых роз, что головы не было видно. Она бросила трубку, и розы Дэниела осыпали ее, обливающуюся слезами.

Дэниел встретил горе Сары, как ей сперва показалось, с сочувствием. Она боялась, что он рассердится, когда поймет, что она скучает по Джейми, но голос его остался тихим и ласковым. Он осыпал ее розами, поцелуями и утешающими словами. Он обласкал ее пониманием. И только несколько часов спустя, когда она выплакалась перед ним и открыла ему тайны своей души, она поняла, что он ее обманывал.

— Бедняжка, — проговорил он. — Ты так противоречива.

Сара не могла ответить. Она была под ним, раздавлена им. Она столько плакала, что горло у нее болело, а глаза сделались как щелки. Его спокойствие было подарком. Подарком, как и розы, которые он принес ей. Розы лежали вокруг них на кухонном полу.

— Я думаю, — продолжал Дэниел, — что тебе надо уйти.

— Нет, — прохрипела Сара, и глаза ее снова наполнились слезами.

— Да, Сара. Я думаю, так будет лучше всего. Если ты столько думаешь о Джейми, тебе надо пойти к нему и быть с ним. Если ты не хочешь быть здесь, не хочешь быть со мной, я не буду тебя удерживать.

— Нет.

— Нет? Что нет, Сара? Я даже вопроса не задавал! Что значит «нет»?

— Нет, я не хочу уходить. Это просто ответ «нет» на все, что ты говоришь. Я не противоречивая. Я люблю тебя. Я не хочу уходить; я не уйду. Никогда. — Ей было больно говорить это, но, когда слова вышли наружу, она почувствовала себя лучше. Дэниел снова стал целовать ее; он оперся на локти и уже так давил на ее ребра и грудь.

— Ладно, Сара, ладно, — сказал он. — Но если я когда-нибудь, когда-нибудь узнаю, что ты виделась с Джейми или разговаривала с ним, это будет конец.

— Конец чему?

Дэниел поднялся на колени, так что она оказалась у него между ног. Он подобрал одну розу и держал перед собой, над грудью Сары. Одним резким движением он ударил себя в горло шипом. Достаточно сильно, чтобы капля крови выступила и начала расти. Он уронил розу на живот Саре и закрыл глаза.

— Ты заколешь меня розовым шипом? — Сара попробовала легкомысленный тон — какая-то часть ее все еще сохраняла прирожденную нелюбовь к драматичности. Но большая ее часть — та, что знала, что с ним это больше чем драматичность, — одержала верх. Ее голос показался слабым и испуганным.

— Я тебя и пальцем не трону, любимая. Отвезу тебя домой к Джейми. Пожелаю вам обоим всех благ. А потом... — Он поднял палец и резко чиркнул им по горлу. Пятнышко крови размазалось, словно его горло и впрямь было перерезано.

Сара поняла, что никогда не покинет его. Не потому, что боится, что он покончит с собой — эта угроза скорее раздражала ее, чем пугала, — но потому, что, даже когда он вел себя как хитрый, жестокий псих; даже когда у него поперек горла краснела грязная кровавая полоса; даже когда он угрожал ей, и лицо его искажалось от жестокости; даже тогда она хотела его и любила его и не могла помешать себе сказать ему это. Даже когда он вдавил розовые шипы в ее тело, ударил затылком об пол и обозвал порочной дурочкой, она могла ответить только одно: да.

3

Интенсивные переживания первых двух недель не могли продолжаться долго. Физически оба были разбиты. В понедельник третьей недели они стояли перед зеркалом и с благоговением указывали друг другу на свои раны. Саре, очевидно, досталось больше, чем Дэниелу, но он уверял, что его кости болят больше, чем она может себе представить. Дэниел обещал Саре, что некоторое время будет обращаться с ней осторожнее, чтобы зажили ссадины и синяки; Сара обещала Дэниелу, что даст ему поспать больше трех часов кряду, и не будет ожидать от него акробатики каждый раз, когда они занимаются любовью.

Сара беспокоилась о том, что будет делать, когда Дэниел опять пойдет на работу. Она потеряла работу и, кроме того, пропустила слишком много занятий, чтобы закончить семестр, и ей придется дожидаться следующего года, чтобы записаться на курс повторно.

Дэниел был доволен.

— Ты можешь стать моей рабыней.

— Именно об этом я всегда мечтала, — сказала Сара, и оба они знали, что это вовсе не сарказм.

В первый день, когда Дэниел ушел на работу, Сара звонила ему пятнадцать раз. Когда он пришел домой, она ждала его перед дверью, голая, со стаканом виски. Он закрыл дверь, запер, положил ключи и бумажник на столик в холле, повесил пиджак на крючок у двери. Не глядя на нее, взял предложенный напиток и справился с ним в два глотка. Поставив стакан на стол, он повернулся к Саре и осмотрел ее с головы до ног. Лицо у него было очень красное.

— Разве ты не спросишь меня, как я провел день?

— Мне до этого нет дела. Я просто рада, что ты вернулся. — Она шагнула к нему, но ее остановила его вытянутая рука.

— Мой день, Сара, был просто ужасным. Это был самый отвратительный день в моей жизни. — Он закрыл глаза и расстегнул ремень. — А знаешь, что было самым кошмарным? — Он посмотрел на нее, вытаскивая ремень из петель. — То, что мне было необходимо сосредоточиться на бюджетах и дисциплине, а одна глупая, эгоистичная, неделикатная сучка названивала мне, сообщая каждые полчаса новости о состоянии своей дырки.

Сара не опустила глаз под его взглядом, но заметила, как ремень свистит и щелкает и его руке.

— Я скучала по тебе.

— Да, я знаю. Ты мне это уже раз двадцать говорила.

Сара выпрямилась.

— А ты мне ни разу не сказал, ублюдок эдакий, ой! — Кожаный ремень хлестнул ее по животу; она упала на колени. — Ты должен быть благодарен за то, что я тебя так люблю. Ты должен считать, что тебе повезло, я... ох,— На этот раз ремень опустился ей на плечи. Она попыталась встать, но он толкнул ее назад и сильно хлестнул между ног.

Горячая слепящая боль взлетела от паха к животу. Она начала плакать, и он встал перед ней на колени, положив ремень поперек ее бедер.