Нина Эптон - Любовь и испанцы

• Название: Любовь и испанцы
• Автор: Нина Эптон
• Издательство: Издательство «Урал Л.Т.Д.»
• Жанр: Культурология
• Год: 2001
• ISBN: 5-8029-0114-4

Российскому читателю предоставляется уникальная возможность познакомиться с серией книг Нины Эптон — английского литератора, искусствоведа, путешественницы,— посвященных любви во всех ее проявлениях и описывающих историю развития главнейшего из человеческих переживаний у трех различных народов — англичан, французов и испанцев — со времен средневековья до наших дней. Написанные ярким, живым языком, исполненные тонкого юмора и изобилующие занимательными сведениями из литературы и истории, эти книги несомненно доставят читателю много приятных минут.

---

Случаи счастливой любви и счастья в семейной жизни остаются за кадром чаще, чем любовные проблемы, и это неизбежно, однако мне привели несколько очаровательных примеров семейного счастья и глубокой любви, которые я, в свою очередь, не могу здесь не процитировать. Молодая пара, мужу и жене по двадцать восемь лет, поженились восемь лет назад и до сих пор ходят, взявшись за руки; женщина тридцати пяти лет умирает от рака и старается скрыть это от мужа, но, проснувшись однажды ночью и увидев, как он тихо плачет над ней и гладит по голове, понимает, что ему известна ее тайна; старик и старушка — крестьяне с Канарских островов, обвенчались, когда им было двенадцать и тринадцать лет, а сейчас, когда ей исполнилось сто три, а ему — сто четыре, решили отправиться в круиз, потому что муж всегда обещал жене, что когда-нибудь повезет ее путешествовать!

С точки зрения иностранки, одна из самых неприятных, способных отравить всю радость от путешествия черт испанского характера (хотя у испанцев эта черта менее выражена, чем у итальянцев),— это привычка пялиться на вас «во все глаза», наряду с выводящим из равновесия обычаем отпускать в адрес женщин piropos — замечания интимного характера. Выше мне уже случалось мимоходом о них упоминать — не буду вдаваться в подробности, из опасения излишне затянуть повествование и нагнать скуку на читателя. Я сталкивалась с этой привычкой в Кастилии и Андалусии, но не в Галисии или Каталонии. В последней из названных провинций большую часть piropos в ваш адрес произносят приезжие андалусцы.

«Пялят глаза» на вас, тем не менее, чрезвычайно сильно, хотя в Галисии меньше, нежели в других провинциях. Как отмечал Ричард Райт{163}: «Если испанки пожирают вас глазами, то испанцы только что не волокут вас в постель прямо в кафе или на улице. Кто знает, может быть, с точки зрения испанки, это грубое, неприкрытое восхищение-любопытство в вытаращенных глазах мужчин — комплимент женской половине людского рода... однако я не могу представить, чтобы это пожирание глазами, приличествующее разве что подросткам, доставляло удовольствие кому-либо из американок, англичанок или француженок, наделенных хоть сколько-нибудь зрелым умом».

«Не правда ли, варварский обычай — эти piropos? — спрашивал меня аргентинский художник, проживший в Мадриде много лет.— Каким же нахалом надо быть, чтобы посреди улицы делать интимные замечания незнакомой женщине!» Я была согласна с ним, но стоило мне затронуть эту тему в беседе с группой врачей обоего пола в мадридской больнице, в них взыграла национальная гордость, и беспристрастная научная дискуссия скатилась до уровня яростных монологов и протестов. «Боже милосердный! — хватаясь за голову, воскликнул старший врач. — В жизни не видел моих сотрудников в таком неистовстве. Это доказывает, что обсуждение в присутствии иностранки присущих нации сексуальных характеристик служит катализатором для самых диких страстей!» И, откинувшись на спинку стула, он с улыбкой принялся наблюдать за необычным зрелищем.

Я с интересом заметила, что наиболее стойкими защитниками piropo были андалусцы — как мужчины, так и женщины. Женщина-врач из Кордовы просто не могла понять моего отношения к этому обычаю. «Но ведь piropos — это дань уважения женской красоте, что же тут такого? — воскликнула она обиженно.— Ведь это же комплимент».— «Хорош комплимент,— едко заметила я,— когда идешь мимо чистильщика обуви на Пласа Санта Ана, а он говорит: “Красавица! Не купить ли мне один из этих новых матрацев из пенорезины, чтобы нам удобно было спать вместе?”» Врачи покатились со смеху. «Я согласна, это наглая выходка»,— сказала женщина-врач из Мадрида, прозванная коллегами «иностранкой» за то, что была феминисткой и сторонницей современных обычаев.

«Ну а вы, Фернандо,— обратился старший врач к молодому красавцу-доктору из Мадрида,— вы говорите дамам piropos?» Ответ был весьма показательным: «Нет, теперь уже не говорю. Я бросил заниматься piropos, потому что люблю мою novia». Молодой врач из Гранады был не так уверен в себе: «Я это делал раньше, но сейчас — нет, думаю, потому, что у меня на это больше не хватает смелости,— сказал он и быстро добавил: — Но вы должны признать, что многие женщины, которых мы встречаем на улице, слоняются туда-сюда pidiendo guerra[153]». Я подумала о развязных молодых матерях, которых я видела на Пласа Санта Ана, и других, которые без стеснения признаются, что они специально одеваются с таким расчетом, чтобы спровоцировать мужчин на дерзкие реплики, и стремятся «собрать» как можно больше piropos за день. Piropos в Испании не исчезнут, пока там есть галантные мужчины и тщеславные женщины.

«Вы не поверите, до чего может дойти женское тщеславие,— сказал молодой человек из Кордовы.— Я знаю девушку — очень хорошенькую — так вот, для нее встретить на улице другую девушку, которая может показаться красивее ее,— просто нож острый. Она впадает в совершенную истерику и, отчаянно рыдая, возвращается домой».— «Amigo mid[154],— рассмеялся один из присутствовавших врачей,— это патология».

Недавно в испанской прессе появилась пара направленных против piropo статей, одна из них написана светским писателем, другая — священником. Последний пишет: «Нет оправдания piropo, который является просто поводом для приставаний к женщинам». Писатель же отмечает, что современные мужчины утратили умение сочинять очаровательные и остроумные piropos, которым обладали кавалеры «добрых старых времен», и тот, кто ныне следует этому обычаю, показывает тем самым свою необразованность и неумение отделять мужественность от gamberrismo[155] или пижонства. Писатель признается, что в наши дни на каждый piropo, способный доставить удовольствие, приходится более сотни непристойных и вульгарных. Он не в силах понять, как мужчина, который дома относится к своим родственницам так заботливо и уважительно, может вести себя на улице, как сексуальный маньяк.

«Испанец,— говорится в статье,— похоже, делит всех женщин только на два разряда: “святые”, сиречь его мать, сестры и жена,— и все остальные, к которым он относится совершенно иначе. Возведение этой теории в общее правило оскорбительно до крайности, но он, кажется, не способен этого понять».

Вместе с тем писатель упрекает и испанок, замечая, что им следовало бы давать более решительный отпор наглецам. «Разумеется, протестовать нелегко; лучшим ответом нахалу была бы пощечина, но для этого нужна мгновенная реакция, которая не свойственна средней испанке». Как-то в Севилье я попыталась дать отпор и заявила моему piropeadory, что ему «не хватает образования» (замечание для испанца весьма обидное). Тот только рассмеялся и сказал: «Не пойму, чем я тебе не угодил. Я же говорил только приятные вещи. Вот если бы ты была хромоножкой или уродиной и я бы прошелся на этот счет — тогда совсем другое дело». Впрочем, дальнейшие сетования на эту тему бессмысленны. Единственное, что можно сказать в защиту piropos,— что этот обычай все же лучше завезенной в Европу с Дикого Запада, но не привившейся в Испании привычки свистеть вслед хорошенькой женщине.

«Ну,— сказал мне вышедший на пенсию историк искусства, с которым я познакомилась в Мадриде в начале своего путешествия,— пришли ли вы к каким-либо заключениям по поводу испанской любви?»

Я осторожно ответила: «По-моему, их правильнее было бы называть “впечатлениями”. Что меня больше всего поразило, так это контраст между нравами разных провинций страны, в частности — Юга и Севера. В Андалусии — стране гитар, благоуханных ночей и серенад при свете луны — любовь похожа на веселые узоры иберийских ваз: яркая, очень декоративная и поверхностная. Живописный ритуал ухаживания был развлечением для мужчин, светской формой поклонения Пречистой Деве, позволявшей им демонстрировать свои способности к музыке и поэзии. Женщина же была и осталась сдержанной и пассивной. Но за этим фасадом скрывается чувство глубокого разочарования, присущее в равной мере и мужчинам, и женщинам. Они отождествляют любовь с красотой, полностью сознавая, что та недолговечна. Религия подчеркивает эту врожденную склонность к принижению мирских ценностей. Типичным примером подобной позиции служит высказывание молодой женщины из Севильи: “Идеального человека трудно найти. Христос — вот идеал совершенства”. Хотя на севере Испании фанатизма меньше, но монастырское воспитание накладывает свой отпечаток на большинство испанских женщин, что чрезвычайно мешает им общаться с мужчинами».

«Андалусия — по-прежнему чрезвычайно отсталая провинция,— сказал мой собеседник,— но наши северные женщины, как вы говорите, более эмансипированы; мужчины выказывают им больше уважения, и в отношениях между полами больше равноправия — вы не заметили?»

«В ограниченных пределах,— ответила я.— Однако женщину как личность все еще недостаточно уважают. Меня удивляет, как в странах, где господствует культ Богоматери, могут смотреть на женщину свысока».