Сергей Желудков - Литургические заметки

• Название: Литургические заметки
• Автор: Сергей Желудков
• Издательство: Sam & Sam
• Жанр: Религия: прочее
• Год: 2003

 Священник Сергий Желудков (7.06.1909 — 30.01.1984) направил первый вариант "Литургических заметок" в "Календарно-богослужебную комиссию" при Священном Синоде. Работа получила благоприятную оценку профессора МДА Д.П. Огицкого. В самиздате значительно дополненная и переработанная книга появилась в 1973 году. Частично опубликована в "Вестнике РСХД" в 1972-73 годах (№№ 103-107).

       О. Сергий называет свои "Литургические заметки" "несвоевременными размышлениями, главным образом - критического свойства".

   "Обычно принято восхвалять наше русское церковное Богослужение как верх всякого совершенства. Это действительно верно по отношению к подлинным драгоценностям, которые мы и должны бережно сохранять, проявляя добрую, интеллигентную консервативность. Но вместе с ними в нашем литургическом наследии присутствуют и такие исторические наслоения, которые стали пережитками, которые сегодня имеют уже только отрицательное значение, от которых нам должно по мере возможности освобождаться. Нередко сюда присоединяется еще и недостаток церковной культуры у церковного начальства и исполнителей. В результате наше церковное Богослужение нередко оказывается таковым только по названию, ибо не выполняет своего назначения — не привлекает, не вдохновляет, не соответствует величию нашей веры, представляется не славой, а унижением Церкви. Сегодня и у нас, как и на Западе, можно говорить о литургическом кризисе христианства".

---

 Много хороших слов было сказано о древней красоте православного церковного Богослужения — а я этой красоты что-то не вижу, не понимаю. В частности, пение: чем слабее и никудышнее составы певческих хоров, тем более они почему-то хватаются за разные трюки в исполнении песнопений, и слушать это бывает мучительно, мучительно, я подчеркиваю это. Диаконские прошения однообразны, псаломнические чтения непонятны и крайне утомительны. Каждый раз меня поражает терпение, с которым этот женский народ, белые платочки, выстаивают длинные службы. Мне это не подходит, ничего не поделаешь. И с грустью я выхожу из храма». Из письма, 1961

 «Женская церковь». Как правило, эти простые русские христианки принимают нашу литургическую данность совершенно без критики, не задумываясь ни о каких исправлениях. Для них все в храме Божием хорошо. «Мне в церкви все время плакать хочется, почему — не знаю»... «Когда долго не побываешь в церкви, то душа черствеет».

 Этот женский церковный народ не заставляет нас думать об улучшении Богослужения, и это успокаивает недобросовестных служителей. Среди духовенства есть три вида отношения к народу. Одни и сами из него не выделяются по своей простоте. Другие понимают, что не все у нас ладно, и стараются по возможности поставить церковное Богослужение на доступную им высоту — для себя и для народа, который они искренне уважают, благочестие, смирение, терпение которого их вдохновляет... Третьи смотрят на верующих женщин свысока, насмешливо называют их «бабками» (Ленинград), которым нетрудно потрафить — и исполняют свое ремесло как-нибудь, как придется. Замечено, что такое отношение к родному народу и к священному служению несет в себе духовный упадок и нравственное разложение. Одна выдающаяся христианка со сдержанным возмущением сравнивала свой научный коллектив и духовенство большого городского храма, который она посещает. На работе у нее — непременные постоянные, повседневные улучшения, предельная лаконичность изложения, высокая требовательность к себе. В храме же — все настолько привычно, что уже не воспринимается вниманием, даже в проповеди «заранее известно все, что будет сказано»; служба «тянется», на всем печать какой-то духовной несобранности, просто лени: даже и молодые служители «совершенно не прогрессируют в развитии, даже хотя бы только в дикции»; и вообще «такого отношения к делу в науке не потерпели бы»... Циники не подозревают, что среди «бабок» стоит свидетельница великого обвинения.

78

 Из памятных наблюдений:

 Челябинск, 1947. На епархиальном совещании духовенства один протоиерей предложил преподавать Причастие по биркам или талончикам, полученным на Исповеди.

 Челябинск, 1948. Здесь кафедральный протоиерей завел такой чин: когда он возглашает на всенощной «Слава Тебе, показавшему нам свет» — в алтаре внезапно включается усиленный электрический свет.

 Свердловск, 1950. Здесь диакон на сугубой ектении при возглашении: «Труждающихся, поющих» — делает реверанс в сторону певчих.

 Ленинград, 1953. Некто из архиереев заказал «достать» ему греческий и латинский тексты возглашения «Призри с небесе, Боже...» Он будет говорить это сначала на славянском, а потом еще на две стороны на незнакомых ему языках.

 Ленинград, 1953. В переполненном Преображенском соборе священник говорит на всенощной праздничный отпуст: «молитвами... честнаго и славнаго Ея Введения...» Сам слышал.

 Ленинград, 1953. В одном из сельских приходов я совершил в Успение крестный ход вокруг храма. После службы подходит староста и говорит, что нужно совершить еще «заказной» крестный ход, за что уже получены деньги — 50 рублей.

 — ???!!!

 — А у нас бывает, что так по несколько раз ходят священники вокруг храма, если кто отдельно заказывает.

 Ленинград, 1954. Во время каждения храма на всенощной в семинарии женщина подала мне рубль. Я подивился, но приезжий диакон-заочник, кажется, из Ростова-на-Дону, высказал предположение, что эта женщина, верно, тоже приезжая: у них на юге духовенство действительно собирает с молящихся деньги во время каждения.

 И тому подобное. Такие примеры современного новаторства я запоминал и записывал с чувствами не только грусти, но и некоторого горького утешения. Я утешал себя тем, что при таких явлениях сегодня не может быть и речи о какой-либо «свободе творчества» в русском церковном Богослужении, и что, стало быть, совершенно права наша иерархия в своей консервативности. Да, пока «видимая» Церковь состоит у нас из старушек и неинтеллигентных священников — нам надлежит только сохранить, только сохранять в неприкосновенности нам преданное, пусть, и не во всем совершенное церковное Богослужение. Смиренная душа найдет в нем сокровища для духовной жизни; хороший священник пробьется к сердцам прихожан; интеллигент зайдет в год раз — и умилится... Так должны мы продержаться до лучших времен — когда образованная часть русского общества всерьез повернется к Церкви.

 Но нельзя, оказывается, законсервировать все в полной неподвижности. Художества единичных эксцентриков в конце концов не прививаются; но в более широком плане литургическое развитие и сегодня продолжается. В каком направлении? Можно назвать положительными приобретениями (хоть и не доведенными до нужного совершенства) Общую Исповедь, всенародное пение Символа веры, Молитвы Господней на литургии... Во многом же остальном надо признать, что литургическое развитие совершается в общем с отрицательным знаком снижения церковной культуры.

 Изучая происхождение таких отрицательных новшеств последнего времени, всякий раз непременно встречаешься с фактором либо нерадения, либо недостаточной церковной культуры у самих церковных руководителей. Не случайно, что именно в архиерейском ритуале появляются в первую очередь эти скверные новости. Вот диакон при возглашении на ектений имени архиерея делает ему реверанс. Это нововведение — совсем недавнего происхождения. Почему архиереи ему не воспротивятся?.. Или взять еще для примера эту новую манеру диаконов кричать прошения на литии. Я хорошо помню, что это произносилось тихо, помнят это и архиерей, и протоиерей, слушающие безобразный крик, да и по самому происхождению своему, они должны знать это, вечерняя лития должна носить нарочито тихий, приглушенный характер. Когда появились первые новаторы-крикуны, это было в двадцатых годах, архиереи могли решительно остановить это — и не было бы сегодня этого искажения литии. Или такое нововведение последнего времени как акафист на всенощной. «Акафист?... Не благословляю — не положено». Стоило проявить такую непреклонность — и не была бы испорчена русская всенощная. Труднее бороться с пошлыми напевами; но и тут возможны увещания, настойчивые рекомендации лучшего. «Сухая корочка» отступила бы перед активным сопротивлением. Но если сопротивления в самом начале нет — дурное новшество быстро «прилипает», к нему привыкают, оно становится традицией, от которой уже труднее будет освободиться.

79

 «...Хоть я и плохо понимаю в деле, а должен сказать, что, как мне кажется, лучше древней "абстрактной" иконописи ничего еще не создано, и открыли ее совсем не церковные искусствоведы... В храмах за свечными конторками продаются иконки нового церковного производства. Вот, казалось бы, возможность, при современной-то технике пустить в народ лучшие образцы древней иконы. Хотя бы хорошие цветные репродукции, наклеенные на доски. Но вместо этого мы видим самую низкопробную крашеную фотографию с самых что ни на есть скверных образцов. Собственно, нельзя бы даже и называть иконами эти жалкие базарные изделия. Неужели культура совсем ушла из Русской Церкви?» Из письма, 1963

 Ушла, уходит культура. В Москве есть храм Воскресения в Сокольниках, выстроенный перед революцией. Давно уже я заметил, что все храмы Воскресения — обычно красного цвета, (может быть, по цвету пасхального облачения?). Храм в Сокольниках выполнен в красном кирпиче, это была образцовая, высочайшего качества, лучшая в городе кирпичная кладка. Была — потому что она недавно заштукатурена и храм выкрашен, конечно, в «поднебесный» (голубой) цвет... Это было такое варварство, как если бы оштукатурить и выкрасить в голубой цвет здание Исторического Музея на Красной площади. А внутри — что они наделали, мошенники: живописали на стенах картины, о которых вспоминаешь с негодованием, которым никак бы уж не место в этом храме... И все это проделано на глазах у самого высшего начальства.

«Инославные» впечатления

80

Мне все более кажется,

что наши декоративные, пышные богослужения

должны кончиться, уже кончились внутренне.

Они искусственны, не нужны,