Владимир Маяковский - Стихи об Америке

• Название: Стихи об Америке
• Автор: Владимир Маяковский
• Издательство: Правда
• Жанр: Поэзия
• Год: 1978

---

БОГОМОЛЬНОЕ

Большевики
                      надругались над верой православной.
В храмах-клубах —
                                  словесные бои.
Колокола без языков —
                                           немые словно.
По божьим престолам
                                        похабничают воробьи.
Без веры
                 и нравственность ищем напрасно.
Чтоб нравственным быть —
                                                  кадилами вей.
Вот Мексика, например,
                                          потому и нравственна,
что прут
               богомолки
                                  к вратам церквей.
Кафедраль —
             богомольнейший из монашьих институтцев.
Брат «Notre-Dame’a»
                                     на площади,—
                                                               а около,
запружена народом,
                                    «Площадь Конституции»,
в простонародии —
                                    «Площадь Со́кола».
Блестящий
                   двенадцатицилиндровый
                                                                Пакард
остановил шофер,
                                 простоватый хлопец.
— Стой, — говорит,—
                                       помолюсь пока…—
донна Эсперанца Хуан-де-Лопец.
Нету донны
                     ни час, ни полтора.
Видно, замолилась.
                                   Веровать так веровать.
И снится шоферу —
                                    донна у алтаря.
Парит
           голубочком
                                душа шоферова.
А в кафедрале
                          безлюдно и тихо:
не занято
                 в соборе
                                 ни единого стульца.
С другой стороны
                                у собора —
                                                     выход
сразу
          на четыре гудящие улицы.
Донна Эсперанца
                               выйдет как только,
к донне
              дон распаленный кинется.
За угол!
              Улица «Изабелла Католика»,
а в этой улице —
                              гостиница на гостинице.
А дома —
                  растет до ужина
свирепость мужина.
У дона Лопеца
терпенье лопается.
То крик,
              то стон
испускает дон.
Гремит
             по квартире
                                  тигровый соло:
— На восемь частей разрежу ее! —
И, выдрав из уса
                              в два метра волос,
он пробует
                    сабли своей остриё.
— Скажу ей:
                      «Ина́че, сеньора, лягте-ка!
Вот этот
               кольт
                          ваш сожитель до гроба!» —
И в пумовой ярости —
                                        все-таки практика! —
сбивает
              с бутылок
                                дюжину пробок.
Гудок в два тона —
приехала донна.
Еще
        и рев
                  не успел уйти
за кактусы
                   ближнего поля,
а у шоферских
                          виска и груди
нависли
               клинок и пистоля.
— Ответ или смерть!
                                     Не вертеть вола!
Чтоб донна
                    не могла
                                    запираться,
ответь немедленно,
                                    где была
жена моя
                 Эсперанца? —
— О дон Хуан!
                          В вас дьяволы зло́бятся.
Не гневайте
                     божью милость.
Донна Эсперанца
                               Хуан-де-Лопец
сегодня
               усердно
                              молилась.

МЕКСИКА — НЬЮ-ЙОРК

Бежала
              Мексика
                             от буферов
горящим,
                 сияющим бредом.
И вот
          под мостом
                               река или ров,
делящая
                два Ларедо.
Там доблести —
                              скачут,
                                          коня загоня,
в пятак
            попадают
                             из кольта,
и скачет конь,
                        и брюхо коня
о колкий кактус исколото.
А здесь
              железо —
                                не расшатать!
Ни воли,
               ни жизни,
                                ни нерва вам!
И сразу
              рябит
                         тюрьма решета
вам
       для знакомства
                                   для первого.
По рельсам
                     поезд сыпет,
под рельсой
                      шпалы сыпятся.
И гладью
                 Миссисипи
под нами миссисипится.
По бокам
                поезда
                            не устанут сновать:
или хвост мелькнет,
                                   или нос.
На боках поездных
                                 страновеют слова:
«Сан Луи́с»,
                      «Мичига́н»,
                                          «Иллино́йс»!
Дальше, поезд
                          огнями расцвеченный!
Лез,
        обгоняет,
                         храпит.
В Нью-Йорк несется
                                     «Тве́нти се́нчери
экспресс».
                   Курьерский!
                                         Рапи́д!
Кругом дома,
                        в этажи затеряв
путей
          и проволок множь.
Теряй шапчонку,
                             глаза задеря,
все равно —
                       ничего не поймешь!

БРОДВЕЙ

Асфальт — стекло.
                                  Иду и звеню.
Леса и травинки
                            сбриты.
На север
                с юга
                          идут авеню,
на запад с востока —
                                      стриты.
А между —
                     (куда их строитель завез!) —
дома
         невозможной длины.
Одни дома
                    длиною до звезд,
другие —
                 длиной до луны.
Янки
         подошвами шлепать
                                             ленив:
простой
               и курьерский лифт.
В 7 часов
                  человечий прилив,
в 17 часов —
                        отлив.
Скрежещет механика,
                                       звон и гам,
а люди
             немые в звоне.
И лишь замедляют
                                  жевать чуингам,
чтоб бросить:
                         «Мек мо́ней?»
Мамаша
               грудь
                         ребенку дала.
Ребенок
                с каплями и́з носу,
сосет
           как будто
                            не грудь, а долла́р —
занят
          серьезным
                               бизнесом.
Работа окончена.
                               Тело обвей
в сплошной
                     электрический ветер.
Хочешь под землю —
                                       бери собвей,
на небо —
                   бери элевейтер.
Вагоны
              едут
                       и дымам под рост,
и в пятках
                  домовьих
                                    трутся,
и вынесут
                  хвост
                             на Бру́клинский мост,
и спрячут
                 в норы
                              под Гу́дзоном.
Тебя ослепило,
                            ты
                                 осовел.
Но,
      как барабанная дробь,
из тьмы
               по темени:
                                  «Кофе Максве́л
гуд
       ту ди ласт дроп!».
А лампы
               как станут
                                 ночь копать,
ну, я доложу вам —
                                   пламечко!
Налево посмотришь —
                                         мамочка мать!
Направо —
                    мать моя мамочка!
Есть что поглядеть московской братве.
И за́ день
                  в конец не дойдут.
Это Нью-Йорк.
                           Это Бродвей.
Гау ду ю ду!
Я в восторге
                       от Нью-Йорка города.
Но
      кепчонку
                      не сдерну с виска.
У советских
                     собственная гордость:
на буржуев
                     смотрим свысока.

6 августа. Нью-Йорк.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ