Ханс Хенни Янн - "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты

• Название: "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты
• Автор: Ханс Хенни Янн
• Жанр: Современная проза

---

Я увидел, что многих людей, потерявших сознание, уносят с палубы на носилках, и подумал: теперь ты тоже должен покинуть корабль; и хотел было спуститься по трапу. Мои руки не разжимались, они вцепились в решетку ограждения. Все же, приложив некоторые усилия, я их отодрал; в моем восприятии они были железными кольцами.

Я не знал, в какую сторону мне идти. Хотел спросить у прохожих. Но город казался мрачным и мертвым.

Пока я стоял в нерешительности, кто-то схватил меня за плечо и сказал: «Пойдемте...»

Он потянул меня за собой вдоль набережной, заставил протискиваться сквозь плотную толпу. Я хотел спросить, где мы и что теперь будет; но горло у меня сжалось. Вскоре мы уже стояли перед экипажем, и чужак втолкнул меня внутрь. После чего развернулся и ушел, не проронив ни слова.

Когда я уселся на мягкое сиденье, меня снова начало мучить страшное беспокойство. Я видел людей снаружи и даже дома; но все было черным, черным... Нигде ни огонька. В воздухе - завывания бури.

Я хотел выпрыгнуть и убежать, но ноги не слушались; кроме того, в экипаж втолкнули двух не знакомых мне женщин, и теперь я стыдился себя. Они не произносили ни слова.

Никто не захлопывал дверь, мы как будто ждали еще кого-то. Мне пришло в голову, что я своей мокрой одеждой пачкаю обивку сиденья. Я взял себя в руки. Внезапно мы тронулись. Дверь захлопнулась, я теперь слышал цоканье копыт по неровной мостовой. Сколько-то времени мы двигались по улицам, с домами слева и справа. Потом, должно быть, выехали на проселочную дорогу: мне казалось, я время от времени различаю колосящееся поле или лес. Я подумал, что вот и уезжаю из мира: я не мог представить себе, что эта поездка когда-нибудь завершится.

Наконец одна из женщин начала говорить:

- Дети кричали, лежа на земле: «Разве мы еще нескоро умрем?!»

Она сказала это совсем безучастно. Я подумал: мы определенно все умерли и теперь совершаем вечное странствие в вечной ночи. В другое мгновенье мне пришло в голову, что я мог бы обойтись с этими женщинами непристойным образом. Но что если мы не умерли и вновь придет день?.. Я одумался и потом спросил:

- Не могли бы вы сказать, где мы находимся и куда едем?

Одна ответила:

- Я слышала, что это будто бы остров.

И продолжила:

- Здесь должен быть монастырь.

Добавив:

- На корабле было так много верующих...

Через некоторое время она начала снова:

- Однако все мы утонули бы, все, если бы с нами не плыл святой.

Она стала тихо молиться.

Мы поэтому молчали всю последнюю часть поездки.

Вскоре я почувствовал, что экипаж дважды резко подскочил, - и ухватился за складку собственного кишечника. Вот уж не думал, что у меня еще есть живот!

Потом мы проехали по ровной мостовой и остановились в каком-то дворе, окруженном домами; одна его сторона была обрамлена колоннадой. Насколько помню, мы вышли из экипажа, не дожидаясь чьих-либо приглашений. Сразу после этого я услышал голос, казалось, обращавшийся только ко мне; ко мне подошел монах с фонарем, взял меня под руку и повел вверх по наружной лестнице. Из-за горящего фонаря ночь казалась еще более темной. Когда мы переступали порог, мне померещилось, будто во двор въезжает еще несколько экипажей; но я не обратил на это внимания. Монах взял теперь свечу без подсвечника, зажег ее и повел меня по запутанным переходам. Время от времени нам приходилось подниматься по лестницам. Он не говорил ни слова, хотя мог бы догадаться, что повод для недоумения у меня есть.

Потом он отворил какую-то дверь и предложил мне войти. Он зажег другую свечу, и я заметил, что помещение, где мы находимся, просторное.

Теперь я хотел заговорить; но он тотчас покинул меня. Оглядевшись, я обнаружил чистую постель и коричневую кафельную печку, а также стол и табуреты. Снаружи ярилась буря.

Я подошел к окну и увидел, что комната расположена высоко над еловым бором. Я себя чувствовал так, будто сердце от неопределенности вот-вот разорвется; хотелось что-то высказать; но я сам не понимал, что. Я рванул себя за волосы - это не помогло. Я чувствовал, что неопределенность происходящего вписала в черты моего лица неизгладимый страх. Хотелось закричать, но даже этого я не мог.

Я вытащил из кармана потрепанный промокший Новый Завет и начал читать; я вообразил, что по ходу чтения смогу вспомнить, откуда я родом; через какое-то время я уже читал вслух, чтобы не слышать шум бури.

Но это не помогло. Я буквально сходил с ума. Тут на мое счастье явился брат-служитель - с дровами и торфом, чтобы растопить печку. Я успокоился, наблюдая за его простыми движениями. И хотел с ним заговорить; но не знал, как начать.

Потом он снова ушел, с глубоким поклоном и с молитвой на устах. Когда его уже не было, мне пришло в голову, что наутро я собирался плыть дальше. Мне казалось, какой-то корабль должен отходить около одиннадцати. Я выбежал за монахом в коридор, но он уже исчез. Я подумал, что он наверняка еще вернется, - и стал ждать.

Еще раньше я заметил, что в соседней комнате горит свет. Я принялся упорно прохаживаться по коридору перед этой комнатой. Время от времени на небе появлялась одна звезда.

Мне вспомнился Апокалипсис; он въелся в меня, как Молох или как морской полип. Зубы у меня застучали, потом я опять почувствовал судорогу в руках. Но продолжал прогуливаться по коридору.

После случилось так, что дверь той комнаты отворилась, и голос, показавшийся мне знакомым, сдержанно произнес:

- Ах, так это вы?

Человек, сказавший это, пригласил меня войти.

Я вспомнил, что он был на одном со мной судне. Он еще добавил:

- Нам принесут горячего чаю.

Я неожиданно для себя обронил:

- Завтра около одиннадцати я отсюда уеду.

Он как будто слегка испугался, но возражать не стал. Он предложил мне стул; я сел.

Он тогда произнес несколько слов о Боге - всё очень сбивчиво; прочитал мне и проповедь из книжки, но признался, что нынешний день слишком его измучил. Среди прочего говорил и о том, что нам следовало бы лечь спать; но быстро отказался от этой мысли:

- При такой буре разве заснешь...

И мрачно посмотрел на меня; потом, кажется, опомнился:

- О, да вы насквозь промокли!

Я отвечал, что не чувствую этого. Он тоже не стал больше об этом говорить.

Пришел брат-служитель и принес чай и фрукты, а когда увидел в комнате и меня, сходил за вторым стаканом.

- Пейте, - сказал незнакомец. Он разлил чай из чайника. Внезапно спросил меня, выкрикнув свой вопрос:

- Что вы такое?

Я долго думал, но не нашел ответа, о чем и сказал ему. Тогда он очень испугался. Но все же, будто через силу, очистил яблоко, предложил кусочек и мне, а сразу вслед за тем сказал:

- Нам следовало бы выпить вина; я, правда, думаю, что в монастыре это не разрешается; но сейчас вино превратилось бы в кровь, в кровь...

Я не понял его, но невольно подумал об Иисусе, которого распяли. Я почувствовал раны от гвоздей в своих окоченевших ладонях, даже сказал об этом. Он пугался все больше. Неожиданно резко вскочил со стула и крикнул:

- Вы должны проповедовать!

Я сказал, что не умею; но он настаивал на своем.

В этот момент в комнату заглянул сухопарый человек в черном сюртуке; мой хозяин бросился ему наперерез и крикнул:

-Уходите, вы сейчас должны спать!

И буквально вытолкал его за дверь; я подумал о Косаре; тут мой хозяин вернулся. Я заговорил о том, что недавно вспоминал Апокалипсис. Он крикнул: «Это свершается!»; и упал на колени, и стал молиться. Комната немного согрелась. Через несколько мгновений он, плача, стоял предо мной и говорил, что теперь нам и вправду пора ложиться. Я хотел уйти; но он удержал меня за плечо и сказал:

- Прошу вас, прошу, спите сегодня в одной постели со мной.

Я на мгновенье задумался и, видя его страх, согласился - хотя

хотелось мне сказать «Нет». Он тогда разделся и откинул край одеяла.

Я чувствовал себя так странно, как никогда прежде. Он же упомянул о страхе перед наказанием Божьим. Он дрожал всем телом. И добавил еще, что только рядом со мной для него возможен покой, только рядом со мной.

Потом он лег в кровать и повернулся на бок, чтобы освободить место для меня. Я увидел его обнаженные бедра и ягодицы. В тот же миг мозг мой будто пронзила молния: свадьба означает - спать вместе в одной постели, тело к телу.

Меня охватил невыразимый страх: очень может быть, что я состою в браке, а теперь совершаю супружескую измену, намереваясь спать в одной постели с другим.

Поначалу я расхаживал взад и вперед по комнате и терзал себя: кому же ты изменяешь?! Человек лежал в постели и ждал, когда я приду. Я совсем запутался; но в конце концов сказал, что спать с ним не могу. После чего покинул комнату; он же мне вслед протяжно застонал.

Вернувшись к себе, я слышал, как он, чтобы побороть страх, громко молится. Я уже хотел вернуться к нему, но тут услышал шаги в коридоре.

Это Смерть, подумал я; Косарь идет к нему, и ты, если тоже туда пойдешь, завтра проснешься рядом с трупом.